Ошибка! Алексей сдавленно вскрикнул и вцепился разом побелевшими пальцами в простыню - чертова звезда рванула к новой хозяйке кратчайшим путем, прорезая новую рану. Из распоротого плеча брызнула кровь.
Дьявол! Лину затрясло не хуже подопечного, и, мысленно влепив себе затрещину, она постаралась вернуть куда-то исчезнувшее хладнокровие. Глубокий беззвучный вздох (и пара словечек покрепче) - готово. Сосредоточимся...
Так... не спешим ...формируем другой край... гла-а-аденький такой, чтобы скользил не раня... Уже... еще уже...так...
'Иди ко мне!'
Когда все было кончено, Лина, морщась, влила в подопечного лечебное зелье. С обезболивающим снова придется подождать - оно с лечебным питьем не слишком монтируется. Вдобавок на чертовых звездах таки был 'иней', чтоб Принцессе провалиться! Плохо-то как.
- Теперь Он отдал меня тебе? - вдруг спросил Алексей, не открывая глаз.
Девушка едва не уронила склянку. Если не считать разговоров во сне, подопечный в первый раз задал вопрос.
- Что?
- Я слышал, как ты сказала... Зайке... Зое: «Это моя работа, не вмешивайся». Теперь Вадим тебе поручил ... работать надо мной?
Лина поколебалась, боясь спугнуть долгожданную, но абсолютно неожиданную разговорчивость подопечного, но кивнула:
— Временно.
— А кто ты?
— Не поняла?
Юноша успел открыть глаза - нездешне зеленые - и одарил ее вымученной улыбкой. Тенью улыбки...
— Ну... до тебя со мной свели знакомство: троица демонов, один ученик де Сада из людей, парочка валькирий и один колдун, именующий себя мастером иллюзионных пыток. Не считая всякой мелочи.
А теперь - молодая красивая женщина. Вряд ли Вадим... - юноша запнулся, - захотел меня порадовать. Поэтому - кто ты?
- А-а, - протянула Лина, в упор разглядывая подопечного.
По какой-то причине, несмотря на почти оскорбительный смысл, слова парня... подняли ее дотоле жуткое настроение. Она еще успеет оплакать Триш - всему свое время. А пока... Нет, все-таки иногда разочаровывать людей бывает приятно - если они настроены на плохое. А вот этого - особенно.
Интересно, Алексей, это ты меня прощупываешь или пытаешься довести? А, знаешь, в эту игру можно и вдвоем сыграть! А?
Вообще-то считалось, что у фениксов чувства юмора нет. На самом деле было, только весьма специфическое. Ну, будем считать, что он сам виноват...
Лина неторопливо облизнула губы и оч-ч-чень плотоядным взглядом (а-ля Триш) ощупала тело подопечного с ног до головы. Тот непроизвольно напрягся, как-то сжался и... покраснел?! Ого!
- А я - суккуб!
- Что?! - юноша вцепился в простыню, точно она могла его защитить, и застыл, стараясь изобразить невозмутимость.
- А что, не похожа?- промурлыкала Лина, и, плавно качнув бедрами, скользнула на постель. Погладила его стиснутую ладонь, напряженное запястье...
Он не шевельнулся, не попытался воспротивиться, но терпел - как пытку.
Пока Лина, увлекшись, не потянулась к его лицу - тогда он судорожно, коротко вздохнул и резко отдернул голову.
— Значит, на суккуба я не похожа? - 'обиженно' констатировала девушка.- А как насчет моры?
В зеленых глазах плеснулся ужас. Мор, ночных ведьм, питающихся чужим страхом, чужой болью и горем, боялись все. И по умению терзать жертву месяцами, оставляя ее живой и почти невредимой, им не было равных. Виртуозы кошмара... Ужас без конца...
Кажется, именно эта мысль вместе с темной памятью о нескончаемых днях боли и отчаяния мелькнула в зеленых глазах, прежде чем Алексей успел их прикрыть.
Лина отдернула руку, почему-то гладившую темные короткие волосы...Кажется, ее шуточка зашла слишком далеко...Так нельзя, он только-только начал приходить в себя. Какой демон в нее вселился?
— Расслабься, парень. Я феникс. Правда.
Рано она начала его успокаивать! Подопечный тут же явил свой ершистый характер:
— Это должно меня успокоить? - на тонком лице мелькнул призрак ироничной улыбки, а в голосе - отзвук дерзости, - А в чем разница?
Феникс усмехнулась, и в ее ладони возник нож. Сверкнул золотом, хищной рыбкой метнулся меж тонких пальцев.
— Разница такая: если мне прикажут, я тебя убью. Перережу горло. Просто. Без мучений. Пытки - не моя специальность.
Юноша вздохнул и задумчиво оглядел свое тело в нашлепках пластыря:
— Ну... а получается у тебя неплохо!
Что-о-о? Ах ты... Лина старательно сосчитала до десяти (на арабском) и только потом очень спокойно сказала:
— Алексей, ты пытаешься меня разозлить? Тебе что, сегодня - мало досталось?
Подопечный смущенно опустил глаза - кажется, угадала. Ну-ну. Разозлить... Считай, добился. Радуйся теперь.
— Кстати... Я кое-что упустила.
Она прищурилась и кивнула на повязки:
— Болит?
Юноша как-то настороженно кивнул, кажется, ожидая очередной шуточки. Или пакости. Ой, как ты прав, парень! Шуточка выйдет - самой противно. Но делать нечего. Похлопотав над аптечкой и обозрев результаты своих трудов, Лина чуть поморщилась, но подсунула подопечному нечто буро-зеленое в высоком стеклянном стакане.
— Пей.
— Что это? — Алексей поднял на нее растерянные глаза. Можно понять парня: выглядело и пахло бурое месиво, мягко говоря, неаппетитно. А почти желеобразная консистенция создавала впечатление, что в глубине стакана что-то шевелится...
— Потом объясню. Пей. Можно только половину. Быстро.
Пожав плечами, юноша потянулся к зелью и одним махом глотнул половину.
Его передернуло:
— Ну и гадость!
— Иди в ванную,- посоветовала с усмешкой Лина, - Встать можешь?
— Могу, но... зачем?
— Сейчас поймешь.
Алексей поднял брови... и тут его скрутило. Зеленые глаза почти испуганно расширились и, судорожно вздохнув, Алексей бросился в ванную комнату.
Спустя мгновение до слуха донеслись характерные звуки: юношу выворачивало наизнанку. Черт, доза-то... Ослабленный организм, чем она думала, впихивая ему полную дозу? Как бы раны не вскрылись... Нет, регенератор уже должен был подействовать.
Не дождавшись подопечного, девушка заглянула в ванную сама.
— Ты как?
— Уйди! - простонал юноша, повисший на раковине. - О-о-х...
Лина дождалась, пока новый спазм стихнет и, на автомате включив воду, Алексей дрожащими руками сполоснет лицо.
— Подожди, и протянула остаток зелья, - Допивай.
— Что?!
На миг, заглянув в измученные зеленые глаза, Лина действительно ощутила себя... садисткой. Но голос ее остался ровным (мама бы порадовалась):
— Пей.
Алексей помотал головой, кажется, не в силах подобрать для нее подходящих слов. Лицо уже не просто бледное, а какое-то зеленоватое. Плохо.
— Будет хуже, - предупредила девушка.
— Плевать!
— Ты что, любишь боль? Хочешь проваляться неделю, воя в подушку?
Юноша сглотнул комок в горле, но в голосе по-прежнему звучал вызов:
— А говорила - пытки не твоя специальность.
— Лечение - тоже не моя. Но яд, что был на звездах, из организма надо вывести, иначе если не неделя, то ближайшие три дня медом не покажутся.
Алексей как-то беззащитно посмотрел сначала на стакан, потом на нее.
— Это что, антидот?
— Ага.
Ну и глаза! У Лины дрогнуло сердце. Предостережение Беатрисы непрошено всплыло в памяти, и, злясь на себя, она сделала голос жестким, как чешуя василиска:
— Ты будешь пить или нет?
Молодой светлый вздохнул... как-то прерывисто, как ребенок после долгих слез... и, взяв из ее пальцев стакан, попросил:
— Может, выйдешь?
Лина задумчиво доплетала косу на ночь. Больше всего ей сейчас хотелось лечь, уткнуться в подушку и разреветься. Теперь она совсем одна, больше никого не осталось... Сначала мама, теперь Триш. Лина старательно гипнотизировала взглядом стену, еле сдерживая слезы. Слезы не помогут.
Беатриса... Беатриса бы сказала:
' Плюнь, что случилось, то случилось, и будем жить дальше.'
Триш, я даже похоронить тебя не могу... Ад и демоны!
Зато я могу попробовать закончить то, что мы начали! Пусть будет так! Пусть мы с тобой не совсем люди, но если некому больше спасать этот чертов мир!
Только мы ...и ... Лина перевела взгляд на дверь ванной.... И Алексей Соловьев. Странно связывать свои надежды с человеком. Пусть бывшим магом, но...
Что ж, ладно! По крайней мере, есть, с кем связывать.
К ее подопечному быстро возвращаются и воля, и способность соображать. Кажется, проблем больше не будет...
Утро показало, как она ошибалась.
Стоя по разные стороны от накрытого стола, ведьма и бывший маг мерили друг друга сердитыми взглядами, как бойцовые петухи перед схваткой.
— Что значит ' не буду есть'?! Ты должен!
— Я никому ничего не должен!
