Утверждалось также, что эфир пространства лишен веса, – это служило для Макдугалла камнем преткновения в его поисках «души, состоящей из эфира». Не желая опровергать свои прежние представления, в 1914 году он публично обнародовал новую «поразительную теорию», как она была обозначена в одном из газетных заголовков. На этот раз исследователь утверждал, будто душа и эфир пространства подчиняются законам гравитации. А если нет, рассуждал он, то получается, что «с того момента, когда люди стали умирать на Земле, путь нашей планеты в ее обращении вокруг Солнца… не может не быть замусорен этими… существующими вне гравитации спиритуальными элементами». Проще говоря, если гравитация не притягивает к Земле души умерших, они обречены дрейфовать в космическом пространстве, высланные в потусторонний мир и скитающиеся в безбрежности в компании брошенных спутников NASA и прочих обломков. «Можем ли мы, – вопрошал Макдугалл, – не принимая во внимание подобные условия, построить теорию будущей жизни, в которой царил бы порядок?»
Точно так же была для него невыносима и мысль о том, что душа, покинувшая тело, будет отделена от земных останков расстоянием в миллионы миль. «Между временем смерти и временем погребения обычно проходит три дня, и душа как духовный элемент должна отдалиться от телесной оболочки и места ухода человека из жизни на расстояние в девять миллионов миль – то есть на дистанцию, которую за это время может пройти в пространстве то место, где человек расстался с земным существованием». Для того, кто вел свою взрослую жизнь за пять тысяч миль от отчего дома и единокровных родственников в Шотландии, то была мрачная и унылая перспектива.
Макдугаллу представлялось, что наш глобус «окутывает облако эфира… как бывает при буре в верхних слоях атмосферы», и оно – колеблющееся и лишенное опоры – служит своего рода местом общего сбора для «существ, ни в чем не походящих на нас, но подверженных силе притяжения». Вероятно, попав ранее под град насмешек со стороны коллег, ученый не опубликовал в «American Medicine» ни своей небесно-эфирной теории, ни описания экспериментов с рефракцией и душой. Единственное, что мне удалось найти в данной связи, это фрагмент статьи в «Boston Sunday Post» с чудесным названием: «Небеса, возможно, находятся вне Земли».
И это – все, что еще можно было услышать о докторе Дункане Макдугалле. Шестью годами позже у него нашли рак, он сам оказался на больничной койке, написал еще одну ужасную поэму («Со смертью я вступаю в схватку / Мы бьемся с нею день и ночь»), а затем покинул Землю – ради большого эфирного облака вокруг нашей планеты. Его жена Мэри, несокрушимая особа, упоминавшаяся выше, прожила еще 35 лет. Был ли Макдугалл прав относительно действия гравитации на души или нет, но, когда душа его супруги унеслась из своей земной оболочки, душа самого супруга должна была пребывать, согласно его представлениям, за тридцать восемь миллиардов миль от нее. На каждую тучку – свой лучик надежды.
В то время, когда Макдугалл обнародовал свой «световой проект», не принесший ничего, кроме разочарований, физик Пенсильванского университета Артур В. Гудспид (Arthur W. Goodspeed) обошел нашего знакомца, протрубив о своих планах обнаружить человеческую душу при помощи замечательных новых рентгеновских лучей, названных так в честь открывшего их Вильгельма Рентгена. (Гудспид случайно обнаружил эти лучи раньше, однако не сумел обеспечить признание своим работам. Ему оставалось только наблюдать за тем, как излучению присваивали имя его соперника – несмотря на неточную транслитерацию, – и вянуть в забвении.)
В наши дни рентгеновские лучи – обычное средство диагностики. Однако поначалу они казались чем-то всего на полшага отстоящим от чуда. Нан Найт (Nan Knight), руководитель архивного отдела Центра по изучению истории Американского колледжа радиологии, рассказал мне по этому поводу одну историю о Томасе Эдисоне, который, как говорят, изобрел паблисити, чтобы обеспечить известность всему, что он вообще изобретал. Так вот, Эдисон однажды объявил об организации публичной демонстрации фотографирования в рентгеновских лучах мозга живого человека – чтобы запечатлеть, как живые мысли мелькают в нем там и сям. Через год после открытия рентгеновского излучения парижские спекулянты торговали билетами на особый номер: предполагалось, что с помощью рентгеновских лучей удастся сфотографировать призрак. В 1896 году одна из газет Нью-Йорка писала, что в Колумбийском колледже по подготовке врачей и хирургов рентгеновские лучи используются для проекции анатомических рисунков непосредственно в мозги студентов – для «создания наиболее долговременного впечатления». Где-то по ходу дела возникли слухи, что оперные бинокли и лорнеты будут дополнять особыми устройствами для видения в рентгеновских лучах – это, мол, должно заметно усилить привлекательность вечерних часов, проводимых в опере скучающими супружескими парами. Так, в общих чертах, обстояло дело с публикой и восприятием рентгеновского излучения, когда 19 февраля 1896 года глава законодательного собрания штата Нью-Джерси к вящему восторгу своих коллег по законотворчеству официально сообщил о принятии особого закона, которым запрещается использование рентгеновских лучей в таких устройствах, как оперные бинокли и лорнеты.
Отдел городских архивных материалов при университете Темпла в Филадельфии содержит подборку статей, объединенных именем Артура Гудспида. Его проект, нацеленный на то, чтобы сделать душу видимой, нашел отражение на страницах «New York Times» – в номере от 24 июля 1911 года под заголовком «К вопросу о фотографировании души». В статье цитируется не кто иной, как Дункан Макдугалл, утверждающий, что проект Гудспида – дело пустое. Правда, к концу статьи Дункан становится несколько сдержаннее в выражении собственного скептицизма. Он признается даже: «В момент смерти духовная субстанция может прийти в такое возбужденное состояние, что черепная кость будет представлять меньшее, чем обычно, препятствие для проникновения рентгеновских лучей, и душа может запечатлеться на фотопластинке в виде светлого пятна». В другой статье упоминается, что Гудспиду должен ассистировать работающий с ним «эксперт по рентгеновским лучам доктор Снук». Хотя в биографических материалах, посвященных последнему, нет и намека на его занятия рентгеновским излучением. В них есть лишь один повод, по поводу которого история воздала ему почести. Его имя до сих пор упоминается в связи с трубкой Снука – стеклянной катодной трубкой устаревшего типа, напоминающей своими очертаниями кормушку для птички колибри.
Даже если допустить, что Гудспид написал статью о своем плане фотографирования души при помощи рентгеновских лучей, в архивах нет ни одного экземпляра. Нан Найт полюбопытствовала у меня, а не было ли упоминание об этом проекте шуткой. Может, и было, но я так не думаю.
Биография Гудспида не только числит его вице-президентом Американского общества по изучению рентгеновского излучения, но и отмечает, что философия была главным предметом его интереса (а «скаковые лошади» были очень близки по значимости ко второму). В течение 30 лет он был секретарем Американского философского общества. В то же время этот человек отвечал за работу лаборатории Рэндалла-Моргана на физическом факультете и обеспечивал ее финансирование и снабжение оборудованием. Нам также нельзя сбрасывать со счетов и преждевременную потерю любимого члена семьи, что нередко стимулирует интерес к потустороннему миру, не вполне совпадающий с мыслями ортодоксальных ученых. 28-летний сын Гудспида погиб, прыгая с парашютом.
Творческий подход к проблеме поиска души следует объяснять отчасти и тем, что к работе Гудспида причастен и доктор Хереуорд Кэррингтон (Hereward Karrington), в 1920 году основавший Лабораторию по изучению психики (Psychic Laboratory) и ставший неоспоримым авторитетом во всем, что касалось паранормальных явлений. В книге «Рассказ о психической науке» («The Story of Psychic Science»), вышедшей в 1930 году, он выдвинул идею о том, что душу можно обнаружить с помощью машинного устройства. Описание занимает примерно две страницы и начинается словами: «Возьмите небольшой ящик и поместите туда какое-нибудь животное – собаку, кошку или маленькую обезьянку». А заканчивается вот как: «Таким образом, когда завершится конденсация, ее границы четко покажут форму астрального тела». На пути от одного состояния к другому мы должны сделать несколько остановок: нам потребуются пломбы для герметизации, анестетик для введения внутрь, очищенный от пыли воздух, ионизирующее излучение, воздушный насос и, никакого сомнения, несколько трубок Снука. В книге содержится не менее полудюжины фотографий Кэррингтона, охотно позирующего перед объективом – волосы картинно откинуты со лба, лицо хмурое и сосредоточенное, взгляд устремлен на показания прибора. На каждом фото непременно присутствует привлекательная молодая женщина, иногда глядящая на устройство, а иногда – с восторгом на доктора. Меня он, кажется, тоже психологически подавлял – пока я не натолкнулась на некоторые его более поздние статьи, одна из которых называлась «Гигиеническая жизнь и голодание для здоровья и долголетия».
