«Тут взял он свое оружие в левую руку, а правой обнял Этайн и унес ее с собой через отверстие в крыше дворца. Устыдились тогда воины и окружили своего короля. Потом увидели они в небе над Тарой двух лебедей…»
В «Видении Ронабви», одном из сказаний «Мабиногиона», в игре снова появляются высокие ставки, и снова господствует сверхъестественный элемент. Артур предлагает Овейну: «Овейн, давай сыграем в гуиддбуйлл». – «Я согласен, господин», – говорит Овейн. И рыжеволосый слуга приносит Артуру и Овейну гуиддбуйлл.
Опять-таки речь идет о «золотых фигурках» и «серебряной доске». Артур и Овейн начинают играть, и происходят странные вещи: Овейн хочет перестать играть и пойти по своим делам, однако Артур, мрачный, забывший обо всем, что происходит вокруг, постоянно повторяет: «Играй в игру».
Играли и в другую настольную игру, которая называлась брандуб – «черный ворон». В недавно раскопанной белгской могиле в городе Уэлвин-Гарден были обнаружены игровые фигурки и кости.
Так что многие настольные игры были очень популярны и, несомненно, помогали коротать долгие вечера. Поощрялись и спортивные игры на поле: сыновей и воспитанников аристократов учили играть с ранних лет, точно так же, как детей в современных школах учат играть в регби. Герой Кухулин блистал в таких играх. Прелестное описание его спортивной экипировки дает нам «Похищение быка из Куальнге». Точно так же, как Кулух в «Мабиногионе» отправляется ко двору своего кузена Артура и добывает там себе место, в «Похищении» Кухулин против желания своей матери отправляется в Эмайн Маху и становится одним из домашних короля, ибо король Конхобар – брат его матери: «Вскоре пустился он в путь, собрав все, что нужно для игр. Взял он свою бронзовую палицу для бросков и серебряный шар, свой маленький дротик для метания и детское копье с закаленным на огне острием и, чтобы скоротать путь, принялся играть с ними. Сперва ударом палицы далеко отбрасывал он серебряный шарик, а затем туда же бросал и саму палицу. Метал он свой дротик и копье, играя, бросался за ними, поднимал палицу, шарик и дротик и успевал ухватить копье за древко, прежде чем втыкалось оно в землю».
Вот так, беззаботно жонглируя, будущий герой идет ко двору своего дяди, чтобы найти там удачу и определить свою дальнейшую судьбу. Когда Кухулин приходит в Эмайн Маху, мальчики-придворные играют в хоккей на траве. Он оскорбляет их, не соблюдая существовавшего там запрета: никто не может входить на игровое поле, не заручившись прежде заступничеством мальчиков[47]. Все они нападают на него, но Кухулин быстро с ними разбирается – а всего мальчиков было 150! Во время игры Фергус играл с королем в фидхелл. У игральной доски было свое имя – Кендхаэм, «Прекрасная голова», точно так же, как свои имена были и у оружия великих героев и богов. Это заставляет предполагать, что и доска, подобно оружию, наделялась сверхъестественными возможностями и качествами.
В древних преданиях описывается очень популярная игра типа травяного хоккея, видимо во многом напоминавшая каман, в который играют в горных районах Шотландии, и родственная обычному хоккею. Кухулин отказывался пойти с дядей в крепость Кулана, пока не закончит играть игру: «Конхобар… подошел к площадке для игр и не мог надивиться на то, что увидел: трижды пятьдесят юношей было у одного ее края и лишь один у другого, но всех превосходил он в бросках и метании в цель, а когда принялись они метать шары в цель – как издавна играли на поле в Эмайн – и наступил их черед бросать мячи, а его – защищаться, все сто пятьдесят мячей ловил он, ни одного не пропускал к цели; если же сам он бросал, а они защищались, – не зная промаха, попадал он».
Такую командную игру называли барье; цель представляла собой ямку, вырытую в земле. Два романо-бриттских изображения, судя по всему, показывают людей, играющих или одетых для такой игры типа травяного или обычного хоккея. Одно, из Кеттеринга (теперь находится в Британском музее), нанесено на глиняную форму из римской гончарной печи. Обнаженный человек держит в руке клюшку типа хоккейной, мяч и, возможно, голову; он ударяет по второму мячу. Другая фигура (также из коллекции Британского музея) фигурирует на пластинке, которая была частью ритуальной короны или диадемы, обнаруженной в Хокволдкум-Уилтоне, Норфолк. Человек держит перед собой в правой руке клюшку, похожую на хоккейную, а в поднятой левой руке – мяч. Углы пластинки украшают четыре мяча. Фигура также обнажена.
Помимо «шахмат» – фидхелла, игры под названием брандуб и полевых спортивных игр для молодежи, была весьма популярна охота – и как развлечение, и в силу необходимости. Распространенным времяпрепровождением была охота на птиц, в которой использовали пращу. Есть много фантастических описаний охоты на птиц; некоторые из них, как в случае с охотой Конайре в саге «Разрушение дома Да Дерга», явно имеют мифологическое значение.
Конайре был сыном Этайн, дочери Этайн, дочери Этара и огромной таинственной птицы, которая по своей воле могла превращаться в человека. У этого создания была собственная дружина: все его спутники также могли превращаться в птиц или в людей, когда это было необходимо.
Однажды Конайре, играя со своими совоспитанниками, заскучал и стал искать других развлечений: «Потом оставил он братьев играть, повернул колесницу и пустился в дорогу. У Ат Клиат заметил он вдруг огромных птиц с белыми пятнами, невиданной красоты и цвета. Бросился за ними Конайре и скакал, покуда не истомились его кони. И все это время не подпускали его птицы на бросок камня, но и не улетали дальше. Сошел тогда Конайре на землю и достал из колесницы свою пращу. Двинулся он вперед и пошел к морю, где опустились птицы на воду. Уже занес он руку, но тут сбросили птицы оперение и предстали перед ним воинами с мечами и копьями».[48]
Популярность у кельтов охоты на птиц засвидетельствована и античными авторами. Страбон пишет: «Есть у них еще одно деревянное оружие, похожее на «гросф». Его бросают рукой, а не из петли, и оно летит даже дальше стрелы. Этим орудием они пользуются главным образом для охоты на птиц». Охотой на птиц развлекает себя единственный сын Кухулина по дороге на роковую встречу с отцом и со своей судьбой – он погибает от руки собственного отца – в трагической саге «Смерть единственного сына Айфе». Стоя на побережье Трахт Эйси, улады увидели, что к ним плывет бронзовая ладья. В ней сидел мальчик; он сбивал птиц своей пращой так, что они оставались в живых, а потом снова выпускал их.
Его собственный отец совершил подобный подвиг в тот день, когда он впервые взял оружие и доказал свою доблесть в сражении. Тогда Кухулин вернулся в Эмайн Маху, нагруженный головами, живыми оленями и добычей. Тут он увидел пролетающую мимо стаю белых лебедей.
«– Что там за птицы, о Ибар, – спросил тут Кухулин, – ручные они или вольные?
– Это воистину вольные птицы, – сказал ему Ибар, – стая, что к нам прилетает со скал, островов и утесов огромного моря кормиться в поля и долины Ирландии.
– Что будет лучше, о Ибар, – спросил его мальчик, – живыми или мертвыми взять их нам в Эмайн?
– Уж верно живыми, – ответил возница, – ибо не каждый поймает свободную птицу.
Кинул тут мальчик в них маленький камень и сбил восемь птиц, метнул большой камень, и пало на землю шестнадцать… Тогда привязал Ибар птиц к оглоблям, веревкам, ремням, бечевам колесницы».
Однажды в «Похищении быка из Куальнге» любовь Кухулина к охоте на птиц чуть было не навлекла на него позор. Нат Крантайл, могущественный воин на службе королевы Коннахта Медб, собрался напасть на Кухулина. Он презрительно обращается к юноше и отказывается пользоваться каким-либо другим оружием, помимо 27 жердей из падуба, заточенных, обожженных и заостренных на огне[49]: «Прежде него успел Кухулин подойти к потоку, над неверными водами которого возвышались лишь девять жердей, с которых он все ж никогда не отступался. Метнул Нат Крантайл жердь в Кухулина, но тот наступил на ее острие. Вторую и третью жердь метнул Нат Крантайл в Кухулина, но с острия второй переступил Кухулин на острие третьей. Меж тем показалась над равниной стая птиц. Сам словно птица, устремился Кухулин за ними в погоню…»
В этом пассаже воплощено отношение кельтов к жизни и развлечениям – помпезные, фантастические, величественные подвиги, когда легендарные, полубожественные герои достигают невозможного; простодушная радость, которая чувствуется в описании всех этих приемов и попытках подражать им в реальной жизни.
Однако кельты охотились не только на птиц. Величайшей охотничьей добычей и самой изысканной пищей для пира считался кабан. Кельты охотились на диких свиней, ели их – и в то же время они почитали их и поклонялись им, считая свиней по сути своей неземными, волшебными животными.
