решение являлось не совсем обдуманным и противоречило сложившейся обстановке, — вспоминал Рокоссовский. — Враг еще был сильнее, маневреннее нас и по-прежнему удерживал инициативу в своих руках. Поэтому крайне необходимым являлось предусмотреть организацию вынужденного отхода обороняющихся войск под давлением превосходящего противника.
Ни Верховное главнокомандование, ни многие командующие фронтами не учитывали это обстоятельство, что являлось крупной ошибкой. В войска продолжали поступать громкие, трескучие директивы, не учитывающие реальность их выполнения. Они служили поводом для неоправданных потерь, а также причиной того, что фронты то на одном, то на другом направлении откатывались назад».
Во второй половине сентября, вспоминал Рокоссовский, которому присвоили звание генерал-лейтенанта, стало ясно: немцы что-то готовят, но никакой информации генерал не имел. Он не знал не только положения на других фронтах, но и того, что делается на его собственном фронте.
30 сентября Гудериан нанес удар по войскам Брянского фронта. Так что разбить Гудериана Еременко не удалось. Скорее наоборот, в ходе боев в октябрьские дни Брянский фронт был практически уничтожен.
2 октября политбюро приняло решение созвать 10 октября пленум ЦК и обсудить два вопроса:
«1. Военное положение нашей страны.
2. Партийная и государственная работа для обороны страны».
Но утром 2 октября началось наступление немцев на Москву. Операция «Тайфун» оказалась полной неожиданностью для Ставки. Немецкая авиация нанесла удар по штабам Западного и Резервного фронтов. Затем немецкие танки устремились к Вязьме, хотя в Генштабе ожидали, что группа армий «Центр» будет наступать вдоль Минского шоссе. Это был роковой просчет (Военно-исторический журнал. 2001. № 12).
3-я танковая группа генерал-полковника Германа Гота и 4-я танковая группа генерал-полковника Эриха Гёпнера прорвали оборону с неожиданной легкостью, хотя войска Западного, Резервного и Брянского фронтов месяц стояли в обороне и могли подготовиться к немецкому наступлению. Танкистам Гота и Гёпнера благоприятствовала ясная сухая погода, которая облегчила действия танков и авиации.
Сталин не дал вовремя разрешения отойти, и к 6 октября 19-я (командующий генерал-лейтенант Михаил Федорович Лукин) и 20-я армии (командующий генерал-лейтенант Филипп Афанасьевич Ершаков) Западного фронта, 24-я и 32-я армии Резервного фронта и группа генерал-лейтенанта Ивана Васильевича Болдина (в нее входили три танковые бригады, одна танковая дивизия и одна стрелковая), в общей сложности полмиллиона красноармейцев, попали в окружение западнее Вязьмы. Помощи они не получили и погибли.
Генерал Ершаков до войны командовал войсками Уральского военного округа, сформировал в округе армию и с ней в начале сорок первого оказался на фронте. Он попал в плен и в 1942 году умер в немецком лагере...
Командующий 24-й армией, сформированной в июне и хорошо показавшей себя в сентябре под Ельней, генерал-майор Константин Иванович Ракутин считался пропавшим без вести. Он погиб в окружении западнее Вязьмы, но обстоятельства его смерти остались невыясненными.
24-я армия сгорела в боях. Командующий Резервным фронтом генерал армии Жуков приказывал Ракутину:
«Ввиду выявившейся слабости комрот и комбатов ударные роты и батальоны вести в атаку лично командирам и комиссарам дивизий, полков и особо отобранным лицам старшего и высшего комсостава и комиссарам.
На ударные взводы отобрать особых храбрецов из командиров и политработников, которые себя проявили в боях, и всех желающих отличиться перед Родиной.
Еще раз предупреждаю командование 103-й стрелковой дивизии о преступном отношении к выполнению приказов и особо предупреждаю: если в течение 4 августа противник не будет разбит и дивизия не выйдет в назначенный район, командование будет арестовано и предано суду военного Трибунала...»
Соратникам генерала Ракутина повезло больше. Через неделю вышел из окружения начальник штаба 24-й армии Александр Кондратьевич Кондратьев (впоследствии стал генерал-лейтенантом), через три недели — начальник политотдела Константин Кирикович Абрамов (он стал генерал-майором и Героем Советского Союза). Через несколько месяцев вывезли члена военного совета армии Николая Ивановича Иванова — он был ранен и лежал в крестьянской избе (он тоже стал генералом)...
Управление 24-й армии расформировали, вышедших из окружения бойцов и командиров зачислили в другие части.
3 октября немцы захватили Орел, 6 октября — Брянск.
Брянский фронт был разрезан на несколько частей. Войска почти полностью попали в окружение. Вечером 7 октября все три армии фронта (3-я, 13-я и 50-я) получили приказ пробиваться на восток. Штаб фронта едва не был раздавлен немецкими танками, Генерал Еременко перебрался на командный пункт 3-й армии. Вместо него столицу должны были защищать другие.
Вечером 5 октября Рокоссовский получил приказ передать свои войска генерал-лейтенанту Ершакову, командующему 20-й армией, а самому со штабом прибыть 6 октября в Вязьму и организовать контрнаступление в сторону Юхнова.
Рокоссовский не поверил телеграмме: как это в такое время оставить войска? Он потребовал повторить приказ документом с подписью комфронта. И как выяснилось несколько позже, правильно сделал. Ночью прилетел самолет, и он получил оформленный по всем правилам письменный приказ за подписью командующего Западным фронтом генерала Конева и члена военного совета Булганина.
Связаться по радио со штабом фронта не получалось. Никаких частей Рокоссовский в районе Вязьмы не нашел. Обнаружились только разрозненные подразделения отступающих войск. Стало ясно, что немцы прорвали фронт. Встретили начальника штаба фронта Василия Даниловича Соколовского, и даже он не знал доподлинно, что происходит.
В Вязьме вообще осталась только милиция. Едва начали совещание с руководством города, появились немцы. Рокоссовский со своим штабом еле успел вырваться из окружения.
Под Можайском удалось связаться со штабом фронта, куда его немедленно и вызвали. В штабе находились Ворошилов, Молотов, Конев и Булганин. Увидев генерала Рокоссовского, Ворошилов возмущенно спросил:
— Почему вы оказались под Вязьмой вместе со штабом, но без войск?
На него нацелились, как на человека, которого решили признать виновным в беспорядочном отступлении.
Рокоссовский предъявил приказ Конева.
— Странно, — сказал Ворошилов.
Но письменный приказ спас Рокоссовского.
Маршал Ворошилов обрушился на Конева и Булганина. Потом показал на Жукова:
— Это новый командующий Западным фронтом. Он поставит вам задачу.
Войск у Жукова практически не было. Рокоссовский получил приказ организовать оборону в районе Волоколамска, подчинив себе в этом районе все войска, которые ему удастся обнаружить.
13 октября Рокоссовский приступил к формированию новой армии. В нее включили 3-й кавалерийский корпус генерал-майора Льва Михайловича Доватора, сводный полк, созданный из курсантов училища имени Верховного Совета РСФСР, и свежую 316-ю дивизию генерал-майора Ивана Васильевича Панфилова из фронтового резерва. Доватор и Панфилов погибнут в бою под Москвой и станут впоследствии Героями Советского Союза...
В тот же день, 13 октября, Еременко был ранен в правую ногу и правое плечо. За раненым Еременко прислали самолет «По-2», ночью его вывезли. Но самолет совершил вынужденную посадку, генерал потерял
