не было, времени на подготовку тем более. Дали одну ночь. Рокоссовский просил добавить время на подготовку. Жуков не дал. Как и следовало ожидать, пользы было мало. Войска двинулись вперед, и на них тут же обрушились немцы, пришлось немедленно отступать, чтобы не попасть в окружение.
Рокоссовский обижался на Жукова, не зная, что тот исполнял приказ верховного...
Судя по дневнику Леонида Тимофеева, его не отпускали впечатления от того, что происходило 16 октября в столице:
«Знакомый, ночью бродивший по Москве, говорил, что он побывал на десятке больших заводов: они были пусты, охраны не было, он свободно входил и выходил, все было брошено.
Интересны причины этой паники, несомненно шедшей сверху. Говорят, что на фронте совершенно не было снарядов, и войска побежали в ночь на 16-е, все бросив. Отсюда паника в Москве. Что спасло положение — неизвестно.
Начались суды и расстрелы над бежавшими. Владимирское шоссе закрыто для частного транспорта. Снова поднимают на крыши зенитки, на бульвары вернулись аэростаты, которые было увезли. Все это знак того, что Москву хотели оставить, а потом раздумали. Интересно, узнаем ли мы, в чем дело. В эти дни всюду сожгли архивы, на горе будущим историкам».
Страх охватил даже руководителей партии и аппарат ЦК, партийные чиновники без оглядки бежали из города.
21 октября заместитель начальника 1-го отдела НКВД старший майор госбезопасности Шадрин доложил заместителю наркома внутренних дел Меркулову:
«После эвакуации аппарата ЦК ВКП(б) охрана 1-го Отдела НКВД произвела осмотр всего здания ЦК. В результате осмотра помещений обнаружено:
1. Ни одного работника ЦК ВКП(б), который мог бы привести все помещение в порядок и сжечь имеющуюся секретную переписку, оставлено не было.
2. Все хозяйство: отопительная система, телефонная станция, холодильные установки, электрооборудование и т. п. — оставлено без всякого присмотра.
3. Пожарная команда также полностью вывезена. Все противопожарное оборудование было разбросано.
4. Все противохимическое имущество, в том числе больше сотни противогазов «БС» валялись на полу в комнатах.
5. В кабинетах аппарата ЦК царил полный хаос. Многие замки столов и сами столы взломаны, разбросаны бланки и всевозможная переписка, в том числе и секретная, директивы ЦК ВКП(б) и другие документы.
6. Вынесенный совершенно секретный материал в котельную для сжигания оставлен кучами, не сожжен.
7. Оставлено больше сотни пишущих машинок разных систем, 128 пар валенок, тулупы, 22 мешка с обувью и носильными вещами, несколько тонн мяса, картофеля, несколько бочек сельдей, мяса и других продуктов.
8. В кабинете товарища Жданова обнаружены пять совершенно секретных пакетов...»
Старший майор госбезопасности Дмитрий Николаевич Шадрин служил в органах с 1929 года. В 1939 году, окончил Военную академию механизации и моторизации РККА имени Сталина. Перед войной стал заместителем начальника 1-го отдела наркомата, который занимался охраной руководителей партии и правительства. Меркулов распорядился переправить его рапорт секретарю ЦК Георгию Максимилиановичу Маленкову.
27 октября Тимофеев записал:
«Слухи мрачные. Судя по газетам, даже начался распад армии, дезертирство, бегство. Говорят, что на квартиру артистки Марецкой приехали семь командиров (и в том числе ее муж) на грузовике и в ночь уехали, оставив в квартире свое оружие и обмундирование. Судя по тому, что сегодня в газете цитируется обращение командования Западного фронта, где говорится о том, что надо уничтожать шкурников, этот эпизод характерен.
У москвичей боевого настроения нет. Говорят, что на заводах почти не работают. Когда заводы минировали, были столкновения рабочих с саперами. Народ озлоблен, чувствует себя преданным и драться за убеждения не будет.
Говорят о либерализме немцев в занятых областях. В украинском правительстве профессор Филатов и артист Донец. Говорят, что во главе московского правительства значится профессор И.А. Ильин, знакомый москвичам и в свое время высланный в Германию...
Говорят, что мы ввели в бой наши «чудо-пушки», что ими вооружены самолеты, что они действуют на четыре квадратных километра, все сжигая, что их конструкция опровергла многие законы физики, что команда пушки сорок человек и ее специально подбирает нарком обороны из особо проверенных людей и что немцы все-таки захватили эти пушки под Ельней...
Меня некоторые знакомые пугали, что если я останусь, то должен буду войти в правительство — это нелепая идея. Очевидно, что курс взят на интеллигенцию русскую и даже здешнюю».
4 ноября:
«Говорят, что 7-го в Москве будет парад! Рискованно, но умно. Политический эффект от этого будет равен военному успеху и сильно ударит по престижу Германии...
Приходили по поводу платы за электричество. Оказывается, что 16-го там решили уничтожить все бумаги, относящиеся к электричеству. И все служащие старательно жгли и рвали карточки абонентов. В Москве 940 тысяч счетчиков, на каждом имеется несколько картонных карточек с указанием сумм, подлежащих уплате, фамилии и адреса.
Если бы эти документы и достались немцам, они им ничего не сказали бы секретного! Но все же это все разорвано, причем у рвавших руки были в мозолях, а собрать теперь плату за сентябрь, октябрь и начало ноября невозможно, так как неизвестны показатели счетчиков, записанные в последний раз и уничтоженные.
Поразительна все-таки какая-то стихийная сила России, которая, несмотря на весь идиотизм, пронизывающий нашу систему сверху донизу, позволяет ей уже пять месяцев бороться буквально со всей Европой. Народ — богоносец, но и убогоносец».
17 ноября ударили морозы, и танковые части немцев получили свободу действий.
Жуков вызвал Рокоссовского в Звенигород и предложил возглавить конную армию, которую собирались сформировать из четырех конных дивизий, переброшенных из Средней Азии, и корпуса Доватора. Жуков хотел, чтобы эта армия нанесла удар в тыл и фланг немецких войск в районе Волоколамска.
«С большим трудом, — писал Константин Константинович, — мне удалось доказать нецелесообразность затеи, которая могла привести только к бесполезной гибели множества людей и потере коней. Собранные вместе, кавалерийские соединения были бы легко истреблены авиацией и танками».
Кавалерийские дивизии из Средней Азии были плохим подспорьем. Лошади оказались не подкованными по-зимнему, они скользили и падали. Бойцы не имели опыта действий в пересеченной местности.
Рокоссовский видел, что удержаться ему теперь удастся только на рубеже Истринского водохранилища, где сама местность позволяла создать сильную оборону.
Попросил у Жукова разрешения отойти, чтобы организовать оборону, иначе немцы отбросят обороняющиеся войска и на их плечах форсируют реку и водохранилище.
Жуков приказал Рокоссовскому стоять насмерть.
Рокоссовский считал, что за 16-й армией других войск нет. Если она будет уничтожена, немцам откроется путь на Москву. Он обратился напрямую к начальнику Генштаба Борису Михайловичу Шапошникову. Тот согласился с Рокоссовским.
Но тут же пришла резкая телеграмма от Жукова:
«Войсками фронта командую я! Приказ об
