- Они не могли с ним сработаться?
- Думаю, что не их, а его не устраивало это сотрудничество. Дело было не столько в конфликтах, сколько в творческих результатах. Ворошилов ведь не просто режиссер - он автор. Передача им придумана и разработана, он и видит ее по-своему. Короче, однажды Ворошилов остановил меня в коридоре...
- Почему же именно вас?
- Кто его знает? - лукавит Фукс. - Я могутолько предполагать. Но истинные режиссеры всегда исподволь приглядываются ко всему, что сегодня или завтра может пригодиться в работе. А Ворошилов как раз такой человек. В отличие от абсолютного большинства наших телевизионных режиссеров он вот уже много лет сохраняет стабильную творческую группу. И меня поражает, что почти никто у нас не воспользовался его уникальным опытом работы с людьми.
- Итак, он остановил вас в коридоре...
- Когда Ворошилов пригласил меня к себе в передачу, мне не было и тридцати. Для оператора это еще возраст ниспровержения авторитетов. А если учесть, что к тому времени в своей "весовой категории" я был в группе лидеров, то для меня уж точно авторитетов не было. И Ворошилов это прекрасно почувствовал. А потому с самого начала стал как бы "ставить" наши отношения: разговаривал со мной как с корифеем! То была чистейшая "покупка", но я, конечно, клюнул. Знаете, в чем основная причина успеха Ворошилова? Все, что направлено к достижению нужного ему результата, он ставит - и в работе, и в жизни. То есть всюду привносит элемент постановки. В Ворошилове удивительнейшим образом сочетаются творчество и прагматизм. С одной стороны, он опирается на эмоции, с другой - буквально все просчитывает, выверяет, подобно компьютеру... К моменту нашей встречи его передача еще не завоевала умы и чувства зрителей, не открыла всех своих достоинств. Я предложил ему новую форму подачи материала - с другой сценографией и "эмоциональной камерой". Он согласился – и наш "брак" состоялся.
- Вы счастливы в этом "браке"?
- Ну, как у всех брачных пар, у нас были разные периоды. Был "медовый месяц" - он продолжался два сезона. А потом, как и в любой молодой семье, начались ссоры. У Ворошилова характер не сахар, я тоже не паинька, к тому же люблю независимость. Дважды я уходил от него с гордыми эффектными словами: "Наш союз распался!" И дважды возвращался. Вероятно, мы уже не можем работать друг без друга. Для меня в его передаче с самого начала таились неисчерпаемые возможности, ибо вся картинка могла строиться на моих ощущениях: как я вижу, чувствую действие - так и зритель увидит, почувствует его на экране. И Ворошилов, конечно, понимал: у него такая передача, что оператор может либо загубить всю режиссуру, либо поднять ее на новую высоту. Мне, к счастью, удалось последнее.
- В свое время критики отмечали, что своим успехом игра "Что? Где? Когда?" во многом обязана удачно найденной телевизионной форме. Что вы думаете об этом?
- В последние годы появилось немало чисто телевизионных передач: "КВН", "Музыкальный ринг", "Взгляд", "До и после полуночи"... А раньше, по существу, была только "Что? Где? Когда?". С одной стороны, это чистый репортаж с места события. Ведь даже когда передача шла в записи, главным условием было - никаких остановок, все снимается на едином дыхании. Потому-то для нас и стал таким естественным выход в прямой эфир - мы всегда были готовы к этому. В настоящем репортаже от оператора как нигде требуются точность и быстрота реакции - ведь надо мгновенно почувствовать, найти и снять то, что важнее всего в каждый данный момент. А с другой стороны, в том репортаже, который мы создаем, обстоятельства заданы автором, организованы постановщиком. Но при этом все, что происходит во время игры, непредсказуемо. Это и есть подлинно телевизионная передача. И ее коэффициент сложности для оператора очень высок. При всей систематичности и скрупулезности Ворошилова, при обязательной расстановке колышков по всей трассе главное заключено всегда в неожиданности возникающих ситуаций. Их создают и ведущий, и игроки, и даже те, кто здесь же, в зале, следит за игрой. Больше двенадцати лет снимаю передачу, но все равно не могу угадать, что произойдет хотя бы через минуту!
- Когда я смотрю по телевизору "Что? Где? Когда?", мне всегда кажется, что ни в одной другой передаче, даже в телеспектакле, оператор не близок так к героям происходящего действия. Как вам это удается?
- Мне это удалось не сразу. Дело в том, что на первом этапе существования программы Ворошилов сам занимался буквально всем. Когда же он создал постоянную творческую группу, то остался постановщиком, а заботу о картинке полностью отдал второму режиссеру. Снимают, кроме моей, еще четыре камеры, то есть всего пять изображений, и режиссер манипулировал ими по своему вкусу. На этой почве у нас то и дело возникали конфликты: я вижу событие так, а он - по-другому, у меня своя логика, у него - своя. Споры бывали такими жаркими, что режиссер однажды сказал Ворошилову. "Ну, хорошо, оставьте одного Фукса, а я уйду вообще!"
- И что же Ворошилов?
- Он тяготел к моей позиции. И предложил записать две программы, а потом их сравнить. Записали... С тех пор моя картинка стала основной, остальные - вспомогательными.
- Так было, когда игра шла в записи. А что же теперь, в прямом эфире?
- Вспомогательные камеры остаются, но передача, как и раньше, строится в основном на длинных сюжетных кусках, которые снимаю я.
- Мне рассказывали, что во время съемки вы ползете, ложитесь, бежите, даже прыгаете... Зачем это все?
- Зачем? Давайте идти от события и от зрителя. Вы смотрите передачу одной парой глаз. Не с пяти же точек? Я утверждаю: когда снимаешь одной камерой, эмоциональных, психологических потерь для зрителя гораздо меньше, чем при съемке с нескольких точек сразу. Если же камер пять-шесть, то вас крутит, как на центрифуге! Конечно, для съемки действия одной камерой нужен творчески мыслящий оператор с точным глазом и мгновенной реакцией, переживающий все происходящее вместе с игроками.
- И тогда он будет неизменно там, где в данный момент жарче всего?
- Там, где событие. Внутри события. У кого сейчас самая интересная версия, кто поворачивает ход игры, кто реагирует острее всего - с теми я и должен быть рядом. У меня давно созрела идея: снять всю передачу целиком одной камерой. Творчески это чрезвычайно соблазнительно.
- И все-таки игра есть игра, она непредсказуема. Как же вам удается в эту непредсказуемость "вгонять" свою камеру - быть всегда там, где происходит самое интересное?
- Секрет прост: максимальная концентрация внимания. Мою рубаху можно выжимать после каждой съемки. Все думают, что это от физического напряжения. Нет, именно от предельной, ежесекундной сосредоточенности на происходящем. К передаче "Что? Где? Когда?" практически невозможно приспособить какие-то наработанные приемы - каждый участник настолько индивидуален! Кто-то, проиграв очко, бьется головой о стол. Кто-то бежит в туалет, чтобы никто не увидел его слез. Помню, одна школьница так расстроилась, что стала просто рыдать. Но на людях рыдать неловко, она выскочила из-за стола, выбежала из зала, пустилась бегом по лестнице, а я все время - за ней. Реакция телезрителей, судя по письмам, была очень разной: одни осуждали мою назойливость - мол, нельзя же до такой степени лезть человеку в душу. Другие писали: "Вот это жизнь, это и есть настоящее телевидение!" И я понял, что результат достигнут: никто не остался равнодушным, моя камера вызвала активную реакцию.
- Вспомните еще какой-нибудь подобный трюк.
- Ну, их были десятки! Но один из самых скандальных я придумал с Аллой Пугачевой. Она приехала к нам в особняк на улице Герцена. Был один из финалов. Игра окончена, дело к ночи, Пугачева поет что-то прощальное, минорное. Я поманил ее за собой. Она не поняла, что к чему, но пошла. Идем все дальше, дальше. Я вывел ее на улицу и на этом закончил передачу: ночь на улице Герцена, огни в окнах, затихающая музыка... Телезрители были в восторге. А Пугачевой страшно не понравилось: "Меня увели из зала!" Потом прислала записку: "Мой гонорар заплатите тому оператору, который выгнал меня на улицу".
- История замечательная. Но все-таки, что тянет вас на такие подвиги?
- Эмоциональный посыл! - смеется Александр Фукс.
- Чисто спонтанный?
- Нет, какие-то вещи я просчитываю. Но в доли секунды. Вдруг является мысль: это никак нельзя упустить! Как в футболе: окажешься в нужном месте - забьешь гол. Важно только не ошибиться. Скажем, мне что-то может показаться интересным, а для миллионов это чепуха. Но пока чутье не подводит.
- Это правда, что однажды на вас во время игры штаны лопнули?
- Было такое. С размаху вскочил с камерой на стул - и распорол джинсы "от уха до уха". Так и работал на глазах у приглашенной публики. И никто - вот ведь интересно! - не засмеялся. А в других обстоятельствах это, конечно, вызвало бы гомерический хохот.
- На передаче "Что? Где? Когда?", особенно с тех пор, как она стала международной, часто бывают зарубежные операторы. Как они реагируют на вашу работу?
