История вступления в легион, которую рассказывает известный немецкий писатель-гуманист Эрнст Юнгер, достаточно типична для своего времени.
Юный немец был мечтателен, бредил Африкой и стремился поскорее освободиться от родительской опеки, к свободе «взрослых». В 1913 году восемнадцатилетний юноша пересек франко-германскую границу. Попытался самостоятельно найти вербовочный пункт в Вердене, но безуспешно. Тогда отправился в полицейский участок и поинтересовался: «А где тут у вас в легион вступают?» Агент полиции лично проводил его к мрачному серому зданию, мимо которого тот уже неоднократно проходил в поисках вербовочного пункта. Юношу попросили подождать в унылой комнате. Рамы окон были испещрены автографами его предшественников: «Генрих Мюллер… Легионер Й. Шмидт, Кельн» — и десятки других имен. Через некоторое время кандидат в легионеры предстал перед офицером с сединой на кончиках усов, с короткими, рублеными жестами рук.
«Он окинул рекрута одобрительным взглядом и произнес:
— Итак, молодой человек, насколько понимаю, вы изволили выразить пожелание отправиться в Африку? А вы хорошо подумали? Известно ли вам, месье, что там стреляют и схватки случаются каждый день?
Эти слова звучали как музыка в моих ушах. Я ответил, что ищу опасной жизни.
— Прекрасно, что вы отдаете себе отчет в том, на что идете. А сейчас я дам подписать предварительное соглашение. — И добавил: — Вы вольны выбрать себе новое имя, если старое вам не нравится. У нас документы не требуются…»
Будущий писатель записался под вымышленным именем Герберт Бергер. И прибавил к своему возрасту два года. После обеда солдат отвел его вместе с другими рекрутами на беглый медосмотр. Приложив трубочку к груди одного из соискателей, врач был категоричен: «Больное сердце». Ткнул пальцем в другого: «Дебил».
В те времена кандидаты, отвергнутые в одном пункте, немедленно отправлялись в следующий: а вдруг там повезет больше? Отследить их передвижения было невозможно: не существовало никакой системы контроля и учета, к тому же имена в большинстве случаев были вымышленными. Все это напоминает абитуриентов, провалившихся на вступительных экзаменах и подающих документы в другое учебное заведение…
Герберт Бергер оказался годен. Ему и еще нескольким счастливцам выдали на руки билеты до Марселя и немного карманных денег. На вокзале — том самом, на который приехал и я, спустя почти сто лет, молодое пополнение встретил капрал и пешком провел их через весь город в форт Сен-Жан. Через несколько дней они уже плыли в третьем классе на пароходе в Алжир…
Эрнст Юнгер прослужил в легионе всего три месяца. Но этот опыт пригодился ему на протяжении всей долгой и необычной жизни. Когда началась война, он сражался в окопах с французами на стороне своей страны. Стал лейтенантом рейхсвера, но пережитый ужас окопной войны сделал из него писателя и энтомолога. Когда рейх захватил Францию, капитан Юнгер был прикреплен к командующему парижским округом вермахта… а потом, презирая в душе нацизм, ушел в отставку, занялся бабочками и написанием нового романа.
Первая инструкция по набору в Иностранный легион была составлена 18 марта 1831 года. Она проста: в случае годности после беглого медосмотра, то есть волонтер не страдает плоскостопием и у него хорошие зубы, новобранец получает так называемый «сертификат о принятии» и отправляется к интенданту. Ему выдают проездные документы на поезд и несколько су на карманные расходы, после чего он обязан прибыть в назначенный срок в порт погрузки — Тулон или Марсель.
В 1934 году заканчивается наведение «конституционного порядка» в Марокко — восставшие племена берберов и рифов где-то разгромлены, где-то подкуплены. Начинается наведение порядка и в системе набора в легион. Подход к подбору кандидатов становится более жестким. Больше ничего «беглого»: прохождение всех специалистов отборочной комиссии, при необходимости — сдача анализов. Появляется и собеседование: офицер должен составить мнение о кандидате — его социальной среде, воспитании, семье, условиях жизни. Активизируется и работа контрразведки: среди кандидатов могут быть «кроты» по заданию потенциального противника. За пять лет службы можно много чего узнать о французской армии изнутри…
Впервые за всю историю легиона резко сокращается число желающих служить там немцев: если в 1934-м кандидатов-немцев 42 процента, то через год — наполовину меньше, 22 процента. В чем же дело? В Адольфе Гитлере: впервые за долгие годы немецкой молодежи обещают достойную жизнь в собственной стране. В кино и газетах Германии начинается активная пропаганда против службы немцев во Французском легионе: крепкие парни нужны дома, рейх позаботится о них!
Недостающих в составе легиона немцев сменяют разгромленные республиканцы. В 1940 году в легион принимают 49 тысяч человек. В 1944-м всего 15 тысяч. Зато после разгрома Германии от немцев снова нет отбоя: 35 тысяч солдат с боевым опытом готовы к отправке в Индокитай. В оккупированных Германии и Австрии даже открыты пункты набора, но их, из опасения вызвать неудовольствие местного населения, не афишируют: все они находятся на закрытой территории военных баз.
Так продолжается и во время войны в Алжире. А потом — снова спад. Когда Иностранный легион переезжает из Алжира в Прованс в 1962 году, то желающих вступить в его ряды практически уже нет. Похоже, военная романтика и экзотика дальних стран перестала интересовать европейскую молодежь. И все же, после того как легион создает новые базы в Джибути и на Мадагаскаре, в Океании и Гвиане, число новых кандидатов в легион постепенно увеличивается. Несмотря на явный недостаток желающих, легион не изменяет своему правилу: «идею» легиона нужно посеять, а не навязывать. В жандармерии, транзитных зонах для иностранцев, на вокзалах можно лишь изредка увидеть афишки Иностранного легиона… По стране ездят несколько «легионерских» автобусов, но это не агитация, а рассказ об истории подразделения. Тогда же один парижский керамист придумывает пепельницу в виде белого кепи — самый популярный «легионерский» сувенир даже полвека спустя, — а в те времена украшающую многие бары и забегаловки.
Легионеров так нередко и называют — «людьми без имени». Но принцип анонимности, то есть отказ от своего подлинного имени и служба под вымышленным, возник задолго до появления Французского Иностранного легиона. Пожалуй, первым был Одиссей, когда Полифем спросил, как его зовут, он ответил: «Никто», — что вскоре спасло ему и его товарищам жизнь. Для легионера быть «никем» означает лишь то, что ты становишься тем, кем всегда хотел быть на самом деле. Если по Фрейду, то вымышленное имя легионера — это «super ego» человека, настолько цельного и сильного, что он способен не один раз начинать сначала даже собственную жизнь.
Под чужими именами скрываются не одни революционеры, аферисты и уголовники. Желание сменить имя и начать все заново — это не столько признак кризиса «среднего возраста», сколько часть натуры искателей приключений — людей, живущих так, будто им дано прожить еще много жизней. «Сколько ты знаешь языков — столькими жизнями ты живешь», — гласит чешская пословица. Но, сменив имя и место жительства, не просто избавиться от прошлого и терзающих тебя сомнений. Так, алкоголь снимает многие вопросы, но не решает их. При этом «алкоголем» могут стать и компоненты здорового образа жизни, типа марафонского бега, йоги, дайвинга или парусного спорта.
В середине семидесятых годов об этой проблеме задумался итальянский режиссер Микеланджело Антониони и снял фильм «Профессия: репортер». Главному герою осточертела журналистика. Стало раздражать, что благодаря профессии все почему-то были обязаны удовлетворять его праздное любопытство и отвечать на вопросы, на которые нет ответов… У него хороший дом, красивая жена. «Что еще нужно в старости?» — как говорил прагматик Абдулла. И все же… Во время съемок репортажа о повстанцах в Африке ему одному пришлось работать за всю съемочную группу. В гостинице, где он остановился, живет второй и единственный европеец в африканской деревне… Репортер Дэвид Локк меняется с ним паспортами, но даже не знает, чем занимался его сосед по гостинице. Что очень соответствует духу легионеров, служивших под чужими именами.
Дальнейший сюжет развивается так, что второй на тысячи километров Сахары европеец умирает. И его быстро хоронят в горячих песках… Локк начинает осваиваться в новой жизни.
В Барселоне, в одном из домов, построенных Гауди, ему встречается девушка, которая своим появлением может изменить его жизнь.
Вот один из диалогов:
Девушка. Как же тебе это удалось?
Локк. Просто случай. Все поверили, что я умер. И я им охотно предоставил это сделать.
