Пули барона, конечно, брали. На фронтах Первой мировой он был ранен несколько раз. Однако по воспоминаниям офицеров дивизии, после того как барон пришел в Монголию, его словно заколдовали. Существует версия, что Унгерн водил тесную дружбу с ламами и те подарили ему древние обереги и амулеты. Их он носил на шее и никогда не снимал. В бою барон всегда принимал самое активное участие, но лишь однажды получил легкое ранение. И этому фантастическому везению, способности оставаться невредимым под пулеметным огнем есть реальные подтверждения свидетелей. Говорят, что в одном из боев более 60 пуль пробили сбрую лошади и одежду Унгерна, но ни одна не ранила его серьезно. Барон всегда шел на пулеметы, и шел в первых рядах. И в этом он, как ни странно, созвучен Наполеону.
Историки утверждают, что Бонапарт тоже был фаталистом. Во время битвы он не сходил с места. Вокруг от пуль и снарядов гибли его адъютанты, а сам Наполеон не раз был ранен, но не покидал своей позиции. Он говорил: «На пуле, которая меня убьет, будет написано мое имя». Унгерн тоже верил в свою неуязвимость, потому смело рисковал жизнью. Есть версия, будто смерть ему предсказали бурятские шаманы, и он верил, что погибнет только в 1921 году. В конце концов так и вышло. Но что это – мистика, совпадение или судьба?
Унгерн постоянно говорил, что им движет судьба, верил в предопределение. Но если существует предопределение, то будущее можно предсказать. Каким образом? По тем временам и в тех условиях Унгерн мог полагаться на предсказания шаманов или лам.
Перед боем или походом барон всегда обращался к ламам, которые предсказывали ему наиболее удачное время операции и ее исход. Без буддийских советников он не принимал стратегических решений, хотя их прогнозы сбывались далеко не всегда. Такие совещания проводились без участия заместителей и помощников барона, он общался с шаманами и ламами вдали от посторонних глаз. Но и без этого его азиатские солдаты верили в избранность своего полководца и не сомневались в его решениях. Историки отмечают, что офицеры дивизии тоже были заражены мистицизмом командира и часто прибегали к услугам шаманов и различных гадалок, проводили спиритические сеансы. Кто-то просто стремился подражать барону, кто-то действительно в это верил, как и сам Унгерн.
Барон был не только мистиком и фаталистом, но еще блестящим стратегом и тактиком. Только он мог прийти в Монголию с войском, не превышающим 2000 сабель, и бросить его в бой против китайского контингента численностью в несколько раз больше. Унгерн никогда не сомневался в своей победе – ведь исход главной битвы в его жизни предсказали древние ламы и звезды.
Унгерн со своим войском был оторван от России, и, по мнению историков, это было ему только на руку. Когда колчаковское восстание утонуло в крови и большевики бросили все силы на поимку белого атамана Семенова, всем было не до Унгерна. Этого времени барону вполне хватило, чтобы добиться серьезных побед.
Унгерн готовился к своей главной битве за Ургу. Два штурма провалились. Барон отступил и стал продумывать план нового нападения. На сей раз он пополнил свою дивизию людьми. К нему примкнули местные князья с их отрядами. Снабжение оружием и продовольствием улучшилось. За несколько месяцев Азиатская дивизия из оборванной и полуголодной превратилась в хорошо вооруженную и экипированную. Но даже теперь у барона было войско в несколько раз меньше, чем китайская армия в Урге. Его это не смущало – ведь ламы предсказали ему победу в этой битве на третий день, поэтому он искренне верил в успех.
Семь тысяч бойцов противостояли полутора тысячам, говоря современным языком, профессиональных наемников, которые прошли три войны – Первую мировую, революцию, Гражданскую. Фактически это были профессиональные убийцы, если называть вещи своими именами.
Историки до сих пор спорят о боеспособности китайской армии. Разнятся данные о численности и вооружении китайского контингента. Но одно бесспорно – у китайцев было больше оружия и солдат. Зная это, барон развязал психологическую войну. Часть своих сил он расположил в нескольких километрах от Урги, на склонах гор, в том числе и священной для монголов горе Богдо-Ула. Согласно легендам, на горе жили боги, и простым смертным нельзя было там показываться. Туда имели право приходить только буддийские священнослужители, там нельзя было ни охотиться, ни заниматься хозяйством, ни ловить рыбу. Всякий, кто посягал на святость этого места, по мнению жителей тогдашней Монголии, должен был быть немедленно уничтожен богами.
Однако боги не тронули Унгерна. К тому же генерал пошел на военную хитрость, известную еще со времен Чингисхана. Китайцы толком не знали, какими силами теперь обладает барон, и он начал создавать видимость огромного войска. Унгерн велел зажечь костры, оставил возле них по нескольку человек и приказал им бегать перед кострами всю ночь.
С наступлением темноты по склонам гор вспыхнуло великое множество костров. Китайцы, наблюдая это зрелище из города, были уверены – в этот раз барон пришел штурмовать Ургу с огромным войском. Среди китайцев началась паника. Она усилилась после того, как барон лично на своей белой кобыле появился в Урге. Такое мог сделать или сумасшедший, или человек, которого защищают боги, или сам бог.
В одиночку, в парадной генеральской форме, Унгерн начал обходить посты китайской армии в Урге. Избил пару заснувших часовых, сказав: «Ваше счастье, что вы не в моей армии служите, я бы вас расстрелял». Подошел к Генеральному штабу, вручил руководству китайцев ультиматум от имени богов, где говорилось, что им дается неделя, чтобы покинуть Ургу, сел на коня, который там был привязан, и уехал. И ни один китаец не посмел не то что стрелять, но даже задержать барона – ему отдавали честь.
Чтобы окончательно убедить китайцев в своей божественной силе, Унгерн совершил невероятное. Он выкрал духовного лидера Монголии Богдо-гэгэна VIII прямо из-под ареста китайцев. Слухи об этой операции дошли и до наших дней. Одни уверяют, что тут не обошлось без колдовства и мистики, другие говорят, будто бы солдаты барона просто ворвались во дворец и перебили охрану, третьи – что они проникли туда тайком. Есть разные версии и касательно участия барона в этой операции. Многие монголы до сих пор уверены, что Унгерн лично посадил первосвященника на коня и через перевал священной горы Богдо-Ула доставил его в тайный монастырь, о существовании которого простой смертный не мог знать.
До барона Унгерна никакой всадник не мог и не смел пересекать этот перевал на коне – настолько крутым он был. Говорят, что, поднимаясь на перевал, барон сидел практически на конской шее, перед седлом, потому что иначе он мог соскользнуть и упасть назад. А когда он спускался на другую сторону, чтобы вызволить Богдо-гэгэна, то сел позади седла.
Похищение Богдо-гэгэна окончательно подорвало веру китайцев в победу. Два дня велись бои за Ургу. Потом, следуя предсказаниям лам, Унгерн дал своим войскам день отдыха. Китайские военачальники были в смятении – почему атаки вдруг прекратились, неужели Унгерн призывает божественные силы для нанесения решающего удара? Но на следующий день войско Унгерна ворвалось в город. Барон сделал абсолютно немыслимую вещь: вынудил хорошо обученный гарнизон покинуть укрепрайон и уйти в чистое поле, не имея для этого никаких сил, чтобы выбить его оттуда военным путем. Взятие Урги можно в самом деле назвать мистическим. Этот бой противник барона проиграл еще до его начала.
Недавно стало известно, что в начале XX века военной биографией Унгерна всерьез заинтересовалось ЦРУ: методы, которые использовал барон, вполне могли пригодиться американской разведке. В этом плане ЦРУ интересуется, например, эпосом индусов, всерьез пытаясь найти разгадку того, как летали виманы – знаменитые летающие крепости. С этих же позиций интересен и Унгерн, которого можно считать основоположником психологической войны.
Спустя несколько недель после триумфальной победы Унгерна прошла коронация правителя Монголии. Для Унгерна было крайне важно торжественно вернуть Богдо-гэгэна на престол. Это еще больше укрепило любовь и уважение простых монголов к чужеземному барону. Богдыхан, в свою очередь, наградил Унгерна и некоторых его офицеров княжескими титулами. К тому же отныне барона официально объявили не просто национальным героем, а богом войны, и его божественное происхождение больше никогда не подвергалось сомнению.
С тех пор как Унгерн покорил Забайкалье, вошел в Монголию и получил власть, он в ответ на красный террор развязал свой, еще более жестокий и кровавый. До сих пор в советских учебниках, фильмах и книгах барон фигурирует как кровожадный, не знающий никакой меры психопат с замашками диктатора. Это было недалеко от истины, считают историки, если судить по тем фактическим материалам, которые опубликованы в том числе и в России. Наверное, такому человеку, как барон Унгерн, генералу, командиру дивизии, которая воевала против установившейся коммунистической системы, нельзя было иначе…
