Еще каких-нибудь пять-шесть часов назад Ле Медэк и лоцман Маккей сидели в капитанской каюте, пили кофе и мирно беседовали. "Я очень сожалею, дорогой мой лоцман, что не могу вам предложить бутылку "Мартеля". Сами понимаете, по законам военного времени спиртные напитки запрещены на наших судах". "О, не беспокойтесь, капитан, - отвечал лоцман, - ерунда, у вас отличный кофе".
Капитан рассказывал: "Так вот, господин Маккей, 25 ноября, когда я привел "Монблан" в Нью-Йорк и поставил его к причалу на Ист-Ривер, американские военные власти приказали мне пропустить на судно партию плотников. День и ночь они обшивали трюмы толстыми досками. Ни одного железного гвоздя - все медные! А через час в конторе агент фирмы сказал мне: "Боюсь, капитан, что это взрывчатка, и притом очень большая партия. При нормальных условиях мы не стали бы использовать "Монблан" для перевозки такого груза, но сейчас идет война, у нас не хватает судов, и другого выхода нет". Через два дня они начали нас грузить. Специальная партия стивидоров работала медленно и очень осторожно. Их ботинки были обернуты материей. Мне приказали погасить топки котлов, а у команды отобрали все спички, трубки и сигареты. Курить разрешалось только на берегу".
Капитан продолжал: "В четырех трюмах у нас находятся бочки с жидкой и сухой пикриновой кислотой. Вы знаете, что такое ТНТ? Так вот, разрушительная сила этой штуки гораздо выше, чем ТНТ".
Фрэнсис Маккей, шотландец по происхождению, проработавший лоцманом 24 года и не имевший ни одной аварии, слушал капитана с большим вниманием. Время от времени ему становилось жутко. Ни разу он еще не проводил суда с таким адским грузом.
- Твиндеки третьего и четвертого трюмов забиты бочками и железными ящиками тринитротолуола, рядом уложены ящики с пороховым хлопком... Мы уже готовы были выйти в море, когда из Франции в Нью-Йорк пришла телеграмма. В ней говорилось о дополнительной партии груза, которую во что бы то ни стало должен принять "Монблан".
Ле Медэк показал руками в сторону носа и кормы.
- Вы заметили у меня на палубе четыре ряда железных бочек - это бензол - новый супергазолин для броневиков и танков. Впрочем, вот коносамент.
Слегка дрожащей рукой лоцман взял несколько листов с машинописным текстом: "2300 тонн пикриновой кислоты, 200 тонн тринитротолуола, 35 тонн бензола, 10 тонн порохового хлопка. Порт назначения - Бордо".
- Как видите, дорогой лоцман, мы набиты взрывчаткой! Но это не все, - продолжал Ле Медэк. - Второй удар меня ждал в кабинете начальника Управления британского военно-морского флота в Нью-Йорке. Там мне сообщили, что "Монблан" не войдет в состав конвоя, комплектующегося в гавани. Им хорошо известно, что трехцилиндровая паровая машина при спокойном море может дать только 9,5 узла, а на длительном переходе через штормовую Атлантику в среднем не превысит 7,5 узла. Эти господа мне объяснили, что безопасность конвоя в основном зависит от скорости его движения, и чтобы не отстать от конвоя, судну, загруженному взрывчаткой, нужно следовать со скоростью минимум 13 узлов. Перегруженный "Монблан" был бы помехой для этого конвоя. Мне приказали следовать в Галифакс, отдать якорь в гавани Бэдфорд и ждать здесь формирования другого английского конвоя. "Монблан" войдет в его состав, если, опять-таки, его скорость не будет конвою помехой. В противном случае придется следовать в одиночку. Как вы думаете, лоцман, они уже начали формировать второй конвой?
- Пожалуй, да, - ответил Маккей. - Сейчас в порту уже примерно 150 судов. Из них много военных кораблей.
Ле Медэк пожелал лоцману спокойной ночи, поднялся с мягкого кресла, давая понять шотландцу, что беседа окончена. В отведенной ему каюте Маккей до утра не сомкнул глаз.
"Приказываю покинуть судно!"
Когда суда столкнулись, форштевень "Имо", разворотив борт, вошел на 3 м вглубь трюма. От удара несколько бочек, закрепленных на носовой палубе в четыре яруса, оказались вскрытыми. Их содержимое потекло на палубу и оттуда сквозь зиявшую пробоину на твиндек, где была уложена пикриновая кислота. Машина "Имо" уже почти минуту работала на задний ход, и нос норвежца со скрежетом и снопом искр от трения металла выдернулся из пробоины. Разлившийся бензол вспыхнул, бак "Монблана" охватило пламя. Каждое мгновение мог произойти взрыв адского груза. Капитан Ле Медэк и лоцман Маккей поняли, что всем находящимся на "Монблане" и тысячам людей на берегу грозит смерть. Как предотвратить надвигающуюся с каждой секундой катастрофу?
Над баком парохода поднялся столб черного дыма высотой 100 м. Зловещие языки пламени в утреннем рассвете то и дело меняли свой цвет: из оранжевых они становились синими и голубыми, потом снова оранжевыми, исчезая в клубах черного дыма. Гигантский костер разрастался с каждой минутой. От нагрева взрывались железные бочки с бензолом, кусочки раскаленного металла дождем осыпали палубу. Погасить огонь ручными огнетушителями, которые имелись на "Монблане", команда не смогла. Единственное место на носовой палубе для подключения пожарных рукавов к гидрантам находилось впереди первого трюма, но путь туда сразу же был отрезан огненной завесой. Нельзя было отдать и якорь.
"Открыть кингстоны! Затопить судно!" - пронеслась в голове капитана мысль. Но хорошо зная свой старый потрепанный пароход, он тут же представил себе насквозь проржавевшие клапаны приема забортной воды и понял, что даже с помощью кувалды их смогут открыть только минут через пятнадцать, а на затопление двух носовых трюмов ушло бы минут сорок. Видя, что пожар не погасить, матросы и кочегары "Монблана", сбивая друг друга с ног, бросились на верхнюю палубу спардека и начали спускать на воду шлюпки.
Капитан Ле Медэк, едва сдерживая дрожь в ногах, повернулся к вахтенному штурману, чтобы дать приказ спустить шлюпки и оставить судно. В эту минуту лоцман сказал: "Немедленно дайте в машину команду сообщить пароходу самый полный вперед!" Маккей понимал, что это единственный шанс предотвратить или, в крайнем случае, замедлить на несколько минут катастрофу. Лоцман рассчитывал, что при полном ходе судна вода устремится в пробитый борт и зальет взрывчатку.
Лоцман предвидел, что произойдет, если "Монблан" взорвется в этом самом узком месте пролива Тэ-Нарроус, разделяющем город на две части. Он надеялся, что капитан сам догадается развернуть судно в сторону открытого моря, посадить команду в шлюпки, а "Монблан" с пущенной на полный ход машиной направить в океан, подальше от города.
Но капитан Лэ Медэк и виду не показал, что слышал фразу, произнесенную лоцманом. Обращаясь к штурману Жану Плотину, он отдал команду: "Приказываю покинуть судно!" Но и без его приказа обе шлюпки с сидевшей в них командой уже стояли у бортов под шторм-трапами. Лоцману не оставалось ничего другого, как последовать за капитаном. Матросы с диким неистовством навалились на весла, и шлюпки устремились к берегу Дартмута.
Брошенный на произвол судьбы "Монблан", этот исполинский брандер, с поднимавшимся в ясное голубое небо черным шлейфом дыма, подхваченный приливным течением, стал дрейфовать к пирсам Ричмонда.
На набережных города по обеим сторонам пролива собрались толпы народа. Сотни людей выглядывали из окон домов, с крыш домов. Ведь пароходы горят не так уж часто!
С крейсера "Хайфлайер" видели, что команда покинула горящее судно, и послали к "Монблану" вельбот. Командир крейсера рассчитывал закрепить на корме парохода буксир и оттащить горевшее судно, чтобы оно не подожгло пирс. Об опасности, которую представлял "Монблан", на крейсере не знали. Но было уже поздно: пароход носом навалился на деревянный пирс № 6 и поджег стоящий на его краю склад.
О дьявольском грузе "Монблана" в Галифаксе знали только три человека: контр-адмирал Чандарс, старший офицер штаба Вайятт и старший офицер связи капитан-лейтенант Мюррей. В момент столкновения пароходов последний находился на буксире "Хилфорт". Увидя, что "Монблан" загорелся, он дал буксиру самый полный ход и направил его к ближайшему пирсу. Спрыгнув на берег, капитан-лейтенант побежал в диспетчерскую. На ходу он остановил какого-то матроса и приказал ему объявить всем вокруг, чтобы все бежали из порта.
"Бегите, бегите все! Бегите прочь! Начальник сказал, что это дьявольское судно загружено взрывчаткой, оно сейчас взорвется!" - кричал матрос.
Команда вельбота с крейсера "Хайфлайер", по-прежнему ничего не зная об опасности, уже закрепила трос на корме "Монблана" и передала его конец на буксирный пароход "Стэлла Марис". Еще каких-нибудь полчаса, и судьба Галифакса сложилась бы по-иному. Его жители просто услышали бы со стороны океана звук сильного взрыва.
Но все обернулось иначе: "Монблан" взорвался в тот момент, когда "Стэлла Марис" выбрал втугую с его кормы буксир и начал оттаскивать его в море. Часы на башне ратуши показывали 9 часов 6 минут утра.
