4. Разрешения на арест членов и кандидатов ВКП (б) даются по согласованию с секретарями районных и областных комитетов ВКП (б), ЦК компартий, по принадлежности, а в отношении коммунистов, занимающих руководящие должности в наркоматах Союза и приравненных к ним центральных учреждениях, – по получении на то согласия председателя Комиссии партийного контроля.
5. Разрешения на аресты военнослужащих высшего, старшего и среднего начальствующего состава РККА даются по согласованию с наркомом обороны…»16
Закрепленный в этом постановлении Совнаркома СССР и ЦК ВКП (б) порядок ареста военнослужащих по формулировке несколько отличался от того, который совсем недавно был установлен приказом НКО № 006 от 3 февраля 1935 г.: «Санкция на арест начальствующего состава от командира взвода и выше, по требованию органов Наркомвнудела и Военной прокуратуры, может быть дана только с моего личного разрешения»17. Правда, в этом приказе были оговорены некоторые исключения. Здесь предусматривалось, что в исключительных случаях по требованию следственных органов и органов Наркомвнудела санкцию на арест лиц начсостава не выше 5-й категории (командир роты) мог дать и командующий войсками округа. В постановлении СНК и ЦК этой оговорки уже нет. Но вместо «личного разрешения» наркома здесь говорилось лишь о «согласовании» с наркомом. Через три месяца эта терминологическая разноголосица была устранена. В утвержденном ЦИК и СНК СССР 22 сентября 1935 г. «Положении о прохождении службы командным и начальствующим составом РККА» совершенно четко (ст. 50-я) записано: «Ни один командир (начальник) от командира взвода и выше (и им соответствующие) не может быть подвергнут аресту следственными органами без особого разрешения народного комиссара обороны СССР»18. (В примечании оговаривалось, что эта статья не распространяется на производство арестов в дисциплинарном порядке, установленном Дисциплинарным уставом РККА.)
А в целом именно это совместное постановление СНК и ЦК от 17 июня 1935 г. «О порядке производства арестов» было основным государственным документом на сей счет. Оно фактически имело силу закона и действовало вплоть до его отмены 1 декабря 1938 г., т. е. весь период большого террора.
Страшной и трагически печальной была участь оклеветанных, опозоренных беззаконными арестами многих тысяч военнослужащих. Но на позор, унижение и расправу были обречены и ни в чем не повинные их семьи. 15 августа 1937 г. Ежов подписывает совершенно секретный «Оперативный приказ народного комиссара внутренних дел Союза ССР № 00486», который начинался такими словами: «С получением настоящего приказа приступите к репрессированию жен изменников Родины, членов право-троцкистских шпионско-диверсионных организаций, осужденных Военной коллегией и военными трибуналами по первой и второй категориям, начиная с 1 августа 1936 года»19. В отношении каждой такой семьи предписывалось собрать дополнительные установочные данные и компрометирующие материалы, составить на нее подробную общую справку и всех, намеченных к репрессированию, арестовать.
Аресту, по этому приказу, подлежали жены, состоявшие в юридическом или фактическом браке с осужденными в момент его ареста, а при определенных условиях даже бывшие жены, состоявшие с осужденным, к моменту его ареста, в разводе. Исключения делалось лишь для беременных, а также имевших грудных детей или больных детей, требующих ухода и т. п. Фактическому аресту подлежали также каждый «социально-опасный ребенок старше 15-летнего возраста» из этих семей. Право на выдачу санкции на арест предоставлялось наркомам внутренних дел республик и начальникам управлений НКВД краев и областей. Арест оформлялся ордером.
Ежов проявлял «сталинскую заботу» о детях. Вот как звучал пункт 29 этого сугубо тайного приказа:
«…29. При производстве ареста жен осужденных, дети у них изымаются и вместе с их личными документами (свидетельства о рождении, ученические документы), в сопровождении специально наряженных в состав группы, производящей арест, сотрудника или сотрудницы НКВД, отвозятся:
а) дети до 3-летнего возраста – в детские дома и ясли Наркомздравов;
б) дети от 3 и до 15-летнего возраста – в распределительные пункты;
в) социально-опасные дети старше 15-летнего возраста в специально предназначенные для них помещения»20.
Ну чем не отеческая забота!
И наконец, приведу три заключительных пункта этого уникальнейшего в истории человеческой цивилизации конца 30-х годов XX века официального документа:
«34) О ходе операции доложить мне трехдневными сводками по телеграфу. О всех эксцессах и чрезвычайных происшествиях немедленно.
35) Операцию по репрессированию жен уже осужденных изменников родины закончить к 25/Х с.г.
36) Впредь всех жен изобличенных изменников родины, право-троцкистских шпионов, арестовывать одновременно с мужьями, руководствуясь порядком, установленным настоящим приказом»21.
Этот поистине беспрецедентный по степени одичания его автора и стоявших за ним истинных хозяев приказ действовал долгих 14 месяцев. И только 17 октября 1938 г. за подписью все того же Ежова и недавно назначенного начальником Главного управления государственной безопасности НКВД СССР комиссара государственной безопасности 1-го ранга Л.П. Берии появился приказ № 0689, отменивший пункт 36 оперативного приказа № 00486 об обязательности ареста жен «врагов народа» одновременно с мужьями. В дальнейшем предлагалось репрессировать не всех жен арестованных или осужденных всякого рода врагов народа, а «только тех из них: а) которые по имеющимся материалам были в курсе или содействовали контрреволюционной работе своих мужей; б) в отношении которых органы НКВД располагают данными об их антисоветских настроениях и высказываниях и которые могут быть рассматриваемы как политически-сомнительные и социально опасные элементы»22.
Вопрос об аресте жен «врагов народа» должен был решаться в каждом отдельном случае начальником соответствующего органа НКВД. Порядок ареста и дальнейшего направления жен «врагов народа», а также порядок размещения их детей, установленный оперативным приказом № 00486 от 15 августа 1937 г., полностью сохранялся и на дальнейшее. Таким образом, если при решении вопроса об аресте военнослужащих хотя бы декларировалась необходимость согласования с наркомом обороны и санкции прокурора, то при аресте их жен о прокурорах даже и не упоминалось. Все они находились в рабской зависимости от начальника соответствующего органа НКВД.
Раскинувшаяся на две части света необъятная страна совершенно явственно превращалась в огромный арестный дом. Академик В.И. Вернадский не был тогда знаком с ужасными государственными документами, но он зорким глазом ученого с мировым именем умел не только наблюдать, но и проникнуть в суть явлений. Он ставит научный диагноз сложившейся ситуации и с риском для жизни записывает в своем дневнике в 1938 г.:
«5 января, утро… Мильоны арестованных. Это быт…
4 февраля, утро… Стоит стон и сумятица в связи с арестами. Все разваливается.
21 ноября, утро… Невольно и неизбежно разговоры всюду об арестах – являющихся сейчас основным болевым явлением, разрушающим жизнь»23.
К концу 1938 г. все более становилось ясным, что дальше такой беспредел в совершении массовых арестов продолжаться не может, что надо хотя бы формально попытаться ввести его в какие-то рамки. Политбюро ЦК ВКП(б) 8 октября 1938 г. принимает постановление: «Поручить комиссии в составе тт. Ежова (председатель), Берия, Вышинского, Рычкова и Маленкова разработать в 10-дневный срок проект постановления ЦК, СНК и НКВД о новой установке по вопросу об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия»24. До чего же крепким стал симбиоз партийных, советских и карательных органов, что в постановлении Политбюро речь шла о подготовке совместного постановления ЦК ВКП(б), СНК СССР и НКВД СССР! Насколько мне известно, такого еще не бывало за всю предшествовавшую 40-летнюю историю российской партии рабочего класса.
Уже судя по составу комиссии, которой была поручена разработка проекта постановления, можно было сделать вывод, что никаких коренных изменений в практику террористического насилия над народом предложено не будет, что и на этот раз будет проведена очередная попытка накинуть своеобразную камуфляжную сеть на ужасную громаду невообразимых злодеяний против всех народов Советского Союза. Так оно и получилось.
В утвержденном Политбюро ЦК совершенно секретном постановлении СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» от 17 ноября 1938 г. отмечалось, что «за 1937—38 гг. под руководством партии органы НКВД проделали большую работу по разгрому врагов народа… также и по разгрому шпионско-диверсионной агентуры иностранных разведок»25. Здесь ставилась задача, «продолжая и впредь беспощадную борьбу со всеми врагами СССР (новый термин! – О. С.), организовать эту борьбу при помощи более совершенных и надежных методов»26.
