В 1960-х годах Федеральная разведывательная служба использовала для агентурной вербовки граждан ГДР в некотором смысле новую тактику. Вопреки распространенному среди широкой публики представлению, ни МГБ, ни БНД не делали свою ставку на шпионские сети, объединявшие большое количество агентов и курьеров, ибо такие разветвленные структуры не могли обеспечить нужной скрытности уже из-за большого числа связанных с ними людей. Вместо этого Пуллах попытался вербовать так называемые шпионские ячейки. С их помощью БНД хотела по принципу снежного кома заполучать новых информаторов, которые в наилучшем случае были бы связаны друг с другом семейными узами. В таком случае гарантировалась скрытность, к тому же агенту легче было бы завербовать своего родственника, нежели человека со стороны. В идеальном варианте в такой семейной шпионской ячейке один из членов был западным немцем, который в ходе своих поездок на Восток регулярно собирал бы и доставлял информацию. Восточногерманская разведка тоже полагалась на «тандемы» из супружеских пар — в качестве как резидентов-«нелегалов», так и курьеров.
Очевидно, такой подход принес западногерманской спецслужбе некоторый успех. Ведь не зря масштаб всех попыток шпионажа в общей сложности был расценен органами контрразведки МГБ ГДР так высоко, что в начале 60-х годов там уже заговорили даже о «тотальном шпионаже». Из-за мощного военного потенциала ГСВГ (и постоянно возраставшей силы ННА) советские войска в Германии обоснованно рассматривались как ударный клин первого наступательного эшелона Варшавского договора, потому и следить за ними нужно было по возможности повсеместно, непрерывно и очень внимательно. Ежедневный сбор сведений о боевом порядке и боевом расписании войск, т. н. «order-of-battle-intelligence», для самих агентов-наблюдателей выглядел обычной рутиной, ничем не примечательной, которая, тем не менее, в случае их разоблачения грозила весьма строгими наказаниями. Единичный внешний источник или даже внутренний источник из числа восточногерманского технического персонала, наблюдая за своим крохотным кусочком всей гигантской военной машины Советов, только в редких случаях — например, в упомянутом случае с увольнительными для солдат в ноябре 1962 года — мог сообщить сенсационную информацию, имеющую большое самостоятельное значение. И только благодаря труду аналитиков БНД собранные множеством информаторов кусочки головоломки приводились в единую систему. Как писал в своих мемуарах Хайнц Фельфе: «Из многочисленных цветных камешков получалась красивая картина». Анализ результатов военной разведки от сырого донесения агента до окончательных выводов („finished intelligence“) всегда был тщательным, требующим большого внимания и скрупулезности делом, хотя, конечно, во много раз менее опасным, чем сама добыча информации. Подсчитывать танки, пушки и самолеты, идентифицировать погоны и нашивки военнослужащих, подгладывать за учениями и, основываясь на солидных военных знаниях, делать выводы о структуре, боеготовности и общем военном потенциале ГСОВГ и ГСВГ, равно как и других армий Варшавского договора — вот что было повседневным занятием военных аналитиков.
Давайте рассмотрим примеры двух «мозаичных камешков» из 1950-х и 1960-х годов, чтобы узнать, что, как, и в каком объеме узнавали наблюдатели на местах для составления своих донесений. Для этого анализа выберем места дислокации Бернау и Веймар, бранденбургский и тюрингский окружные города, с населением в те годы примерно 13 тысяч и 65 тысяч человек соответственно. Бернау, городок в примерно двадцати километрах к северо-востоку от Берлина, из-за своей близости к этому центру шпионских операций обладал хорошими предпосылками для установления удобной связи агентов с действовавшими в Западном Берлине связниками и быстрой передачи собранных сведений. Веймар, с другой стороны, был очень интересен потому, что вблизи него размещался штаб и некоторые части 8-й Гвардейской армии, которая считалась самой мощной.
В Бернау Федеральная разведывательная службы помимо наблюдения за перемещениями войск и маневрами следила за 18 военными объектами: казармами, позициями зенитной артиллерии, военными городками и другими сооружениями. При рассмотрении разведывательных результатов общих наблюдений с 1951 по 1961 год получится следующая схема. Много и часто сообщалось о передвижениях войск. БНД обучала своих агентов с помощью наглядных таблиц, рисунков или образцов наносившихся на машины тактических знаков, чтобы те могли определять типы вооружения и боевой техники. Из таких сообщений аналитики БНД делали выводы о виде, размере, роде войск и пр. передвигавшихся частей. Для получения сведений о военно-техническом прогрессе в войсках, аналитики интересовались также детальными описаниями образцов вооружения и техники:
«15.5.1957 года источник заметил на объекте у ангаров 4 и 16а и 16б 12 бронемашин нового типа, экипажи нескольких из них занимались их техническим обслуживанием. Описание: база как у Т-34 с 5 ребристыми катками. На базе бронированная надстройка в форме ящика, немного сужающегося кверху. В середине надстройки справа круглая башня, лишь немного выдающаяся вверх и в сторону».
Помимо казарм, следили и за другими военными сооружениями:
«На дороге в Лобеталь, севернее объекта, стоят 4 мачты из проволочной сетки и 4 мачты из дерева, соединенные между собой (антенны). Кроме того, на одной из металлических мачт установлено два СВЧ-рефлектора.
На одной вилле в объекте Ладебург живет генерал, а в других домах офицеры его штаба».
Не только инфраструктура и материальная часть вызывали интерес, но и советские солдаты. Прежде всего, изменения в обычном внешнем виде войск. Идентификация советских офицеров по фамилиям тоже была важна. Наконец, интересовали и все события, и даже предположения, связанные с советскими военными. «14.5.53. По слухам склад военного обмундирования II уже в этом году должен снова расширяться для нужд оккупационной армии». «17.9.1954 один генерал посетил клубный зал (новостройка), бывшее здание финансового управления, тут же приказал остановить все строительные работы из-за возможности обвала. Строительные работы на подобных новостройках в Фюрстенвальде и в Эберсвальде тоже были немедленно остановлены».
Если большинству объектов в Бернау были посвящены только немногочисленные наблюдения, то за бывшей казармой войск связи ВВС, складом военного обмундирования/I и бывшим питомником почтовых глубей СС велась очень интенсивная слежка. На сотне заполненных мелким почерком карточек Пуллах регистрировал донесения о казарме войск связи ВВС с октября 1951 по апрель 1973 года. Согласно обзору мест дислокаций советских войск в Восточной Германии, который вела БНД под названием «Справочник о войсках противника», в этой казарме размещались: штаб 6-й гвардейской механизированной дивизии (с 1957 года — 6-й гвардейской мотострелковой дивизии), 35-й гвардейский механизированный полк, гаубичный артдивизион, гвардейский инженерно-саперный батальон, учебный танковый батальон, гвардейский дивизион реактивной артиллерии и гвардейский батальон связи. Донесения о происходящем в казарме поступали примерно один раз в неделю, среди них было много сообщений о заполненности объекта людьми, сделанных явно по виду. «12–23.11.1956. Объект теперь кажется переполненным, потому что построенная для казармы насосная станция больше не справляется с канализацией объекта, так что фекальные воды заполняют кюветы вдоль шоссе». «20.2.1958 один трубочист рассказывал, что он, получая плату за выполненную работу по очистке дымоходов, каждый раз должен предоставить в знак подтверждения восемь подписей (из восьми различных мест расквартирования), потому можно предположить, что на объекте размещаются восемь отдельных подразделений». Что касается количества сообщений, то октябрь 1959 года можно назвать типичным примером: в этом месяце, не отличавшимся значительно ни в большую, ни в меньшую сторону от других, БНД получила о казарме войск связи ВВС семь донесений от четырех разных агентов.
Как изменилась ситуация с поступлением сообщений в 1961 году, когда постройка Берлинской стены создала во втором полугодии совсем другие условия для агентурной связи, нежели в первом? Учитывая повторы (шпионы со своими сообщениями не придерживались ни начала, ни конца месяца), с января по июль выходило от пяти до восьми донесений в месяц, только июнь несколько выделяется. Но уже через несколько месяцев после августовского закрытия границы — в ноябре и декабре — снова были достигнуты июньские показатели.
Количество поступивших отчетов из Бернау/казарма войск связи ВВС за январь-декабрь 1961 года
Удивительное постоянство поступления информаций, к концу года даже возрастание, что можно было бы объяснить лишь тем, что агенты БНД заранее получили инструкции о новых каналах связи на случай невозможности личных встреч, при более подробном рассмотрении, однако, выглядит иначе. До 13 августа 1961 года (дня постройки Стены) все сообщения кроме одного (опрос беженца) исходили от собственных источников в ГДР, затем до конца года поступили еще 34 донесения от источников БНД, но еще восемь или девять пришли уже от союзных спецслужб, четыре от американской армии и одно — снова опрос беженца. Это смещение, правда, еще не означало полного провала. Это видно в сравнении с поступлением донесений за 1960 год. За год, предшествовавший году постройки Стены, БНД получила 105 донесений о казарме войск связи ВВС, из которых 101 сообщение было послано собственными источниками. В 1961 году аналитики БНД получили 93 донесения, из них 45 после 13 августа. Из общего числа донесений 79 были присланы собственными источниками, 11 были от союзных служб и от американской армии, три — опросы беженцев. Очевидно, что и в «огражденной» ГДР собственные связи БНД продолжали работу. После 13 августа до конца 1961 года семь разных наблюдателей по-прежнему информировали западногерманскую разведку о наблюдениях за казармой войск связи ВВС. Информация, приходящая от союзных спецслужб не принималась на веру и вначале вовсе не заменяла собственную агентурную сеть. Однако постепенно начало происходить разрушение агентурных связей БНД. Из 95 сообщений за 1962 год, только две трети (62) были от всего шести собственных источников, одна треть (33) от союзников. После этого общее количество поступавших от всех источников сообщений сначала резко уменьшилось наполовину, а с 1965 года вовсе начало катастрофически падать.
