Примечание 3. В тех же записках генерал-майора Костенко говорится следующее:
"В ночь на 14-го октября японцы предприняли наступление на форт № 3 и укрепление № 3, но с успехом были отбиты. Канонада началась около часа ночи и разразилась до того страшным грохотом и ревом, что я, несмотря на мой крепкий сон, неожиданно проснулся и с тревогой начал одеваться, предположив, что японцы прорвались в Порт-Артур.
Разозленные ночной неудачей, японцы с злобой начали бомбардировать город и порт 15-го октября также залпами, произведя пожар в порту: горели мастерские. Пожар был грандиозный и продолжался всю ночь; но бомбардировка не прекращалась, и я проснулся под выстрелами. До чего японцы идеально прицеливались, видно из следующих примеров: в Восточном бассейне стояла канонерская лодка "Забияка", на которой помещался штаб начальника миноносок; перекидной стрельбой через горы "Забияка" на 3-м выстреле пошла ко дну.
Транспорт "Ангара", стоявший в западном бассейне, был обращен в лазарет и в нем помещалось около 200 раненых; чтобы предохранить их от снарядов, всех перевели в трюм. На втором выстреле 11" снаряд попал в "Ангару" и пробил дно, почему она начала тонуть; при этом получилась удручающая и поучительная картина спасения раненых: между ними некоторые были безрукие, другие безногие, так как прислуги оказалось недостаточно, то, чтобы вынести поскорее всех, а спешить было необходимо, кто в силах был двигаться, сам полз на палубу, безногие же обвивали шеи безруким и последние выносили их на своих плечах, несмотря на испытываемые страдания от незаживших еще ран; тут-то вполне сказалась любовь человека к человеку. Все обошлось благополучно, все спаслись, а "Ангара" вскоре затонула кормой, пристав к берегу. В том же бассейне погиб и пароход минной роты "Новик", к которому пристрелялись также почти с третьего выстрела.
Наступавшие дни, однако, не предвещали ничего хорошего, так как по сведениям китайцев и пленных к 21-му октября, дню рождения Микадо, предписано "во что бы то ни стало взять Артур". Это известие приобрело характер действительности, так как 16-го октября была открыта адская бомбардировка по городу, которая продолжалась целый день и ночь на 17-го октября, а с 10 часов этого дня она приобрела характер канонады не столько по городу, сколько по всему фронту наших позиций, в особенности же по фортам №№ 2, 3 и укреплению № 3; все указывало на близкий штурм, который и наступил около 3 часов дня, чуть не в первый раз днем.
Японцы повели его так стремительно, что указанные форты и укрепление к 4 часам оказались уже в их руках; перед этим орудийный огонь был до того губительный, что на фортах все окопы и постройки были срезаны и сравнены с землей. Лишившись прикрытия, наши стрелки засели в ямы, вырытые снарядами, откуда и производили ружейную стрельбу по наступающим, но с каждой минутой слабели и уступали пядь за пядью; увидев же водруженным японский флаг на форте, они, как по мановению, бросились в штыки и опрокинули японцев с крутостей фортов. Рассказывают, что это был один момент, пронесшийся ураганом, и в воздухе замелькали руки и ноги опрокидываемых японцев; одному приходилось драться против десяти; одним ударом штыка пронизывалось по 2―3 человека, которые и скатывались вниз, образуя холмы человеческих тел. Этот удар был просто-таки невероятный и невиданный по своей силе, далеко превзошедший собой августовские и сентябрьские удары.
Спустя четверть часа, форты были в наших руках, окруженные грудами тел. Потери наши превышали тысячу человек; от морской роты в 200 человек осталось три. Но потери японцев далеко превышали наши; от четырех японских рот, атаковавших форт № 2, не осталось ни одного человека; из остальных же рот уцелели немногие и бежали; резервы их, двигавшиеся на помощь, но опоздавшие, были встречены таким страшным губительным огнем, что разбежались раньше прибытия на помощь.
Однако, смелый и решительный натиск японцев многих заставил призадуматься серьезно, так как успех наш обусловливался только опозданием прибытия их резерва.
Как и всегда, после таких неудачных штурмов японцы, озлившись, с утра 18-го октября открыли адскую бомбардировку города залпами и вновь зажгли участок его по соседству с только что прекратившимся пожаром; разгораясь, огонь захватил громадную площадь города, и вновь понесся к небу гигантский столб черного дыма, прорезываемый снизу языками пламени, а к вечеру осветил пол небосклона заревом, продолжаясь всю ночь.
В тот же день генерал Стессель отдал такой приказ за № 776: "По сведениям, мною полученным, армия генерала Куропаткина двигается с успехами, причем один японский генерал взят в плен, а здесь 13 или 14 сего месяца тоже один старший японский генерал лишил себя жизни. Взятый в плен японский солдат при опросе почти не отвечал, но все-таки показал, (?) что "они потому торопятся, чтобы взять форты к 21-му числу, ко дню рождения Микадо; нам же известно, что 21 числа сего месяца день Восшествия на престол Нашего Великого Царя. Я вас знаю и не сомневаюсь чья возьмет; осталось два дня".
Напряженное состояние еще более усилилось. Эти "два дня" представлялись чем-то страшным, роковым в нашей страдальческой жизни. День 19-го октября прошел в усиленной бомбардировке города и порта; казалось, снаряды летели с еще большим свистом и злостью, ломая и ниспровергая все на своем пути; один из них попал в пожарище и разорвался, подняв сажень на 30 вверх куски обгоревшего дерева и камней.
Наступило 20 число; все ожидали еще более жестокой бомбардировки, но несчастье пришло к нам с другой стороны. По соседству с моей квартирой было здание минной роты, в мастерской которой приготавливались взрывчатые вещества и находилась масса мин, динамита и пироксилина. Около 10 часов утра раздался страшный взрыв, от которого с треском разлетелись стекла в моей и в соседних квартирах и задрожали каменные здания. Предположив взрыв какого-либо из наших фортов, я моментально выскочил из квартиры, но увидев здание минной роты в пламени, сейчас же догадался о несчастье.
Вскоре после этого раздался второй еще более страшный взрыв, а потом последовал третий и четвертый. Оказалось, что благодаря неосторожности, произошел первоначально разрыв мины, а затем последовательно взрывался динамит и пироксилин; погибло около 30 человек. К счастью, японцы молчали и, видимо, любовались этой интересной картиной взрывов. Вечером того же дня они более сдержанно бомбардировали Старый и Новый город, что дало повод предполагать подготовку штурма или бомбардировку города 21-го числа, в день Восшествия на Престол Государя Императора.
Ночь на 21-е число и утро прошли спокойно, что немало удивило каждого из нас; но около 10―11 часов дня, по соседству с моей квартирой у подошвы Перепелки, раздался страшный оглушительный взрыв, от которого каменное здание, в котором я жил, буквально зашаталось; взрыв этот произошел от залпов брошенных японцами и разорвавшихся снарядов большого калибра; несмотря на то, что квартира моя находилась от места разрыва не ближе 300 сажень, осколки полетели на крышу здания и во двор. Все снаряды попали попали в частные склады, где хранилось около 1.500 пудов оливкового масла, и немедленно же вспыхнул грандиознейший пожар, еще не бывалый до этого времени; пламя поднималось к небу на высоту не менее 15―20 сажень, прорезывая громадный густой столб черного дыма, начинавшего расстилаться по всему городу и в скорости окутавшего густой мглой весь город. Жутко было глядеть на этот пожар, предоставленный самому себе, при невозмутимой тишине в городе; нигде ни одной души на этой улице и только изредка в боковых видны пробегавшие китайцы или солдаты, спешившие на позицию. Произведя пожар, японцы начали обстреливать город и порт, разбрасывая снаряды в беспорядке по различным частям города. Продолжалась бомбардировка не менее 2 часов; пожар с одинаковой силой пожирал имущество до вечера, но дымился еще и 2-го октября.
Таким салютом японцы приветствовали день рождения Микадо и день Восшествия на Престол Нашего Государя".
Действия морского отряда тяжелой артиллерииТак как после 1-го штурма неприятель установил полевую батарею на высотах за Pan-lung-shan'oм, чтобы препятствовать нашим работам по укреплению занятых позиций, то 25-го августа была начата по ней стрельба 8-м взводом и двумя 12-см орудиями 1-ой батареи, которые вместе с тем обстреливали и Новый город, суда в Западном бассейне, Sung-shu-shan и Erh-lung-shan. Неприятель энергично отвечал, причем были убиты командир 1-го взвода лейтенант Такасаки и 3 нижних чина. 27-го августа 3-й взвод обстреливал порт и мастерские, а прочие орудия по временам стреляли по Wang-tai, Sung-shu-shan'у и Erh-lung-shan'y, а батарея у Kuo-chia-kou обстреливала местность у Ma-chin-tun'a. 28-го числа 3-й взвод опять обстреливал город и вызвал большой пожар близ дока, черные клубы дыма далеко разносились ветром. В то же время в виду полученных сведений, что неприятель, опасаясь нашего огня, прекратил днем работы на пороховом заводе, а производил таковые ночью, 3-й взвод обстреливал эту местность в течение ночи. 31-го августа 8-й взвод (этим утром прибыла запасная пушка и, таким образом, в нем было 3 орудия), два орудия 1-й батареи и 3-й взвод обстреливали пороховой завод на SW стороне Kung-chia-tun'a и насчитали 16 попаданий; прочие орудия стреляли по укреплению на Sung-shu-shan'е, причем сильным огнем неприятеля в 8-м взводе было совершенно разбито одно 12-ти фунтовое орудие и убито и ранено 10 человек прислуги.
