в первые месяцы войны, но документов у них не было.
7 октября 1941 года Сталин подписал приказ № 330 «О введении красноармейской книжки в военное время в тылу и на фронте»:
«Красноармейцы и младшие командиры оказались на фронте без документов, удостоверяющих их личность, а наши дивизии, которые должны явиться замкнутой крепостью, недоступной для проникновения посторонних лиц, превратились на деле в проходной двор...
Не может быть сомнения, что немало болтающихся людей в тылах дивизий и армий, одетых в красноармейскую форму, являются агентами противника, собирающими сведения о наших частях, борьба с которыми невозможна по причине отсутствия документов у бойцов Красной Армии, чтобы можно было отличать своих людей от агентуры противника.
И наконец, отсутствие на руках у красноармейцев документов лишает возможности органы снабжения проверять их обеспеченность обмундированием, оружием, снаряжением и другими видами довольствия...
Немедленно ввести во всех частях и учреждениях Красной Армии как в тылу, так и на фронте красноармейскую книжку с фотографической карточкой владельца, согласно объявленного образца...»
Самое отвратительное состоит в том, что в армии не было воспитано уважение к павшим. Офицеры и политработники не считали своим долгом хотя бы по-человечески похоронить убитых подчиненных.
В декабре 1941 года заместитель наркома обороны Мехлис подписал директиву «О наведении порядка в погребении и учете погибших в боях военнослужащих»:
«Главное Политуправление Красной Армии располагает фактами, когда многие командиры и комиссары действующих частей не заботятся о том, чтобы организовать сбор и погребение трупов погибших красноармейцев, командиров и политработников. Нередко трупы погибших в боях с врагом за нашу Родину бойцов не убираются с поля боя по нескольку дней и никто не позаботится, чтобы с воинскими почестями похоронить своих боевых товарищей, даже тогда, когда имеется полная возможность».
Сталина же раздражало не отсутствие заботы о памяти погибших, а плохо налаженный учет личного состава. Убитые ввиду своей бесполезности его не интересовали, но дурно налаженная статистика мешала работе военной машины.
12 апреля 1942 года он подписал новый приказ:
«Учет личного состава, в особенности учет потерь, ведется в действующей армии совершенно неудовлетворительно... На персональном учете состоит в настоящее время не более одной трети действительного числа убитых. Данные персонального учета пропавших без вести и попавших в плен еще более далеки от истины».
Сталин приказал захоронением трупов, оставшихся на поле боя, заняться не армии, а исполкомам местных Советов. Не для того, чтобы отдать последний долг павшим воинам, а «в целях приведения в должное санитарное состояние территории, освобожденной от противника...»
Осенью 1945 года из служебного сейфа Жукова госбезопасность изъяла личные записи маршала. Сталин позвонил ему:
— Вы что, собираетесь писать историю? Не надо. Пусть этим занимаются историки, когда мы умрем.
То же самое он сказал Василевскому:
— Писать мемуары сразу после великих событий, когда они не успели прийти в равновесие и не остыли страсти, рано. В этих мемуарах не будет должной объективности.
Сталин сделал так, что ветераны войны перестали носить ордена. Сказал: пора гордиться орденами, полученными за восстановление страны. Вождь отменил празднование Дня Победы над Германией, вместо 9 мая выходным сделали 1 января.
В приветствии ЦК ВКП(б) и Совета министров СССР по случаю семидесятилетия Сталина в декабре 1949 года говорилось:
«Великий полководец и организатор победы, ты, товарищ Сталин, создал передовую советскую военную науку. В сражениях, руководимых тобою, воплощены выдающиеся образцы военного, оперативного и стратегического искусства...»
Маршал Жуков командовал округом, а по всей стране одного за другим брали его бывших подчиненных и людей из его окружения. Арестованных обвиняли в том, что они участвовали в заговоре, во главе которого стоял Жуков.
В общей сложности по делу Жукова сидело около сотни генералов — без суда. Новый министр госбезопасности Семен Денисович Игнатьев, принимая после арестованного Абакумова дела, спросил Сталина:
— Что с ними делать? Может быть, пропустить их через особое совещание и отправить в лагерь?
Сталин ответил министру через Берию. Игнатьев добросовестно записал — товарищ Сталин, как передал товарищ Берия, сказал: пусть еще посидят.
Аресты среди окружения Жукова шли почти до самой смерти Сталина. И маршал понимал, на какой тонкой веревочке он подвешен.
Сталину принесли запись разговора Жукова с женой:
— Я раньше думал, что Сталин принципиальный человек, а он слушает, что ему говорят его приближенные. Ему кто-нибудь скажет, и он верит. Вот ему про меня сказали, и я в немилости. Ну, х... с ними, пусть теперь другие повоюют...
Через двадцать лет после войны самый знаменитый военный писатель и журналист Константин Михайлович Симонов писал одному из своих читателей:
«Я когда-то хотя и с некоторыми внутренними сомнениями, но в общем-то любил Сталина. Но сейчас я не люблю и не могу любить, зная о нем все то, что я о нем сейчас знаю. Если бы я знал все это тогда, я бы и тогда его не мог любить».
Возможно, кто-то из читателей решит, что у автора книги есть личный счет к Сталину.
Если порыться в истории нашей семьи, то на ум приходит мой двоюродный дядя, Николай Иванович Снитко, белорусский крестьянин. Он рано присоединился к большевикам и стал героем Гражданской войны в Сибири. По словам тех, кто его помнил, это был мягкий, добрый и обаятельный человек. Он сгинул в лагере. Его жена, школьная учительница, в день ареста потеряла ребенка, которого носила; храня память о Николае Ивановиче, замуж она больше не вышла.
Однако мой личный счет к Сталину другой. Я считаю, что он искалечил нашу страну. Мы и по сей день расхлебываем посеянное сталинизмом.
Часто можно услышать: нельзя все мазать черной краской, в деятельности Сталина надо уметь отделять плохое от хорошего, плюсы от минусов.
Я не понимаю такой логики. Какие плюсы имеются в виду, если речь идет о человеке, замаравшем себя постыдными преступлениями?..
Иосиф Виссарионович был мастером саморекламы и ловко записал себе в заслугу то, что надо бы поставить в вину.
Это ведь из-за Сталина Россия, которая могла кормить пол-Европы, стала хронически голодать, а потом вынуждена была ввозить хлеб. Ограбили деревню, чтобы провести индустриализацию.
Скажут: а как иначе было создать крупную промышленность? Так ведь и в других странах тоже создали промышленность, но без ограбления крестьянина. Миллионы людей выгнали из деревни. Другие сами ушли в город, чтобы прокормиться. Вот так была разорена деревня, разрушено сельское хозяйство страны. Как могут люди, считающие себя патриотами, славить Сталина, уничтожавшего русское крестьянство?
Есть и другой популярный тезис: мы построили великое государство
