Мне удалось найти сегодня очевидца, указавшего точное время выезда автомобиля немецкого посольства из Кремля. В нескольких газетных публикациях ветеран Великой Отечественной войны народный артист России В. А. Этуш рассказывал о том, как для него началась война: «Шел домой с вечеринки часов в пять утра, а мимо меня пронеслась машина немецкого посольства… посол фашистской Германии возвращался из Кремля, вручив Молотову меморандум об объявлении войны».
Я позвонил Владимиру Абрамовичу и попросил назвать точное время и место встречи с этой машиной. Он ответил, что видел ее 22 июня 1941 г. в 4.50 утра, когда машина выехала из Боровицких ворот Кремля, пересекла Манежную площадь и ушла на Моховую. Владимир Абрамович любезно разрешил сослаться на его рассказ в моей книге.
Где был Сталин 22 июня 1941 года?
Зарубежные авторы: «22 июня 1941 года Сталин или его двойник был в Сочи»
Вот что пишут о жизни Сталина в последние предвоенные дни и в самом начале войны некоторые современные зарубежные историки.
Один из них – американский журналист и историк Роман Бракман, много лет исследовавший жизнь Сталина. Результаты его исследований были опубликованы в 2001 г. на английском языке, а в 2004 г. появились в русском издании «Секретная папка Иосифа Сталина. Скрытая жизнь».
Восемнадцатого июня 1941 г. советский посол в Великобритании Иван Майский передал Сталину полученные от британского министра иностранных дел Энтони Идена сведения о 147 германских дивизиях, сосредоточенных вдоль советской границы. Несмотря на это, Сталин в тот же день уехал на юг, отдав приказ по армии избегать провокаций на границе. Он прибыл в Сочи 20 июня. Там его уже ждало сообщение наркома ВМФ СССР Н. Г. Кузнецова о том, что все германские торговые суда покинули советские порты. На сей раз Сталин отнесся к информации серьезно и 21 июня сделал несколько телефонных звонков командному составу, приказав повысить боевую готовность. Он также позвонил Молотову, чтобы тот встретился с Шуленбургом и попытался через него умиротворить Гитлера. Встреча Молотова и Шуленбурга произошла 21 июня в 9 часов вечера. Шуленбург обещал сделать все возможное. Но было уже поздно. На следующее утро германские войска начали наступление по всей западной границе СССР, от Балтийского моря до Черного. <…>
В течение десяти дней Сталин не проронил ни слова. Страна ждала от него призыва к защите отечества, но он молчал. Война с Германией не входила в его планы. Он считал Гитлера союзником и не мог расстаться с созданной в своем воображении картиной мира, построенного на этой дружбе. Сталин был жертвой «всесилия мысли» – он принимал желаемое за действительное, а возвращение к действительности протекало трудно и болезненно. Моторизованные части вермахта продолжали продвигаться в глубь советской территории, но Сталин все еще надеялся, что это «провокация» отдельных недисциплинированных частей.
[17, c. 410]
В течение недели после начала войны Сталин отказывался видеть кого-либо из членов Политбюро, принимая только Берию, с которым обсуждал показания Мерецкова и других заговорщиков и разрабатывал сценарий показательного процесса. Но 30 июня 1941 г. несколько членов Политбюро добились встречи с главой государства, умоляя его «предпринять немедленно определенные шаги с целью улучшить ситуацию на фронте». С этого момента Сталин начал осознавать реальность нависшей над его режимом угрозы. Он назначил себя Верховным главнокомандующим и главой Генерального штаба, который назвал дореволюционным словом «Ставка». Он обратился к народу, его речь – нервная, прерывающаяся, со знакомым грузинским акцентом и паузами – была записана на пленку и несколько раз в течение 3 июля передавалась по радио в то время, когда он сам возвращался поездом в Москву. Поезд часто останавливался, ожидая, пока саперы проверят безопасность путей. Путешествовать самолетом Сталин боялся.
[Там же, с. 411]
А вот как описывает начало войны в главе «Нашествие» своей книги «Восхождение и падение Сталина» Роберт Пейн:
Для Сталина, который находился в отпуске на своей роскошной даче на кавказском побережье Черного моря в Гаграх, начавшаяся война не способствовала восстановлению сил <…>
К нападению российский народ был совершенно не подготовлен. Виной тому был Сталин. В течение семнадцати лет он иссушал энергию народа, пытаясь свести все к простому автоматическому послушанию его своей воле. <…>
Сталин продолжал свой отпуск в Гаграх. Иван Майский, советский посол в США, описал, как Сталин впал в прострацию после сообщения о нападении, полностью отрезал себя от Москвы, отказался отвечать по телефону, не отдавал приказов и оставил Россию на произвол судьбы. В течение четырех дней он оставался вне связи, напиваясь до ступора. Придя в себя, он не поспешил возвратиться в Москву, так как не знал и не мог предположить, какое настроение царит в стране по отношению к нему.
Только 3 июля, через 11 дней после нападения Германии, был услышан его голос. Голос появился в записи, Сталин говорил по заготовленному тексту медленно и нерешительно. Запись была сделана в Гаграх. Речь прозвучала на рассвете и повторялась по радио весь день через интервалы…
…Во время отпусков Сталина сопровождал многочисленный штат, который включал двух или трех комиссаров (так американский автор называет крупных советских руководителей – членов Политбюро и наркомов. – А. О.). Большинство из его секретарей были с ним. Возглавлял секретариат невозмутимый Александр Поскребышев, небольшого роста, толстый, рябой, лысый и краснощекий… Он был для Сталина не только секретарем. Он был приятным компаньоном, сослуживцем, который присутствовал на сталинских приемах и неутомимо слушал случайные монологи Сталина. Он отличался молчаливостью и незаметностью.
В течение многих лет он являлся начальником секретного управления, номинально относящегося к Центральному Комитету, в действительности прикрепленного к Сталину… Поскребышев не приобрел величественных привычек. Он работал по 18 часов в сутки, жил тихо и скромно, не имел пороков и посвятил себя службе Сталину. Где бы Сталин ни был, Поскребышев всегда находился в соседней комнате…
[97]
В некоторых публикациях и телепередачах, посвященных трагической дате начала Великой Отечественной войны, в июне 2008 г. впервые в нашей стране прозвучали слова об отсутствии Сталина 22 июня 1941 г. в Москве в связи с его отъездом в отпуск в Сочи. Со ссылкой не на отечественные, а на зарубежные источники. В частности, ТВЦ в передаче 27 июня сослалось на вышедшую в Лондоне книгу Р. Бракмана, который, в свою очередь, назвал в качестве источников такой информации заявления английских спецслужб, агенты которых якобы видели Сталина в Сочи в двадцатых числах июня 1941 г. В этой передаче осторожно предположили, что это могло быть «дезой» советских спецслужб, направленной на успокоение Гитлера, – мол, никакого удара со стороны СССР быть не может, если вождь позволил себе уехать в отпуск.
Н. Добрюха, ссылаясь опять-таки на английские источники, в частности на книгу, вышедшую в лондонском издательстве «Frank Cass», утверждает в публикации «Был ли Сталин в Москве в первые дни войны?», что Сталин уехал из Москвы 18 июня в Сочи в отпуск на 15 дней. Он же высказывает предположение, что в целях дезинформации Гитлера на юг мог быть отправлен двойник вождя, и даже задает вопрос: «Кого, как не двойника, наблюдали западные разведки в месте отправления из пределов Москвы и по прибытии спецвагона в Сочи?» Правда, тогда не очень понятно, почему в это же время там оказались и Жданов, с которым он отдыхал в последние годы, и дочь и внучка вождя, а также многочисленная родня, обычно сопровождавшая его на юг. В пользу предположения об отъезде Сталина в отпуск в указанное время говорит и ходивший по Москве слух о его отсутствии в столице в течение первых десяти дней войны.
По совпадению в последнее время появились публикации о дожившем до наших дней двойнике Сталина – народном артисте СССР генерале Феликсе Гаджиевиче Дадаеве. Первая из них, «Двойник Сталина жив!» А. и А. Велигжаниных, появилась в газете «Комсомольская правда» за 3—10 апреля 2008 г. До этого доходили лишь отголоски слухов и сплетен о существовании его двойников без указания конкретных людей. В статье говорится, что Ф. Дадаев приступил к своей спецработе в 1943 г., когда он дублировал «отлет» Сталина в Тегеран на встречу Большой тройки союзников. Сам он рассказывал: «Я в образе Сталина в назначенное время сел в автомобиль, и меня с охраной повезли в аэропорт. Об этом нигде и никогда не писали. Это я вам впервые говорю. Это было сделано для того, чтобы Сталин (вернее, его копия, то есть я) попал в поле зрения иностранной разведки. А подлинник – настоящий Сталин уже был там, в Тегеране». Ф. Дадаев сообщил, что у Сталина было четыре двойника (нельзя не отметить, что Дадаев моложе Сталина на 47 лет, и в 1943 г. ему было 17 лет).
