Но не так-то просто жить нелегально, да еще с обманутой женщиной, кожей чувствовавшей все. Нет денег, скандалы с Матсон, она упрекает в иждивенчестве.
Матсон уже работает в Муромской школе медицинских сестер, имеет доступ к бланкам и штампам этого учреждения, и Успенский просит отпечатать на пишущей машинке справку, удостоверявшую его работу в качестве помощника директора школы по хозяйственной части. Выкрав чистый бланк, она фабрикует свидетельство о пребывании Успенского с 18 января по 19 марта 1939 года на лечении в муромской больнице. Соответствующие подписи, штамп и печать, теперь есть шанс оформить на новом местожительстве трудовую книжку.
И тут дура!
14 марта Матсон уезжает в Москву и вскоре пишет, что не намерена возвращаться в Муром и жить с Успенским. Успенский умоляет ее в письмах изменить решение, сам едет в Москву, но Матсон нервна, она тоже в панике, уговаривать ее далее бесполезно. Успенский едет к своему бывшему сослуживцу Виноградову, рассказывает, что несколько месяцев якобы провел в Бутырской тюрьме и был освобожден в связи с прекращением дела.
Тут полезная информация: Виноградов 110 дней отсидел на Лубянке, его допрашивали, и был вопрос о его связи с Успенским. Случайно Виноградов узнал, что жена Успенского арестована и находится в стенах НКВД СССР. Конец!
Он бежит с квартиры Виноградова, ищет «хвост» и мчится в Муром. Чтобы несколько изменить внешний вид, покупает у вокзала грубошерстный пиджак и переобувается в сапоги – легкая маскировка.
Итак, ищут, идут по следу, проверяют связи!
В Казань! Там никто из местных чекистов не знает его в лицо.
Увы, в Казани без командировочного удостоверения не дают места в гостинице и даже Доме колхозника.
Тогда – в Арзамас. Сдав, как обычно, вещи в камеру хранения на вокзале, Успенский пускается на поиски жилья, снимает комнату.
Но ищут, ищут, вот-вот возьмут за горло! Свердловск. Но и здесь не нашел работы и сразу же в Челябинск в надежде обосноваться на Миасских золотых приисках.
Шел пятый месяц розыска Успенского. Все попытки обнаружить его местонахождение успеха не имели, вмешательство Сталина в ход розыска становилось все более жестким и категоричным. Но вдруг…
Арестованная жена Успенского вспомнила, что как-то видела паспорт, который хранил Успенский дома, – он был на фамилию Шмашковского Ивана Лавреньевича. По всему СССР пошло предупреждение, что Успенский, объявленный в розыск как особо опасный преступник, может пользоваться документами на имя Шмашковского.
А дальше события разворачивались так. 14 апреля Успенский прибыл на станцию Миасс Южно-Уральской железной дороги. Начал хлопоты по поводу трудоустройства, но не было военного билета, и он решил оставить Миасс.
А в это время группа розыска Управления НКВД по Свердловской области, получив дополнительную ориентировку об Успенском, производила на станции Миасс проверку квитанций на вещи, сданные в камеру хранения ручного багажа. В одной из них значилась фамилия Шмашковского И. Л. Проверили содержимое сданного на хранение чемодана: в нем, кроме личных вещей, оказался револьвер с запасом патронов. В камере хранения был выставлен скрытый пост наблюдения для захвата получателя чемодана.
16 апреля Успенский в ожидании прибытия поезда находился в ресторане при вокзале. Прикрываясь газетой, делал вид, что читает, между тем пристально всматривался в лица входящих в ресторан. В какой-то момент в появившемся в дверях человеке сразу опознал чекиста.
Успев выскочить из ресторана на перрон, Успенский бросился бежать по станционным путям, оперработник – за ним! Гнал вперед, обливаясь потом, но от погони не оторвался. Пришлось остановиться и поднять руки.
На допросе Успенский показал, что мысль избежать ареста за содеянное возникла у него под воздействием беседы на даче Ежова. В Киеве выяснял возможность перехода советско-польской границы вместе с женой и сыном. Увы, это оказалось иллюзией.
Тогда, сославшись на указание Центра, дал задание оперативно-техническому отделу изготовить пять комплектов фиктивных документов для легализации на территории СССР. Один из комплектов оставил у себя, а остальные уничтожил.
И когда днем 14 ноября 1938 года раздался звонок Ежова, то его слова: «Тебя вызывают в Москву – плохи твои дела» он воспринял как сигнал, предупреждение о грозившем аресте. Стреляться или бежать? Ежов в беседе намекнул: «А в общем, ты сам смотри, как тебе ехать и куда именно ехать» Дальше уж рутина: расстреляли – и точка.
Возмездие настигло ежовского палача. Ну и что? Кровь и чужих, и своих продолжала литься рекой…
(С. Федосеев. //Совершенно секретно. – 1996. – №9)
Этот обшарпанный, похожий на наш «уазик» фургон выполняет две функции – душегубки и труповозки. Владелец фургона доктор Джек Кевор-кян принимает в нем очередного пациента, пожелавшего ускорить свой уход из жизни. Когда акция завершается, доктор везет тело в больницу и сдает там «под расписку», вручая служителям документы на труп – фамилия, имя, местожительство, а также видеопленка с последним словом самоубийцы, сценой его ухода из жизни, – и уезжает. Никто его не останавливает, ни от кого он не бежит. Дальше – дело судебных медиков и детективов выяснять обстоятельства смерти. Трижды Джеку Кеворкяну предъявляли обвинение в убийстве и трижды оправдывали.
Ни один нобелевский лауреат в области медицины не может сравниться с доктором Кеворкяном. Начав свою неординарную деятельность шесть лет назад, он к середине сентября нынешнего года «обслужил» сорок клиентов. Это официально. Но на днях его адвокат признал: «Их было гораздо больше. Сколько? Свыше одного и менее ста». Джека Кеворкяна именуют «Доктор Смерть». Он никогда не ищет клиентов, они едут к нему сами, преодолевая иной раз тысячи миль.
Первой его «пациенткой» стала 54-летняя Джанет Адкинс. Несколько лет она страдала болезнью Альцхаймера. О Джеке Кеворкяне узнала, прочитав одну из книг, где он писал о своем праве и долге помогать людям, попавшим в ситуацию Джанет Адкинс. Когда они встретились, Кеворкян не попросил у Джанет историю болезни, не осматривал ее и не проводил анализы. После часа беседы назначил время и место их второй – и последней – встречи. А когда через день она сидела в его фургоне, объяснил, что прикрепленные к стенке три баллона содержат вещества, сначала отключающие сознание, а потом останавливающие сердце. Часовой механизм регулировал поступление химикатов. Чтобы вся система пришла в действие, Джанет Адкинс предстояло самой нажать клапан. Она нажала. Система сработала. Так «Доктор Смерть» дебютировал.
Потом по телевидению я видел, как он демонстрировал свои баллоны: «Клапан открывается… Ни малейшего дискомфорта… Вы засыпаете… Очень легкая смерть…» Изобретатель гордости своей не скрывал, его темные глаза блестели.
О 68-летнем Джеке Кеворкяне в Америке говорят по-разному, но никто не сомневается, что он истинный подвижник, что он «очарован» смертью. Джек и сам этого не скрывает. «Вы должны знать, что такое смерть, чтобы понимать, что такое жизнь».
Родился Кеворкян в Понтиаке, штат Мичиган, в семье бедного армянского иммигранта и был сначала не Джеком, а Мурадом. Поступил в медицинский колледж и, окончив его, сразу же стал патологоанатомом. Никогда никого в своей жизни он не лечил, и дело имел только с трупами. В студенческие годы Кеворкян был известен тем, что изучал зрачки только что умерших больных, чтобы, как он сам тогда объяснял, «найти метод определения момента наступления смерти». Какова задача! Найти, ощутить ту неведомую грань между жизнью и смертью. Остановись, мгновенье! Наставники юного, но уже одержимого Джека такого порыва не оценили.
Потом он участвовал в корейской войне. Участвовал как медик. Опять трупы. Другому, наверное, хватило бы этого на всю жизнь, чтобы стать равнодушным к мертвому телу. Но не Кеворкяну. Вернувшись с войны, он в одной из детройтских больниц принялся за эксперименты все с той же материей: переливал взятую у трупов кровь добровольным своим помощникам. Один из них заболел гепатитом. Кеворкяна уволили. Уехал в Калифорнию, а в 1984 году вернулся в Детройт. На медицинские должности его никто не брал. С тех пор живет случайными заработками и на социальное пособие.
Но деньги, судя по всему, значения для него не имеют. За свою помощь самоубийцам он денег не берет. Собственного жилья у Кеворкяна нет – он постоялец в доме своего адвоката Джефри Файджера. Написал несколько книг, в одной из которых доказывает целесообразность проведения в научных целях хирургических операций на живых, но осужденных на смерть преступниках, в другой – благотворность помощи самоубийцам. Среди его читателей оказались и будущие пациенты. Добавлю, что недавно в
Мичиганском университете оркестр исполнял его сочинение, да он и сам играет на флейте. Пишет маслом большие полотна. Тема их одна – смерть. Я видел фотографии этих картин. На одной изображен обезглавленный труп с ножом и вилкой в руках – готовится закусить собственной головой, на другой Санта-Клаус душит Иисуса Христа, на третьей – –голодное дитя обгладывает труп…
