Обычно в самом центре подобных воронок есть небольшая яма, где крестьяне разыскивают корпус взрывателя, чтобы сдать его потом в металлолом. Но в данной яме среди нехитрых игрушек обнаружился-таки целый неразорвавшийся снаряд. Как же местные его проглядели? И что теперь делать?
Слава богу, наш проводник Тянтхон, как уроженец Сиангкхуанга, знает ответ на этот вопрос. Он направляется к домам и спокойно разъясняет их обитателям: их чад может в любой момент разорвать на куски. Надо вызывать саперов.
Увы, несмотря на постоянные сообщения о взрывах, многие в деревнях игнорируют опасность. С другой стороны, саперы загружены под завязку, а неразорвавшихся боеприпасов так много, что к ним уже давно привыкли. Взобравшись на близлежащий холм, мы, кстати, заметили еще несколько воронок, а на краю одной из них – два целехоньких, как сейчас с конвейера, минометных снаряда. «Как они сюда-то попали?!» – спрашиваем. Лаосцы озадачены: «Наверное, кто-нибудь нашел у себя в огороде, вот и положил. Ведь где-то надо положить…»
«Это еще что. Если хотите увидеть целый арсенал старых боеприпасов, – предложил Тянтхон, – остановимся в соседней деревне. Там к делу подошли организованно и годами складывали их в специальную яму». (Она действительно обнаружилась в указанном месте, причем засыпали ее, очевидно, не очень тщательно: из-под взрыхленной почвы со всех сторон орудия смерти высовывали свои зловещие «хвосты».) «Раньше все вообще лежало на поверхности. А это так – временная мера, до прихода специалистов». На краю ямы в кусте застряла большая мина. Видимо, кто-то пытался ее разобрать: провода торчат во все стороны… Право же, мы, люди послевоенного поколения, нечасто физически ощущаем, что значит – ходить по минному полю. Очень непривычное чувство.
Остался только Будда
Обычно названия провинций и их столиц здесь совпадают, это древняя традиция. В Таиланде у нее вообще нет исключений, в Лаосе их два: главный город Хуапхана называется Самныа, а центр Сиангкхуанга, как уже было сказано, – Пхонсаван. В последнем случае этому есть простое объяснение: новое местопребывание административной власти основано только тридцать лет назад. То есть после войны.
А раньше «…был и Сиангкхуанг», – охотно разъясняли нам лаосцы. «Но его полностью разрушили, напрочь. Только маленькое уездное селение потом удалось отстроить». Но и оно – в знак скорби – не сохранило изначального имени. «Теперь мы зовем его Мыангкхам. Ведь старого города больше нет. Остался только Будда». «Это сделали коммунисты?» – на всякий случай уточнили мы. «Нет, наоборот. Американцы».
Каменный Будда, единственный из «жителей» города Сиангкхуанг, переживший войну, сидит в своей излюбленной позе там, где когда-то стоял целый храм с низкой крышей – в северном стиле, характерном для Луангпрабанга и других ранних лаосских и тайских городов. От него не осталось следа, да и сама статуя сильно повреждена. Осколок снаряда глубокой раной прорезал глаз. Но улыбка осталась. И вот уже сорок лет новой, послевоенной жизни достигший нирваны индийский принц одинаково доброжелательно взирает и на то, как разрушают, и на то, как собирают камни, – причем оба эти процесса протекают параллельно и как бы сами собой.
Впрочем, справедливости ради отмечу, что не все в побуддистски невозмутимом Лаосе делается по первому желанию, как и когда вздумается. Есть предел и лаосскому фатализму. Однажды поиски следов войны привели нас на свалку лома недалеко от Пхонсавана. Военный металл составляет изрядную часть ее запасов. «Скоро все это пойдет на переплавку», – оптимистически заверяли наши сопровождающие, но вопрос о том, можно ли зайти внутрь и поснимать, явно смутил их. В Лаосе, как и в Таиланде, считается крайне невежливым отказать кому-либо в просьбе. То есть «отказать» вообще нельзя. На любой вопрос «можно ли?» всегда звучит «да». Но за ним следуют разнообразные объяснения и дополнения, из которых вытекает, что, в общем-то, «нет». Так и в нашем случае: «Это небезопасно… Там могут быть опасные снаряды…» – робко поясняют лаосцы.
Сначала мы решили, что им просто надоело шататься со странными русскими среди полуржавых железок, не представляющих никакого интереса. Но позже, пройдя немного вдоль изгороди, нашли один предмет. Он лежал совсем близко к сетке, немного прогнув ее. Ржавый комок железа размером с детский кулачок можно было взять в руки. Но вряд ли кому захотелось бы это сделать. Перед нами была бомбочка, «бомби», как называют ее и лаосцы, и американцы. Начиненная сотнями шариков или игл (таково содержимое печально известных кассетных бомб), она с гарантией убивает все вокруг себя на расстоянии 10—12 м. В воздухе удивительное изобретение раскрывается и 200—700 шариков разлетаются жутким фейерверком. Очевидно, саперы еще не успели поработать с этим металлоломом. И наши друзья-лаосцы об этом не забывают. Остерегаются.
«За победу над Америкой»
Самое удивительное, что, если встать на американскую позицию, никакой войны вообще не было. США вели боевые действия только против Демократической Республики Вьетнам. А Таиланд и Лаос (королевский) были их союзниками.
Но с самого начала на севере и востоке монархии образовалась зона, неподконтрольная вьентьянскому правительству, – теперь официальный лексикон именует ее «освобожденной». По этой лесистой «глухомани» двигались караваны с оружием для коммунистов, уже вторгшихся в Южный Вьетнам. Идея заключалась в следующем: как легко увидеть на карте, эта приморская страна представляет собой узкую полосу суши, зажатую между берегом и Лаосом. Если бы последователи «дедушки Хо» осуществляли переброски, не выходя за свои границы, американская авиация легко отслеживала бы их и уничтожала с воздуха. В Лаосе же с севера на юг тянется невысокая гряда, покрытая джунглями. Этим географическим обстоятельством вьетнамцы и пользовались. Система дорог, дорожек и просто направлений, расчищенных в дружественной им «загранице», получила собирательное название Тропы Хо Ши Мина. Даже массированные налеты ни разу не смогли прервать движение по ней.
В 1971 году войска проамериканского Сайгона и их заокеанские друзья решились на массированную наземную операцию «Ламшон-719» с целью перерезать и захватить Тропу, но дело закончилось крайне неудачно. Только у одних американцев вышли из строя 108 самолетов и 618 вертолетов.
Войска ДРВ, как известно, выиграли ту войну. Около 50 тысяч американцев напрасно погибли за Южный Вьетнам – 30 апреля 1975 года Сайгон пал и страна воссоединилась под властью коммунистов. Таким образом, оставляя в стороне политические и идеологические подробности, она опередила в ХХ веке всех нуждавшихся в воссоединении – Германию, Йемен, Корею…
Лаосские последователи учения Маркса, выступавшие под общим знаменем ПатетЛао (то есть попросту «страна Лао»), в общем, стремились к тому же и небезуспешно. Нищета бойцов, помноженная на идейный заряд, оказалась достаточной, чтобы смять вялую и склонную к самоуправству королевскую армию.
Но тут революционеры получили удар в тыл от спешно сформированных в сиангкхуангских горах частей под командованием лейтенанта Вангпао. Этот офицер, за несколько лет вышедший в генералы, принадлежал к народности хмонг, которая пришла в Лаос менее ста лет назад из Китая (там она известна как мэо). Сегодня на новой родине их причисляют к группе лаосунг, или верхние лао, и таким образом «инкорпорируют» в основной костяк нации, но полвека назад они не были склонны отождествлять себя с «настоящими» лаосцами и легко обратили оружие против них. Хмонги составляли больше половины солдат Вангпао (кроме них здесь, правда, у него воевали лаолумы – низинные лаосцы и другие племена). Воспользовался он и услугами тайских наемников и столь большого штата американских военных советников, что его войско прозвали даже «секретной армией ЦРУ».
Военное участие США в лаосском противостоянии нарастало стремительно. В декабре 1964 года Америка, потеряв терпение, приступила здесь к самостоятельным действиям, которые (преимущественно в форме авианалетов) продолжались до 1973-го. Кстати, если учесть, что под ударом оказался не весь Лаос, а только его половина, и не все население «промокло» под стальным ливнем, а лишь те, кто жил в «освобожденной зоне», то расчет на душу населения должен выглядеть так: на одного человека пришлось от 5 до 10 тонн бомб.
…Между Сиангкхуангом и Вьентьяном в труднодоступном горном районе находится поселок Лонгтьенг. Сейчас это военная зона Сайсомбун, что означает «Полная победа».
А во время войны маленький местный аэродром (на англоязычный манер – «Лонгченг») по грузообороту мог сравняться или даже превзойти Чикагский. Для снабжения армии Вангпао на деньги из бюджета ЦРУ была создана авиакомпания «Эйр-Америка», быстро ставшая самым крупным в мире перевозчиком. Молодой Мэл Гибсон, кстати, однажды снялся в роли пилота этой авиакомпании. Фильм так и назывался «Эйр-Америка» и содержал такой основной сценарный ход: герой отказывается от своего груза и личной выгоды ради того, чтобы взять на борт беженцев в характерной черной одежде (это хмонги). При этом не объясняется, какую именно опасность представляют для них наступающие коммунисты. Естественно, для американского или тайского зрителя здесь все было ясно: раз коммунисты – все живое бежит под защиту дяди Сэма (в Таиланде тех лет детям рассказывали, что марксисты убивают своих сыновей и дочерей – не ради особой цели, а просто потому, что они марксисты).
