Вермахт должен взять всю полноту власти в свои руки. Объявляется чрезвычайное или осадное положение. Все функционеры партии вплоть до крайсляйтеров должны быть арестованы и отданы под военно-полевой суд. Подготовленные призывы передаются по радио и публикуются в прессе. Тайный правительственный кабинет (он никогда не собирался), тайная государственная полиция, министерство пропаганды должны быть распущены. Функции правительства исполняет имперский директорат под председательством Бека.
Следует назначить выборы; одновременно необходимо начать переговоры о перемирии, которые должны привести к переговорам о заключении мира.
Компрометирующие деяния ведущих партийных функционеров должны стать достоянием общественности. Все документы, которые надеялись обнаружить в сейфах Геринга и Гиммлера, оглашаются. Кроме того, предусматривалось обязать ведущих сатириков и комиков страны высмеивать сверженный режим. В частности, приводилось имя Вернера Финка. Лиц, которые должны принимать участие в перевороте или их следовало сразу же проинформировать, Остер зашифровал: «Schu» – граф фон дер Шуленбург; «Gi» – Гизевиус; «Ne» – Небе и другие… В качестве действующих лиц военного путча Остер обозначил: «Wi» – Вицлебена; «O» – Ольбрихта; «Hoe» – Гёппнера и еще некоторых лиц… Знаком вопроса были снабжены: «Rei» – Рейхенау; «Fa» – Фалькенхаузен; «Gey» – Гейер и еще один генерал… В гражданском секторе указывались: «Scha» – Шахт; «Goe» – Гёрделер; «He» – Хельдорф; «Wa» – Вагнер, гауляйтер в Шлезвиге; «Ha» – фон Хассель и некоторые другие… Гейнца прочили на пост руководителя ведомства пропаганды вермахта.
В заключении на документе стоял номер телефона Догнаньи.
Обращения «К германскому народу», написанные от руки Беком, Остером и Догнаньи, были представлены в виде трех различных проектов, датированных 1938 годом.
Одно воззвание гласило, будто Гитлер болен. СС хотело с помощью государственного переворота устранить Гитлера. Фюрер находится под защитой вермахта и приказал вермахту уничтожить СС.
В другом обращении сообщалось, что Гитлер сошел с ума. Его необходимо поместить в санаторий. Вермахт взял на себя руководство рейхом, и Бек назначен главой регентства. Затем следовали имена высокопоставленных лиц.
В одном документе об утечке информации о запланированном наступлении на Францию было точно отмечено, каким способом Канарис препятствовал расследованию и установлению виновных.
Записки Остера о его выездах на фронт зимой 1939/40 года совместно с майором Гросскуртом объяснили цель этих поездок. Оба встречались с командующими на Западе, чтобы прощупать, насколько они готовы не подчиниться приказу о наступлении на Западе и повернуть войска на Берлин против Гитлера. Отчет по этой поездке был составлен рукой Остера.
Во время поездки на Западный фронт Остер оставил в одном из кабинетов прокламацию против Гитлера. Это воззвание в конце 1939 года переслали Гальдеру, который был чрезвычайно раздражен легкомыслием обоих офицеров. В разговоре с Канарисом, кроме того, Гальдер назвал адмирала пораженцем…
Далее Остер описывает, как Гальдер вызвал к себе Гросскурта и заявил, что ему известно о том, что тот с Остером предпринимал поездки на Западный фронт. При этом он продемонстрировал документы, компрометирующие обоих офицеров. Стоило бы им попасть не в те руки, последствия оказались бы непредсказуемыми. Их поведение безответственно. Гальдер приказал Гросскурту передать и Остеру его крайнее недовольство. (По показаниям Остера на допросах, этими документами были воззвания Бека и подобные разработки, которые среди прочих были показаны и генералу Винценцу Мюллеру.)
Гросскурт сразу же был освобожден от должности руководителя III отдела абвера и переведен руководителем второстепенного отделения по военным вопросам в ОКВ. После разговора с Гальдером он получил назначение на должность командира батальона с отправкой на фронт. Позднее он был начальником штаба одного из корпусов в Сталинграде.
Некоторые листки содержали переговоры генерала Томаса с генерал-полковником Гальдером, начальником генерального штаба. Как-то в середине ноября 1939 года у Томаса состоялась двухчасовая беседа с Гальдером. Он еще раз привел все аргументы, которые говорили о необходимости государственного переворота. Но Гальдер возразил, что германский солдат – не мятежник. И большая часть офицеров не присоединится, прежде всего молодежь, потому что они воспитаны в национал-социалистическом духе и поддерживают правительство.
В целом военные перспективы были далеко не неблагоприятными. Таким же было мнение и Браухича. Последний более не желал участвовать в этом деле и потому не хотел никаких посещений, в особенности Гёрделера и Шахта.
Томас защищался. На эту дискуссию его уполномочили Канарис, Остер и Догнаньи, поскольку он, как начальник управления военной промышленности, по службе имел доступ к Гальдеру…
В различных картонных папках, запрятанные между другими документами, хранились отдельные листки дневника Канариса. Они были отпечатаны на машинке. В них Канарис высказывался о здравомыслящих гауляйтерах Йозефе Вагнере в Бреслау и Йозефе Бюркеле в Рейнланд-Пфальце, которых следовало привлечь в оппозицию, ведь не все же превратились в национал-социалистов.
Чтобы без особых эксцессов переманить войска СС (как того требовали Остер и Догнаньи), следовало попытаться привлечь генеральской должностью пусть и запятнанного, но популярного среди своих людей Зеппа Дитриха.
Из материалов по поджогу рейхстага, собранных Гизевиусом, следовало, что рейхстаг поджег Геринг. Это была подборка документов и частных писем.
В 52 тетрадях содержались важные военные донесения германских агентов за границей. Эти донесения, обработанные и зашифрованные службой Догнаньи, нередко были сфальсифицированы подменой или пропусками какой-либо цифры или буквенного обозначения, в результате чего до вермахта не доходили подлинные сведения.
Предписания Канариса или Догнаньи имели рукописные исправления и содержали комментарии по поводу проблем, которые затрагивались Канарисом в беседах с военными и гражданскими лицами с сентября 1939-го по весну 1940 года. Канарис сам предпринял множество поездок к командующим войсковыми группами. Большинство генералов оценивали перспективы наступления как весьма неблагоприятные. С Вицлебеном и начальником его штаба Винценцем Мюллером он даже открыто говорил о перспективах путча. (Мюллер после раздела Германии стал начальником полиции Восточной зоны.) Были изложены и переговоры с Клюге. Интересовались и мнением Рейхенау. Сначала он отрицательно относился к кампании на Западе, но потом изменил свою точку зрения, поскольку считал, что солдат обязан повиноваться. Канарис сделал пометку, что он тщетно пытался переубедить Рейхенау; на него во время путча рассчитывать не приходилось.
В одном подробном заключении по поводу мюнхенского покушения на Гитлера 8 ноября 1939 года речь шла об известных связях майора Гросскурта с мюнхенским абвером.
Правда, в перечне незаконных деяний режима не приводились отчеты о насилиях, чинимых особыми подразделениями СД на территории Польши, о которых упоминал Гейнц на одном из судебных заседаний.
Имелись там и докладные записки Бека, и точные изложения переговоров оппозиционного характера.
Некоторые листы содержали ссылки относительно разведслужбы внутри евангелической протестантской церкви. Пастор Бонхёфер был ее центром. Собранную информацию он передавал дальше в Женеву. Были обнаружены записи его бесед с мистером Беллом, английским епископом из Чичестера. Также имелись пометки, подтверждавшие контакты пастора с представителями враждебных держав…
До того дня, когда эти документы были обнаружены в Цоссене, следствие против Канариса, Остера, Догнаньи, Бонхёфера и доктора Мюллера, а также других лиц шло обычным путем. То есть отдельные дела после завершения расследования главным имперским прокурором с обвинительным заключением передавались в «Народный суд».
Теперь после обнаружения документов сложилась новая картина. До сих пор предполагалось, что заговор зародился лишь в 1942 году. Теперь же выяснилось, что уже в период кризиса Фрича – Бломберга в 1938 году существовали разработанные планы переворота. Прежняя картина заговора изменилась.
Действующими лицами были уже не одни Остер и Догнаньи. Всплыли новые имена: Гейнц, Гизевиус из абвера. Совсем новыми оказались имена Гальдера и Браухича, прежних высших военачальников сухопутных войск. Новыми были и имена двух руководителей служб ОКВ, Канариса и Томаса. Равным образом всплыло и имя шефа правовой службы вооруженных сил, доктора Зака, который после 20 июля выдал тайной государственной полиции подозреваемых офицеров. Среди заговорщиков назвали и имя шефа V отдела Главного управления имперской безопасности Небе, заговорщика с 1938 года.
