Протце, не теряя времени, старался полностью использовать открывшуюся возможность. Первым делом он вызвал себе в помощь в Гаагу капитана фон Фельдманна. Они купили одну из тех плоскодонных барж, что лениво курсируют по мутным гаагским каналам, установили на ней кинокамеру и бросили якорь напротив отдела паспортного контроля метрах в тридцати от входа. Всех, кто приходил в бюро, снимали на пленку, а затем на очередной явке снимки предъявляли Ван Каутрику для опознания. Вскоре у немцев был почти полный список всех штатных сотрудников английской резидентуры, постоянных посетителей и даже некоторых агентов.
Началась чистка. Англичане проиграли первый раунд битвы. Их поражение в этой секретной войне оставалось лишь вопросом времени. Теперь Протце стал расширять свой прорыв, стремясь сделать его всеобъемлющим. Он был все более уверен, что рано или поздно сможет сорвать все операции СИС в Западной Европе.
Но, как ни странно, первой пострадала не голландская резидентура. По странному совпадению как раз датская шпионская сеть полковника Дэнси в Копенгагене.
В ноябре 1938 года датчане, обеспокоенные размахом иностранного шпионажа в их стране, активизировали деятельность контрразведки, начав настоящую охоту на шпионов, и арестовали двух агентов «Зет», Вальдемара Пётша и его помощника Кнюффкена. Вначале они думали, что задержанные были немецкими шпионами, но на следствии Кнюффкен сознался, что работал на англичан. Датчанам очень не хотелось вмешиваться в деятельность британских спецслужб, но, поскольку об арестах были сообщения в прессе, шпионов пришлось судить. Хотя процесс и проходил при закрытых дверях, немцам удалось раздобыть показания Кнюффкена и таким образом узнать много важных сведений об организации и деятельности британской разведки на континенте.
Тогда же немцы получили ценнейшую информацию еще из одного датского источника. Один из сотрудников Протце, лейтенант Мейер сумел устроиться в управление полиции Копенгагена и стать личным помощником самого шефа полиции. От него немцы получили дополнительные сведения о деятельности СИС не только в Дании, но и во всей Скандинавии.
У Протце появилась идея захватить Пётша и заставить его рассказать о деятельности английских спецслужб. Сначала он планировал выкрасть Пётша из датской тюрьмы. Когда же датчане проведали о заговоре и позволили Дэнси тайно вывезти Пётша из Копенгагена на торговом судне, Протце не оставил своего замысла и был готов совершить самое настоящее пиратское нападение на этот сухогруз. Он предложил, чтобы торпедный катер ВМФ Германии перехватил судно и отконвоировал его в какой-либо из балтийских портов. Адмирал Канарис наложил вето на этот проект, и Пётш был благополучно доставлен в Бельгию, где полковник Дэнси отчаянно пытался спасти все, что удастся, от сильно пострадавшей датской резидентуры.
После прорыва в Дании центр борьбы вновь переместился в Голландию, где и Вивьен, и Дэнси невольно играли на руку Протце. С одной стороны, майор Стивене был не более полноценной заменой Дальтону, чем Чидсон. С другой – у Протце теперь был Ван Каутрик.
Немец, который был большим скептиком, не питал иллюзий в отношении молодого голландца, по крайней мере на первых порах, когда тот явно лукавил. Но ситуация постепенно менялась из-за самого Ван Каутрика. Он шаг за шагом отходил от англичан и сближался с немцами. Его отношения с Протце делались все более тесными и более прибыльными, а отношения со Стивенсом и Фринтеном становились прохладными. Старые связи ослабевали, лояльность уменьшалась. Он все больше думал о себе и все меньше о группе. Англичане, всегда бывшие придирчивыми и не очень щедрыми ни на похвалу, ни на денежное вознаграждение, после финансовых неурядиц в резидентуре стали еще более скупыми. Ван Каутрик по-прежнему получал 200 гульденов в месяц, а Стивене и не думал о том, чтобы выдать ему премию, как иногда делал Чидсон.
Постепенно Протце сменил Стивенса в секретной жизни Ван Каутрика. В поведении немца не было и тени той снисходительности, что сквозила в обращении с ним Стивенса. Стивене становился все прижимистее, а Протце все щедрее. Ван Каутрик тщательно скрывал свою связь с немцами, не давая Стивенсу ни малейших оснований подозревать его в нелояльности, но тем не менее он перестал быть английским агентом, теперь он служил только немцам.
Он сообщал Протце практически о каждом новом шпионе, подготовленном для заброски, о его задании, маршруте, крыше, благодаря чему агент обезвреживался сразу же, как только прибывал к месту назначения.
Стивене видел, что дела идут все хуже, и не мог не понимать, что где-то происходят сбои, но мысль о предательстве в его организации все еще не приходила ему в голову.
В начале 1939 года Ван Каутрик вывел Протце на главный заговор этого бурного периода – на агента, разоблачение которого оправдало все энергию, время и средства, затраченные «дядей Рихардом» в Голландии. В ходе расследования причин самоубийства Дальтона выяснилось, что к растрате был причастен и его помощник Джон (Джек) Хупер, который, обнаружив махинации своего шефа с кассой резидентуры, пригрозил разоблачением и потребовал своей доли. В течение некоторого времени они вместе манипулировали казенными средствами, но, когда все раскрылось, Хупер не последовал за Дальтоном и во всем признался следственной комиссии СИС. Разумнее всего было бы сделать так, чтобы тело Хупера нашли в одном из каналов, что и порывался организовать полковник Дэнси, но Вивьен не согласился, и Хупер был просто уволен. По вполне понятным соображениям его дело не могло быть передано полиции.
Некоторое время Хупер зарабатывал на жизнь торговлей авиационными запасными частями, не подозревая, что два человека его разыскивают. Первым был полковник Дэнси, который со временем пришел к выводу, что не стоит отказываться от услуг ценного работника из-за таких пустяков, как шантаж и растрата. Вторым был капитан 1-го ранга Протце. Он решил разыскать Хупера, предположив, что отпущенный британцами воришка может оказаться полезным. Естественно, он не мог выслеживать сам и мимоходом поинтересовался у Ван Каутрика, не знает ли он, куда делся пропавший помощник Дальтона.
В свое время Хупер поддерживал тесные связи с Ньив-Парклаан, и Ван Каутрик сумел разыскать его в Роттердаме и организовать встречу с Протце. К этому моменту в германской контрразведывательной группе в Голландии произошла передислокация. Протце оставался в Вассенааре, но был в опасности со стороны сержанта Фринтена и, возможно, со стороны Ван Каутрика.
Широкомасштабная контрразведывательная операция против англичан в Гааге была поручена гамбургскому отделению секции IIIФ, и еще три года назад капитан фон Фельдманн дал ей старт. Теперь, в 1938 году, когда работа была в полном разгаре, Фельдманну прислали помощника, плотного розовощекого капитана средних лет, с поблескивающими голубыми глазами и неизменной язвительной улыбкой на губах. Его звали Герман Й. Гискес.
Новичок прибыл из огромного резерва бывших армейских офицеров, брошенных на произвол судьбы в соответствии с Версальским договором и зарабатывающих на жизнь на гражданке чем удастся. Гискес занимался виноделием в Рейнской области, но в 1937 году вернулся в армию и был назначен в абвер, поскольку его сочли достаточно хитрым и изворотливым для такой работы. В секции IIIФ он стал заместителем фон Фельдманна. Когда весной 1939 года его начальника на три месяца откомандировали в Португалию для создания там резидентуры в целях подготовки к предстоящей войне, капитан Раскес стал ответственным за незаконченное дело британской агентуры в Гааге.
Связь с Хупером Протце передал Фельдманну, а затем она перешла по наследству к Гискесу. Поскольку она была наиболее ценным приобретением абвера в Голландии, Гискес специально прибыл в Роттердам для знакомства с агентом. Эта явка стала самой важной в его контрразведывательной деятельности.
Обозленный на своих прежних хозяев и вдохновляемый щедрым вознаграждением немцев, Хупер без колебаний предал англичан, доказав, как прав был полковник Дэнси, желая в свое время ликвидировать его. Конечно, Хупер несколько лет не поддерживал связи со своим бюро, но запомнил множество секретов, представлявших большой интерес для Гискеса. Вскоре, однако, наступил день, когда у Хупера за душой ничего не осталось, и он решил заняться подтасовками и переделками старых историй, выдаваемых им за новые сведения. Гискес, несмотря на свою изящную внешность, был способен действовать жестко, когда этого требовали обстоятельства. Однажды подловив Хупера на фальсификации, он решил надавить на него, уверенный, что тот еще хранит в памяти немало ценных тайн, приберегая их на всякий случай.
Развязка наступила в апреле 1939 года, когда Гискес заявил агенту, что Хупер может убираться к черту со своими фальшивками. Испугавшись потери прибыльного местечка, Хупер зашел со своей козырной карты. Он сдал немцам лучшего британского агента в Германии, стоившего больше, чем все, которых в свое время выдал Ван Каутрик.
