Алла Демидова - Письма к Тому

8 февраля

Утром за мной заехала Ирэн – по магазинам. В 18.20 – кафе «Fleur» – встреча с Natali. Вечером с Nicole пошли есть устрицы в ее маленький ресторанчик. Свежие-свежие!

9 февраля

С Ариеллой в Новый Лувр. Napoleon III. Потом обед в Lippe. К Рустаму Хамдамову в его мастерскую. Там Nicole. Подарил мне 4 рисунка. Пешком до Chatle (недалеко) – Театр Сары Бернар – балет. Nicole спала, мне понравилось. Балет a la Пина Бауш. Вышли – дождь. Кафе около Бобура.

1 апреля 1994 г.

Том, здравствуйте! Напишу задним числом по порядку. Так вот, 11 января я с театром полетела на гастроли в Париж играть «Бориса Годунова» и «Преступление и наказание». Я занята и там и там, а мне надо было отлучиться по другим делам: улететь через три дня в Канаду и в конце гастролей в Афины. Как всегда трудный разговор с Любимовым на эту тему. Перед «разговором» я паинька, хожу вовремя на все репетиции и пресс-конференции, которые, кстати, терпеть не могу. Играем в Rond-Puante, это бывший театр Барро на Елисейских Полях. И живем в гостинице рядом. Все очень удобно. Прилетели, и сразу же репетиции в костюмах для местного телевидения, т. е. для рекламы. Отыграли первый спектакль. Зал переполнен. После спектакля зашла ко мне за кулисы московская актриса из другого театра. Забавно, Том. Она очень хорошая актриса, но вышла замуж за посольского работника и приобрела вид такой посольской провинциальной дамы – это так к ней не идет. Она всегда была таким «мальчишкой». Вот видите, как важно для актрисы окружение. У Любимова всегда была присказка: «главное – хорошая компания». И действительно, когда вокруг него были талантливые люди, он делал прекрасные спектакли. Талант подпитывается талантом. Соединяющиеся сосуды.

Отыграв два спектакля «Бориса» и после неприятнейшего разговора с Любимовым, который и отпустил меня только потому, чтобы доказать мне, что незаменимых актеров в театре не бывает, я полетела в Канаду, где у меня 18 января был концерт с симфоническим оркестром в Квебеке. Переехала в Монреаль. Оттуда 22-го в Париж и успела сыграть «Преступление», а уже 24-го полетела в Афины, где было 2 концерта в Мегарро (концертный зал) – один – «Антология русской поэзии» и 2-й «Прокофьева – Ахматову» с Олей Лазариду – прекрасной греческой актрисой. Маквала пела цикл Прокофьева – Ахматову. 28-го вернулась в Париж, где играла «Годунова» и «Преступление», театр улетел 7 февраля, а я осталась в Париже походить по театрам. В «Комеди-Франсез» – «Гамлет» с Митровицей и Севери́ным, «Дон-Жуан», «Мария Антуанетта», Гольдони в комедии «Влюбленная служанка» и т. д. В «Folies-Bergère» – юбилей – реж. Ариас. Раньше видела «Печальное сердце английской кошки». Спектакль, который он поставил в «Кортушри» (это, как Вы знаете, театр Мнушкиной). Спектакль был прелестный. A lá диккеновская история, разыгранная актерами в масках кошек, собак и птиц. Причем маски так сделаны, что видно, как открывается рот и моргают ресницы. А одежда, обувь и перчатки закрывают все остальное. Так вот: одна белая пушистая кошечка влюбилась на крыше в рыжего молодого кота – культурного атташе посольства, но ее родители отдают замуж за самого посланника – жирного серого старого кота. И они уезжают в другую страну. А у этой кошечки была подруга – легавая собака – такая нескладная английская девица. Проходит N-е количество лет, и вот на балу наша белая кошка встречается со своей давней подругой – собакой и спрашивает ее – вышла ли она замуж. Та мнется, кивает и показывает на вошедшего в золотой ливрее жирного фазана! Представляете, Том, несовместимость! Я надеюсь, что Вы с Юлией одной породы.

И вот этот Ариас сделал спектакль для «FoliesBergère» – чудный!

Можете, Том, представить, как я замоталась. У меня не было ни одного свободного вечера. И так всю жизнь! – вздохнула белая кошечка.

Все. Том. Не забывайте меня.

В первый свой приезд в Париж, а это было еще в 1977 году, я обросла приятельницами – русскими девочками, вышедшими замуж за французов. Одна из них – Неля Бельски, вышла замуж за Мишеля Курно, знаменитого театрального критика, снималась у Годара, пишет романы на французском языке – даже получила какую-то премию. Вторая – Жанна Павлович – врач, ученый, сделала в своей области какое-то открытие. Третья – Ариелла Сеф, стала моей верной подругой.

Я была с ними с утра до вечера, они меня опекали, надарили своих платьев – я приехала тогда в Москву совершенно другим человеком, меня никто не узнавал – другой стиль появился, другая манера.

У Жанны Павлович была собака, которую звали Фенечка. Абсолютно дворовая и такая блохастая, что ее нельзя было пускать в номер. (Тем не менее она постоянно сидела у меня на коленях.) Я как-то спросила: «А почему Фенечка?» – «Ну, потому что у Виктора Некрасова собака загуляла с каким-то дворовым псом (а свою собаку он вывез из Киева), родился один щенок. Некрасов сказал: „До фени мне этот щенок!“ Но Некрасов дружил с Жанной, и Жанна этого щенка взяла себе. Так возникла Фенечка. Кстати, через много-много лет Фенечка спасла Жанне жизнь. Однажды, когда она поздно вечером гуляла с собакой, Жанну сбила машина, машина уехала, а она осталась лежать без сознания на улице. Если бы она пролежала до утра, она бы умерла. Но Фенечка прибежала домой и притащила Жанниного мужа…

Однажды Жанна, Фенечка, один французский корреспондент и я поехали на машине проведать Жаннин катер, который стоял на приколе на одном из многочисленных каналов в центре Франции и использовался Жанной как дача.

Первые впечатления – очень острые. По-моему, Талейран сказал, что страну можно узнать или за первые 3 дня, или за последующие 30 лет. Каналы, катера, туристы… На многих баржах живут постоянно и даже устраивают выставки своих картин. Обо всем этом я раньше читала у Жоржа Сименона, а теперь убедилась, что собственные впечатления намного ярче.

И вот идем мы все вместе в темном подземном канале по узкому скользкому тротуару вдоль такой же скользкой и мокрой стены. Темно. Слышим хоровое пение – приближается огромная баржа, борта которой упираются в стенки канала. И вдруг раздается «плюх!» – это Фенечка упала в воду. Выбраться сама она не может, тротуар высоко, а баржа приближается. И тогда Жанна ложится в своем белоснежном костюме на склизкий тротуар и, с опасностью также плюхнуться вниз, выхватывает свою Фенечку за шкирку из воды перед носом баржи. Целый день стирает прачка.

Не хочу комментировать – почему этого не сделал Муж пошел за водкой, наш приятель, мужчина. Я по своей ассоциации сейчас На крыльце сидит собачка вспомнила Жанну и лишний раз восхитилась ею. С маленькой бородкой.

Когда она впервые села в Париже за руль, мы поехали в театр, и от нее шарахались все машины – едет новичок! – а в это время она с моего голоса заучивала стихотворение Заболоцкого:

И у Жанны, и у Нели были сыновья, которые стали моими «подружками». Им была интересна Россия, русская актриса, они пытались понять Россию через меня. Приезжали ко мне в гости, я возила их на Икшу, мы ходили в лес. Ритуал хождения за грибами они знали только по книгам, а тут сами поучаствовали.

Ванечка – сын Нели и Мишеля Курно – первый раз приехал в Россию, когда еще учился в школе. Я в это время очень увлекалась экстрасенсорикой, вокруг меня были всякие «темные» личности – экстрасенсы. Я была обложена самиздатовскими книгами по эзотерическим наукам. Помню, как-то у меня в гостях был Носов, очень сильный экстрасенс. Он показывал, как на фоне черной ткани из кончиков его пальцев исходили лучи, эти лучи были видны. Ваню это так поразило, что после школы он пошел учиться в медицинский институт, стал достаточно известным психиатром и пишет научные труды.

Андрей Павлович – сын Жанны – старше Вани. Когда мы познакомились, он был уже самостоятельным человеком, физиком, занимался пятым измерением. Я помню, все у него допытывалась, что такое пятое измерение. Он мне пробовал объяснять и даже подарил компьютерный рисунок, который я тут же вставила в рамку, потому что это – абстрактная живопись. Я тогда его спросила:

– Пятое измерение – это Красота?

– Да, вполне возможно.

– Это Любовь?

– И это тоже.

Я так и не смогла понять, чем он занимается, но разговаривать, гулять ночью по Парижу с ним очень любила. У меня – бессонница, у него – тоже. Мы ходили в бесконечные ночные кино, он, как и я, любил «левые» фильмы и открывал мне западных режиссеров, имен которых я не знала. Мы пропадали на «блошином рынке». Он мог не спать всю ночь, а потом приехать за мной рано утром, чтобы везти в аэропорт или, наоборот, встретить. С годами он все реже приезжал в Москву, потому что стал более серьезно работать, работал и в Париже, и в Нью-Йорке, стал известным физиком.