К середине XVII века большое значение имело и военно-инженерное дело. Чешские повстанцы в ходе гуситских войн 1419–1437 годов из телег, скованных между собой цепями, создали подвижную крепость «табор», прекрасно защищавший от тяжелой рыцарской конницы, и первыми в Европе установили на прикрытых железом возах легкие пушки. В Московском царстве было придумано передвижное деревянное укрепление «гуляй-город», из деревянных щитов с бойницами, устанавливаемых на телегах или санях.
Одновременные сдвоенные залпы десяти тысяч пехотинцев, выстроенных в линии и прикрытых в центре орудиями, а на флангах конницей, могли разом выиграть сражение. Ружья делали один выстрел в две минуты, отправляя пули на триста метров, вылетевшие из орудий ядра раз в три минуты летели на один – два километра, а картечь и дробь била на двести метров. Во Франции Хмельницкий отточил мастерство искусного сочетания совместных действий пехоты, кавалерии и артиллерии, умелого выбора позиции, места сражения, четкого и неожиданного маневра с целью охвата и окружения противника с последующим его разгромом. В еще не знаменитом парижском Фонтебло чигиринский сотник-полководец весной 1645 года от самого Конде Великого услышал, как в двухдневном кровопролитном сражении испанская армия, пехота которой прежде считалась непобедимой, была разгромлена французской конницей при Рокруа, и это случилось в очень важный момент для Франции, в которой только что умер король Людовик XIII, переживший гениального Ришелье на полгода.
В начале мая 1643 года испанская армия под командованием Франца де Мело внезапно форсировала Сомму, ворвалась во Францию и в Арденнах осадила город-крепость Рокруа, прикрытый почти непроходимыми лесами и топкими болотами. Тридцать тысяч испанцев с тридцатью орудиями укрепленный только осыпавшимися валами без стен Рокруа с ходу взять не смогли, но только осадили и через два дня принц Конде в нарушение приказа верховного главнокомандующего успел привести к осажденному городу двадцать три тысячи французских солдат с двенадцатью орудиями, а полк его офицера Гассьона прошел сквозь непроходимый лес в крепость.
18 мая 1643 года рано утром две неприятельских армии выстроились друг против друга на равнине у Рокруа. Войска Конде успели занять возвышенности, да еще и встали так, что рассветное солнце било в глаза испанцам. Французы пятнадцатью батальонами встали в две линии, прикрытыми на флангах двадцатью тремя эскадронами кавалерии, выстроенных уступами вперед, напоминая строй войска знаменитого Ганнибала при Каннах. За линиями пехоты Конде продуманно поставил резерв из трех батальонов и четырех эскадронов.
Испанская армия выстроилась в две линии тремя баталиями без резерва, прикрытая на флангах тридцатью эскадронами кавалерии. Впереди левого фланга, в небольшом лесу, в засаде находилась тысяча мушкетеров. Восемнадцать испанских и двенадцать французских орудий смотрели друг на друга в упор впереди своих линий пехоты.
Артиллерийская утренняя дуэль была прервана затяжной атакой французской кавалерии. Всадники стерли тысячную испанскую засаду в лесу, но прорваться к Рокруа не смогли. Ночью Конде резкой кавалерийской атакой прорвал и рассеял левый фланг испанцев, но Мело не менее резкой пехотной контратакой захватил единственную батарею противника и сильно прогнул французский центр. Отступавшие линии оперлись на поставленный за ними резерв, перестроились за ушедшей в атаку конницей и смело рванулись вперед. Одновременно с боем в центре Конде успел усилить конницу на правом фланге и новым сдвоенным ударом сквозь разгромленное левое крыло испанцев зашел к ним в тыл, и это был конец битвы при Рокруа. К полудню 19 мая на равнине лежали четыре тысячи мертвых испанцев, еще шесть тысяч солдат и двадцать четыре орудия были взяты в плен французами, потерявшими две тысячи солдат убитыми и шесть тысяч ранеными. Десятки испанских знамен Конде Великий с тысячами пленных доставил в Париж и первый министр королевы-регентши Анны Австрийской Джулио Мазарини совершенно справедливо назвал победу при Рокруа небывалой, закончившей, наконец, блестящее столетие испанской истории.
* * *
Богдан Хмельницкий прямо ответил на прямой вопрос «Мосье Принца» о боеспособности его будущих украинских подчиненных полков:
– Мы, казаки, не головорезы, как янычары, и не горлопаны, как татары. Мы храбрые и честные воины и не опозорим своего имени ни дома, ни во Франции. Мы гордые бойцы, ценим товарищество, в сражении стараемся бить впереди.
Чигиринский сотник вместе с Сирко и Солтенко дважды встретился с кардиналом Мазарини в Лувре и Фонтенбло, где 16 апреля 1645 года подписал договор, по которому Франция брала на службу тысяча восемьсот пеших и восемьсот конных казаков, с оплатой по двенадцать золотых талеров рядовым и по сто двадцать полковникам за всю военную годовую компанию, которая должна была начаться осенью.
Перед отъездом домой Хмельницкий успел узнать о подробностях разгоревшейся гражданской войны в Англии, где король Карл I Стюарт насмерть сцепился с собственным парламентом.
Еще в 1216 году представлявшие всю страну английские бароны вынудили короля Иоанна Безземельного подписать «Великую хартию вольностей», законодательно ограничившую королевскую власть: «Ни один свободный человек не может быть арестован, посажен в тюрьму, лишен имущества, объявлен вне закона или разорен каким бы то ни было способом, иначе как по законному приговору своих пэров, равных ему, или на основании законов страны. Ни один налог не может быть взимаем в нашем королевстве без согласия совета королевства, на который прелаты и бароны должны быть приглашены специально, а остальные вассалы – через шерифов и бальи». Хартия была объявлена по всей Англии, а избранный совет из двадцати пяти баронов наблюдал за королем, которому никто не доверял и имел право объявить ему войну за нарушение «Великой хартии вольностей».
К концу XIII века Совет баронов был преобразован в Парламент Англии, в котором были представлены все сословия государства, контролировавший управление страной, законы и налоги. Созданный в 1295 году английский парламент до 1644 проработал без перерыва, и только безумец на троне мог попробовать с ним не считаться.
Отец Карла I Яков I Стюарт (1566–1625), сын казненной шотландской королевы Марии Стюарт, избранный на английский трон после смерти бездетной Елизаветы Тюдор, впервые не стал считаться с парламентом, преследовал влиятельных пуритан, самовольно вводил новые налоги, собирал принудительные займы и за взятки монополизировал страну. Его сын Карл I Стюарт (1600–1649) в 1625, 1626 и 1629 годах парламент вообще распускал, чтобы самовольно, лично для собственных роскошных нужд, вводить новые налоги. Своей жадностью к чужим деньгам и удовольствиям Карл I довел новое английское дворянство и появившееся буржуазное сословие до холодной ярости. По советам традиционно недалеких помощников архиепископа Лода и лорда Страффорда Карл I, находясь если и не в трезвом уме, то в твердой памяти, беззаконно арестовывал и сажал в тюрьмы парламентских оппозиционных вождей, увеличивал уже увеличенные донельзя еще его отцом налоги, устраивал произвольные поборы и начал казнить справедливо обличавших его пуритан, совершая эти безумные поступки только для того, чтобы купаться и жиреть в расточительной роскоши, естественно, за счет своих постоянно обираемых подданных.
В 1637 году восстала Шотландия, воспользовавшаяся английской смутой, и в апреле 1640 года Карл I, которому были нужны деньги на войну, созвал «Короткий парламент», который через месяц распустил в роскошном угаре. Терпение убийственно спокойных англичан, естественно, лопнуло в ноябре того же 1640 года созданием «Долгого парламента», начавшего Великую английскую революцию. В 1644 году гражданская война в Англии была в самом разгаре, и Хмельницкий, подробно разбиравший битву при Йорке, а затем и у Несби, впоследствии сам переписывался с Оливером Кромвелем, лично узнав от лорда-протектора Англии, как 30 января 1649 года по решению созданного парламентом Верховного судебного трибунала Карл I Стюарт впервые в европейской истории был приговорен к смерти и обезглавлен по закону именно как король, ставший «тираном, изменником, убийцей и врагом государства», и эта казнь совершенно изменила Европу, государи которой при разговоре со своими народами стали нервно оглядываться на английский 1649 год.
* * *
Богдан Хмельницкий увидел в Париже, что существовавший во Франции с конца XIII века парламент по сути являлся только высшим судебно-административным учреждением. Страной абсолютистски правил король и его Conceil du roi, Королевский совет из пятидесяти высших феодалов, руководивших всей внутренней, внешней и судебной политикой государства. Для решения важных финансовых проблем Париж изредка созывал только лишь совещательные Генеральные Штаты из представителей французского духовенства, дворянства и городских верхов. Гениальный украинец сразу увидел, как в бесправном пока парламенте неостановимо брали верх представители нового чиновничества «nobless de robe, дворянство мантии», оттеснившего и в парламенте и уже в королевском Совете старое родовое «nobless d/epee, дворянство шпаги». Богдан Хмельницкий лишний раз убедился в том, что дело не в форме правления, а в личности правителя, и увез в любимый Чигирин переписанное им собственноручно, совсем недавно наделавшее много шума «Политическое завещание Ришелье», вставшее в книжном шкафу Субботовского хутора рядом с ранним, еще львовским трактатом будущего великого гетмана и героя Украинской революции о «Государе» Никколо Макиавелли.
