Климович. – Вот теперь?
Председатель. – Будем говорить – за ваше директорство.
Климович. – Нет, не было. Позвольте… Я не могу вспомнить ни одного. Я не помню.
Председатель. – «Старый» по Москве вы не помните?
Климович. – Нет. Может быть, вы скажете его название?
Председатель. – «Пиер» по загранице.
Климович. – «Пиер»? – что-то мне вспоминается. Чтобы быть точным, на ваши вопросы я должен сказать безусловно, категорически, что за счет департамента полиции сотрудники не вознаграждались. В общем бюджете департамента полиции есть известная сумма на содержание охранного отделения и на ведение или содержание секретной агентуры и вот эти суммы и компенсируются по усмотрению начальника охранного отделения.
Председатель. – Нет, простите, это не так. Ну, например, таким образом: лицо, получающее 500 рублей в месяц, как было; это лицо получало из сумм московского охранного отделения, или за счет сумм департамента полиции?
Климович. – Такое лицо было еще в бытность мою начальником московского охранного отделения 10 лет тому назад.
Председатель. – Когда вы были директором департамента полиции, кличка «Старый» вам не знакома?
Климович. – Нет. Вы знаете, директор департамента полиции так далеко стоит от непосредственной агентуры, которая ближе заведуется особым отделом, что может быть мне не известно. Я не буду отрицать вам категорически, что этого не было, но я прямо говорю, что не знаю, и мне кажется, что этого не было. «Старый» это по Москве?
Председатель. – Он кажется при вас был. Я скажу, чтобы навели справку. Скажите, пожалуйста, какие сведения…
Климович. – Я даже такого большого оклада не помню по Москве. Там кажется максимум было 200 рублей.
Председатель. – Я не помню, было ли это в ваше директорство, но такие сведения в департаменте полиции были настолько законспирированы, что они передавались от одного директора департамента к другому, и к ним особый отдел и представители этого отдела не имели отношения.
Климович. – Вступивши в должность директора департамента полиции, я никаких законспирированных сведений не получил и, уходя с должности директора департамента полиции, никаких законспирированных сведений не сдавал, если не считать несколько бумажек, которые находились в денежном шкафу директора департамента полиции, которые собственно не представляли сведений, но может быть создавали немного щекотливое для министра положение и потому они передавались. Например, был доклад – вы, вероятно, его в департаменте полиции найдете – об ассигновании 5.000.000 на какие-то надобности, и по нему последовала резолюция его величества: «Согласен, но при условии, если расходование этих денег будет подчинено государственному контролю». Я знаю, что деньги не были использованы, так сказать реализована эта бумага не была, но она хранилась в шкафу директора департамента полиции. Что касается сведений особо законспирированных, то я должен сказать, что я таких даже не знаю. Во всяком случае я категорически утверждаю, что они одного[*] законспирированного сведения я не принял и ни одного не сдал.
Председатель. – Но вам известно, что фамилии некоторых лиц, высших сотрудников, зашифровывались?
Климович. – Да, но они дальше особого отдела не шли.
Председатель. – Когда вы говорили о законспирированных сведениях, то вы не имели в виду низшей стадии законспирирования, как зашифровывания?
Климович. – У директора сведений о сотрудниках никогда не было. Вообще этих сведений директор, по своему положению, не мог иметь. Если я начну брать списки сотрудников и их растеряю, тогда конспирация пропадет. Директор работает 18 часов в сутки. Его рвут все время на части. Так что сведений о сотрудниках у меня, как у директора, безусловно не было. Вот вы говорите «Старый», может быть, это известное лицо, но я по фамилии ни одного назвать не могу за редкими исключениями, случайными, с которыми я имел сношения, как начальник охранного отделения, но только клички мы знали. Ведь директора интересует сущность сведений, а не то, кто их дал.
Председатель. – Я бы просил задать вопросы в этом направлении. Затем мы объявим перерыв.
Соколов. – Вот для меня неясно ваше показание в ваших объяснениях: в чьем ведении были заграничные агенты?
Климович. – Заграничные агенты в специальном ведении заграничной агентуры. Это особое учреждение.
Соколов. – Это отделение находилось при департаменте полиции? Лица, заведующие им, в вашем же помещении?
Климович. – Нет, в Париже.
Соколов. – Вы от этих заграничных агентов не имели непосредственных сведений?
Климович. – Эта агентура была на учреждении охранного отделения любого имперского. Оно должно было давать сведения. Оно имело свой бюджет. Мое личное убеждение сводилось к тому, что это совершенно бесполезное, дорого стоящее и съедающее наш бюджет учреждение. Когда мы коснулись вопроса о бюджете департамента полиции, обнаружилось, что раньше мы платили в Париж франк, тут стали платить рубль; масса чинов была призвана на военную службу, нужно было нанять новых, для того, чтобы выполнить работу тех, которые ушли на службу и содержание которых сохранялось. Парижская агентура съедала наш бюджет, сколько я ее знаю в течение 10 лет. Я бы ее с удовольствием уничтожил и считаю, что департамент полиции страшно выиграл от ее уничтожения.
Соколов. – Вам была известна деятельность этой агентуры? Агенты сотрудники заграничного отдела вам были известны?
Климович. – Сведения они присылали в департамент полиции, но я имен не помню. Я думаю, что там можно их установить, во всяком случае.
Соколов. – Помните вы фамилии отдельных лиц, клички?
Климович. – Я помню, что какой-то «Пьер» или «Шарль» приезжал оттуда и просил известную компенсацию расходов. Может быть ему было выдано что-нибудь. Я не помню.
Соколов. – Когда говорили о Вырубовой и Распутине, вы сказали, что ваши агенты сообщали вам, что Вырубова хочет видеть вас.
Климович. – Это не агент. Это московский знакомый мой Решетников.
Соколов. – Вы сказали, что Решетников передал, что Распутин хочет видеть вас. Но раньше вы указывали, что у вас были агентурные сведения?
Климович. – Я не хотел называть Решетникова. Это единственный мой источник.
Соколов. – Он был у вас – на роли агента?
Климович. – Нет, на роли знакомого. Я не хотел его называть.
Соколов. – Кн. Андроников имел железнодорожный билет, выданный ему до вас, как агент департамента полиции?
Климович. – Он попросил билет, как одолжение, чтобы куда-нибудь съездить.
Соколов. – Он не являлся агентом для министра внутренних дел, таким агентом, чтобы разузнавать об известных настроениях в обществе?
Климович. – Не могу сказать. Может быть, если уметь извлекать корни квадратные из того, что они говорят.[*] Не знаю, какие были взгляды у министра внутренних дел, но он случайно годовой билет получил из департамента полиции. Ведь эти господа бывают очень осведомлены и можно извлечь какую-нибудь пользу.
Председатель. – Кто при вас заведывал парижской охраной, заграничной охраной?
Климович. – Красильников.
Председатель. – Вы не знаете о том, что Штюрмер хотел назначить Манасевича?
Климович. – Красильников представлял по существу, на мой взгляд, пустое место.
Председатель. – Сколько они получали денег?
Климович. – Много. Красильников тысяч около 14-ти.
Председатель. – А вообще вся заграничная агентура?
Климович. – Я боюсь сейчас вам соврать, мне неловко, если я ошибусь, ведь это моя специальность. Но она большие деньги стоила. Я думаю около 150.000.
Председатель. – А какая сумма из этих денег была в безотчетном распоряжении заведывающего охраной?
Климович. – В безотчетном распоряжении никакой суммы не было. Мы можем назвать безотчетными суммами только те, которые попадают на секретную агентуру. Я не могу вам сказать.
Председатель. – Так вам известно, что Штюрмер на место Красильникова прочил Манасевича-Мануйлова?
Климович. – Я боюсь сделать категорическое заявление, но я позволяю себе сказать такую вещь, что Красильников плохо разбирался в получаемых им сведениях. Он иногда департамент полиции страшно озадачивал своими донесениями. Видно было, что человек присылает целую кипу сведений, в которых он разбираться не может, которые нас волнуют, и тревожат, и пугают, и мы должны посылать ему запросы, выяснять обстоятельства дела. У меня было желание его сменить, и я думал пригласить на эту должность генерала Коттена, который командует бригадой в настоящее время в действующей армии. Я доложил об этом…
