Лондон приказал Бесту и Стивенсу «действовать энергичней» и обращаться с немцами благожелательно, но осторожно, чтобы уберечь правительство его величества от конфуза в случае провала. Еще одна безрезультатная встреча состоялась в Венло 7 ноября (вновь без генерала), а следующая была назначена на 9 ноября. Она оказалась решающей.
Утро было хмурым и холодным, по-осеннему моросило. Ненастная погода охладила энтузиазм Беста, кроме того, он был обеспокоен тем, что обнаружил хвост, неприятного верзилу, хотя и не связал это с ведущейся операцией.
В десять часов он приехал в дом Стивенса на Ньив-Парклаан и нашел своих коллег тоже обеспокоенными. Майор прошел в гардеробную, взял там два браунинга, зарядил их и отдал один Стивенсу, а другой сунул в карман. Пока они ожидали лейтенанта Клопа, немцы связались с ними по рации. Бест решил, что будет новая отсрочка встречи, но услышал привычную просьбу о переносе встречи на несколько часов и сделал заключение, что все идет нормально. Клоп приехал, и вся компания отправилась на машине с шофером Беста голландцем Яном Лемменсом в Венло. Во время пути зашел разговор о возможности вторжения, и Стивене совершил весьма необычный, особенно при подобных обстоятельствах, поступок. Он достал карандаш, лист бумаги и стал набрасывать список своих людей, которых надо будет вывезти из Голландии в случае нападения Германии. Был ли список при нем к моменту развязки, знал только Стивене. Бест считает, что Стивенсу удалось его уничтожить.
Вскоре после четырех компания прибыла на место встречи, популярное у контрабандистов красное кирпичное кафе «Бахус», всего в двухстах метрах от границы. На улице никого не было, но Бест обратил внимание, что впервые за все время шлагбаум на германской стороне был поднят, а на голландской – нет.
На веранде третьего этажа кафе Бест увидел майора Шиммеля, машущего рукой. Он решил, что майор дает сигнал подъехать к кафе, но, как только машина стала притормаживать, услышал крики и стрельбу. Большой зеленый автомобиль мчался со стороны неохраняемого голландского шлагбаума и остановился, ударив в бампер машины Беста. Автомобиль был полон людей, а двое сидели на капоте и вели огонь из автоматов.
Стивене обернулся и сказал: «Похоже, дело плохо, Бест!» Через миг оба британца были схвачены, и на их запястьях защелкнулись наручники. Без особых церемоний их поволокли через границу, и шлагбаум медленно опустился за ними. За ними тащили и Лемменса, но Клопа видно не было. В суматохе молодой офицер пытался скрыться в кустах, но немцы засекли его. Раздалась автоматная очередь, и «Клоппенс» был смертельно ранен.
Как следовало бы давно догадаться Бесту и Стивенсу, вся их блестящая операция с самого начала была германской ловушкой, идея которой принадлежала Гейдриху. Осуществление же производилось молодой восходящей звездой Sicherheitsdienst, двадцативосьмилетним холодным и расчетливым интеллектуалом Вальтером Шелленбергом. Прирожденный разведчик Шелленберг и был «майором Шиммелем».
«Я признаю, – позднее писал Бест, – что со дня нашего знакомства в Голландии он полностью овладел мной и Стивенсом, и это неудивительно, поскольку он был великолепно информирован и хорошо подготовлен к операции. Кроме того, он был природный заговорщик, который, как показали события, не мог никому хранить верность».
«Полковник Мартини», представленный как доверенный помощник «генерала», был в действительности австрийским психиатром профессором де Кризисом, достигшим высот в своей профессии лишь потому, что был личным другом Гейдриха. «Лейтенант Грош» был капитаном 2-го ранга Йоханнесом Травальо из абвера. «Генерал», хотя так и не появился на сцене, на всякий случай тоже был наготове. Это был промышленник и высокопоставленный офицер СС, подобранный Гейдрихом для участия в мистификации.
Гейдрих одержал полную победу, хотя ему и не удалось выйти на германскую оппозицию. Стивене и Бест были лишь пешками в большой игре. Они не знали никого из реальных лидеров и не имели представления о деталях, поэтому в ходе интенсивных допросов ничего не сообщили Шелленбергу. Они находились все же в средоточии обыкновенного шпионажа против Германии, были Spiritus rector[50] шпионской сети, работающей внутри рейха.
Даже в то время, когда Стивене и Бест сидели в камерах гестапо на Принц-Альбрехт-штрассе, Шелленберг с помощью радиосвязи с Гаагой продолжал вести игру. И семь дней спустя после инцидента капитан Ян Хендрикс, заместитель Стивенса, настолько не имел представления о том, что же действительно случилось в Венло, что активно реагировал на все предложения майора Шиммеля продолжать операцию.
16 ноября в 12.30 дня он дал своему радисту Уолшу текст сообщения для майора Шиммеля: «Мы готовы вести переговоры в ранее обозначенных направлениях. Следующая встреча должна состояться после получения результатов консультаций с французским премьером Даладье. Ввиду случившегося предупреждаем о необходимости крайней осторожности». Англичане по-прежнему считали, что проводят свою собственную операцию, и наивно полагали, что гестаповцы сумели раскрыть ее обстоятельства. Хотя немцы и похитили участников встречи в Венло, англичане полагали, что нацисты не смогут раскрыть их заговор. Они были освобождены от иллюзий сообщением язвительного «Шиммеля», гласящим: «Нам надоели переговоры с самовлюбленными дураками. Вам следует понять, что их пора прекратить. Во всяком случае, передаем вам сердечный привет от преданной вам германской оппозиции». Подпись гласила: «Гестапо».
На Ньив-Парклаан сообщение было принято и записано дежурным радистом, который, как принято, получив сообщение, ответил: «Спасибо» и по традиции подписал его: «Уэлш»[51].
Глава 13
ИЗМЕНА В АЛЬБИОНЕ
Континентальная секретная служба – когда-то внушительная группа «Зет» полковника Клода Дэнси – была разрушена. Беспощадный удар Шелленберга произвел устрашающий эффект на подход МИ-6 к тайной войне – теперь англичане не решались идти на контакт даже с самыми заслуживающими доверия немцами, готовыми работать на них. В то же время это был полезный урок. После относительно медленной и поэтапной эволюции британская секретная служба пришла к запоздалой реорганизации.
Немцы не переживали подобных провалов с 1933 года. В этот период проб и ошибок их шпионаж против Англии никогда не был полностью прекращен. Более того, он рос, пока не достиг пикового значения в канун войны в соответствии со старым постулатом полковника Николаи, что «подготовка к войне всегда должна идти рука об руку с интенсификацией разведки против будущего противника».
Даже в период действия запрета Гитлера на шпионаж против Англии абвер и СД занимались «разработкой» агентов на долговременной основе. Несколько их Forschers, или «исследователей», находились в Великобритании, разыскивая людей, которых можно было бы завербовать для разведки или подрывной работы. Найдя источники поддержки в страхах или предубеждениях представителей высших классов, они стали искать союзников и на основе недовольства и неуверенности средних и низших классов. Многие из последних были легкодоступны, как и в случае американских фашистских организаций, через британский союз фашистов сэра Освальда Мосли, национал-социалистскую лигу Уильяма Джойса, бурно растущие правые антисемитские «клубы», а также через группировки ирландских экстремистов, валлийских и шотландских националистов.
Шла энергичная возня агентов абвера и СД. Глава одной германской фирмы в Южном Уэльсе был одним из наиболее усердных «исследователей». Он был внештатным лектором в Кардиффском университете, совмещая эту деятельность с работой вербовщика. На абвер работали директор фабрики эмалированной посуды в Барри и загадочная женщина, медсестра с одного из ламаншских островов. Она занималась разведкой в Пемброкшире, приморском районе Южного Уэльса, омываемом морем со всех сторон, кроме севера, вплоть до того дня в 1943 году, когда была найдена мертвой.
Большинство же этих разведчиков вернулись с пустыми руками, никто из тех, кто готов был поддержать фашистские организации, не хотел иметь прямых или косвенных отношений с абвером или Sicherheitsdienst (СД).
Мосли осуждал радикальные вылазки и убеждал своих чернорубашечников оставаться верными родной стране.
– Мы посвятили себя Англии, – с непривычной цветистостью провозгласил он накануне войны, – сквозь века, разделяющие нас, сквозь славные победы, сплотившие нас, мы, глядя в глаза, даем священную клятву: мы будем верны сегодня, завтра и навсегда. Да здравствует Англия!
А когда началась война, он заявил своим сторонникам: – Я прошу вас не совершать ничего, что могло бы навредить нашей стране или помочь любой другой державе.
И даже Уильям Джойс, самый эффективный радиопропагандист нацизма, не опустился до шпионажа в своей ярой профашистской деятельности. Не считая лишь одного помощника Мосли, натурализованного выходца с Балкан по имени доктор A.A. Тестер, никто из множества засветившихся предвоенных пронацистов не замарал себя шпионажем или подрывной деятельностью.
