Сказать, что я захотел тогда драться — это ничего не сказать. Есть такое выражение «жажда крови» — я его ощущаю буквально, когда во рту становится чуть солоно — мерещится, что он уже наполнен кровью врага, а верхняя губа сама поднимается вверх, обнажая клыки. Ангел — тем более подраться далеко не дура. В такой момент человек всё чувствует и понимает без слов. Они мигом поняли наш настрой, притормозили, и боком, обходя нас, ушли за соседний холм. Мы незаметно проследовали за ними. Там они остановились и начали совещаться — с одной стороны, есть приказ на нас, с другой стороны — страшно. Вероятно, надо было на них наброситься и всех жестоко убить. Но я пишу только правду — мы сами тихонько отступили и незаметно растаяли в лесу. Жалею ли я, что мы тогда не ввязались в схватку? Честно говоря, нет. Ситуация была неясной, у них могло оказаться оружие, вплоть до огнестрела, наконец присутствовала микроскопическая вероятность, что это были просто намеревавшиеся «вмазать» самогона именно вот на этом клочке земли невиноватые ни в чём местные мужики. Ненависть к врагу — святое чувство, но она должна всегда быть взвешенной.
Прошло полторы недели, и наши друзья, которые на тот момент служили в зарождавшемся местном МВД, отвезли нас на новое место службы.
Глава 8.1. Четыре вида контроля
Самая тонкая шутка дьявола — убедить всех, что его не существует.
Многим людям кажется, что в своей повседневной деятельности они свободны. Точнее, они замечают только грубый, зримый контроль со стороны государственных структур — а вся остальная деятельность «яркой личности» кажется им свободной и независимой. Это неудивительно: самое эффективное управление — незримое, и различные медиа прилагают титанические усилия к тому, чтобы окормляемый ими «пипл» (в старину его называли «охлос») именно так и думал.
За прошедший год участия в боевых действиях я очень часто наблюдал там множество плохо объяснимых феноменов в поведении окружающих, которые, однако, очень сильно влияли на ход процессов и их конечный результат. «Война — это та же мирная жизнь, просто сконцентрированная до предела». Поэтому именно в ходе боевых действий многое скрытое становилось явным — наглядным и зримым. Мне было очень важно понять для себя, почему люди ведут себя в данных условиях именно таким образом. Этот интерес носил не абстрактный, а вполне прикладной и практический характер: именно «странности» в поведении приводили к тяжёлым потерям, досадным неудачам, необъяснимой дискредитации нашего дела.
Ответ для себя я нашёл в работе Неведимова «Религия денег».
В книге он наименован кратко «четыре вида насилия». Возможно, это и правильно, но мне всё же кажется, что точнее говорить о «четырёх видах контроля». Речь идёт о том, что обычно в обществе поведение человека контролируется четырьмя типами воздействия: физическое насилие, товарооборот, финансы и психологическое воздействие. Физическое — всё понятно: начиная с «дам в глаз» и заканчивая тюремным заключением и так далее. Товарооборот включает в себя доступ к различным товарам и наоборот, ограничение его: в современном обществе потребления весьма важный параметр, способный существенно повлиять на поведение человека. Финансы включают всё многообразие оборота денежных средств и различных их заменителей: причём помимо прямого контроля количества поступающей к объекту манипуляции (либо изымаемой у него) денежной массы, разработано огромное количество косвенных способов воздействия. Ярким примером является изменение курса валюты и соответственно, её покупательной способности: формально человек получает столько же, сколько ранее, фактически — оказывается скрученным «в бараний рог». Психологическое — высшее и самое сложное, зато и самое результативное. Начиная с прямого волевого подавления объекта манипуляции и заканчивая сложными схемами, когда происходит глубокая подмена понятий в мозгу объекта манипуляции — вплоть до того, что он начинает действовать в ущерб себе, полагая, что делает всё правильно.
Разумеется, здесь возможно огромное количество дополнений и уточнений: начиная с того, что зачастую намного выгоднее создавать не настоящие товары, а «продукты» — различные виды симулякров, в очень малой степени состоящих из материальной компоненты, а гораздо больше — из «престижа», «бренда», «моды» и так далее. Достаточно ярким примером этой тенденции являются различные «Эпплы», «Хьюлетт Паккарды» и «Бентли», львиная доля заоблачной (по сравнению с аналогами) цены которых слагается не из действительного преимущества в качестве, а из убеждения покупателей, что «вы этого достойны». Трудно определить, какого вида контроля здесь больше — товарного или психологического, однако это не так уж и важно.
В обычных условиях на человека непрерывно, с момента рождения, действуют все четыре типа насилия — он так привыкает к их воздействию, что даже не замечает этого. При этом, когда говорят о «свободе», как правило, лгут — на передний план выпячивается «свобода» как уменьшение степени воздействия какого‑либо типа насилия на объект (чаще физического), при этом деликатно умалчивается о пропорциональном (чаще всего — превосходящем по мощности) усилении прочих видов насилия.
Условия же боевых действий (особенно иррегулярных) очень интересны тем, что в них резко ослабевают большинство привычных видов манипуляции. Например, существенно ослабевает потребность в товарном обеспечении: даже при самом плохом обеспечении самое необходимое — пропитание и боекомплект чаще всего имеется, а в условиях постоянной угрозы для жизни и здоровья значение якобы «необходимых» вещей материального мира становится истинным — то есть ненужным. В значительной степени снижается влияние финансового фактора — чаще всего просто за счёт относительного отсутствия средств у всех или почти всех. Разумеется, если деньги есть — это хорошо, но как могут подтвердить многие из побывавших «там», мы месяцами обходились без копейки наличности — и в общем, вполне живы.
Напротив, значение двух крайних рычагов манипуляции — физического и психологического, чрезвычайно возрастает. При этом, если ты достаточно психологически стоек, чтобы быть индифферентным к попыткам психологического подавления тебя, и достаточно вооружён и решителен, чтобы оказать вооружённое сопротивление (а в идеале — имеешь хотя бы небольшой отряд лично преданных тебе людей), возникает любопытная ситуация — ты резко оказываешься свободным от всех видов контроля сразу. Точнее, они все одномоментно резко ослабевают. В этих условиях необходимо иметь очень сильную психологическую закалку, высокий уровень самоконтроля, а главное — высокоразвитую систему высших ценностей (религиозные, идеологические и так далее установки), чтобы не «соскочить с резьбы» — не впасть в другую крайность, и не кинуться использовать собственное бесконтрольное состояние для транслирования повышенного насилия в окружающий мир. Проще говоря — не начать мародёрствовать, насиловать и иными неприглядными способами использовать образовавшееся отсутствие внешнего контроля.
Здесь считаю необходимым сделать существенное дополнение. Наличие личного вооружения является необходимым, но не самодостаточным условием. Помните, мною было указано «достаточно вооружён и решителен»? Речь идёт о том, что необходимо избавиться от крайне вредной на войне иллюзии — переоценки важности собственной жизни. Нет бессмертных людей, и жизнь такая штука, что живым из неё не выбраться. Помните кодекс самураев, где сказано: «Чтобы быть совершенным в бою, надо представить себя мёртвым — тогда страх будет не властен над тобой». Дело в том, что именно истинная, а не показная готовность идти до конца и в любой момент отправиться в Валхаллу даёт в боевых условиях способность действовать наилучшим образом в любой обстановке.
Всё вышесказанное и позволяет объяснить ряд психологических феноменов, которые доводилось там наблюдать. Например, повышенная сверх всяких границ чувствительность бойцов и командиров к слухам, сплетням, различной информации (чаще всего негативной и дискредитирующей) об окружающих, в том числе — хорошо им известных лицах. Легко, безо всякой проверки, могут поверить самым нелепым слухам, что ты украл, убил, расчленил и съел, зачастую негативное отношение возникает и вовсе при полном отсутствии фактического субстрата — на основании того, что кто‑то «романтик», «не такой как все» и так далее.
Дело в том, что за долгие годы жизни при тотальном и всестороннем контроле над ним со стороны своего окружения человек привыкает к его присутствию, и когда сразу два привычных его механизма (финансы и товарооборот) выпадают — становится наиболее чувствителен к оставшимся, даже падок на них. То есть — охотно и самостоятельно усиливает для себя их значение, чтобы вернуться к привычной по мирной жизни (неосознанно) роли манипулируемого. При этом физический контроль (путём применения грубой силы) в боевых условиях часто чреват сразу пулей в ногу, а то и в голову. Разумеется, этого никто (за редчайшим исключением) не хочет — потому для повышенной чувствительности остаётся только усиление психологической компоненты контроля. То есть повышенная готовность к тому, что тобой будут манипулировать со стороны — и склонность охотно поддаваться этому.
