Сучка!
Теперь строители принялись за досадную проблему с моим морозильником. Это явилось для меня сюрпризом, и не просто потому, что я бы и не заподозрила в них экспертов по сложным внутренним конденсаторам, а потому, что понятия не имела, что с моим морозильником что-то не так.
– Что это за шум? – спросил один из них вчера днем, отвлекшись от детального изучения треснувшей плитки на полу. Причиной этому, спешу заметить, был он сам: несчастный случай во время установки новой посудомоечной машины; надо же было одной из моих фигуристых соседок именно в этот момент начать свою дневную пробежку!
– Не знаю, – отозвалась я, поднимая взгляд от газеты. – Скорее всего, это морозильник. – Я уже привыкла к издаваемому им время от времени мурлыкающему звуку, похожему на пение сверчка, и нахожу его вполне уютным.
Он приоткрыл дверцу.
– Ничего себе! Когда вы в последний раз его размораживали?
Размораживала? А разве они не делают этого сами, если их надолго оставить в покое? Как, например, резиновые сапоги десятилетней давности, стоящие в моем заднем чулане: я с полной уверенностью ожидаю, что они сами заклеят свои дырки, если – и когда – понадобятся мне снова.
– Не уверена, что я вообще когда-нибудь его размораживала.
Он обозрел пустынный ландшафт обросших сосульками батонов хлеба и мумифицировавшихся бутылок с водкой.
– А вы понимаете, что наросший там лед не дает вакуумному механизму работать как следует?
Чего-чего?
– Прошу прощения?..
– Дверца не закрывается. Этот звук означает, что морозильник постоянно пытается компенсировать холодный воздух, который просачивается наружу.
Что ж, это могло бы объяснить, почему в кухне постоянный сквозняк.
– Надеюсь, это не значит, что я должна купить новый морозильник?
– Нет, не значит.
– И, как я понимаю, размораживание морозильников не входит в ваш контракт?
– Нет, не входит.
Жаль, что пренебрежение домашними устройствами не предусматривает получения новых за счет хозяйки дома! Право, мне стоит просмотреть контракт более внимательно, когда придет пора его возобновлять. Так что, пока строитель наблюдал за мной во время перерыва, попивая чай и наслаждаясь разнообразными пикантностями одной из самых утонченных газет этой страны, я атаковала ледяную бурю. Замотала в кухонное полотенце руки ножом для чистки овощей – как какой-нибудь бесстрашный несгибаемый полярный исследователь или безумный каннибал из пригорода – выберите, что вам больше по вкусу. А плитку на полу, кстати, так и не заменили.
А2, поклонник латексной любви, столь счастливый своим новообретенным фетишем, крайне обеспокоен моим личным благополучием. Я изо всех сил стараюсь не ляпнуть, что если альтернатива одиночеству будет пахнуть, как взрыв на резиновой фабрике, то – нет, благодарю покорно, не стоит!
Мы встретились, чтобы выпить чашечку кофе и провести смотр «новых талантов» в этом городе. Скорее, это он высматривал таланты, а я ожесточенно отбивалась от его навязчивого сводничества.
– За моим левым плечом, – прошипел А2. Я посмотрела, кто это там за его левым плечом. – Нет, не смотри прямо на него, просто глянь и отвернись!
Это еще что такое, детский сад, дошкольная группа? «Ты хочешь меня поцеловать?» Отметь галочкой, «да» или «нет».
– Ты начинаешь разговаривать, как моя мама! – фыркнула я. – В любом случае он слишком маленького роста.
Мы встретились, чтобы выпить чашечку кофе и провести смотр «новых талантов» в этом городе.
– Откуда тебе знать? Он ведь сидит.
– О-о-о, поверь мне, уж я-то знаю! – Застегнутая на все пуговицы хлопчатобумажная рубашка, заправленная в брюки со слишком высокой талией. – Да, и еще у него наверняка собрана полная коллекция романов Патрика О’Брайана[56].
– Да ты, должно быть, шутишь! – А2 явно не видит леса за каучуковыми деревьями. – Не можешь же ты отвергать человека только из-за его вкуса – нет, даже не из-за его вкуса, а из-за твоих предположений о его вкусе!
– Могу. Буду. Уже отвергла.
Несколькими минутами позже, когда мы по очереди пощипывали один шоколадный тортик на двоих, он заприметил еще одного вероятного кандидата.
– Слева от тебя. Высокий. Читает.
Я оглянулась. И точно: этакая пожарная каланча умащивала свои конечности под столиком, держа в руках экземпляр «Реквиема по мечте» в бумажной обложке.
– Неплохо… – протянула я. Ой, погоди-ка… нет. – Фу, да он курит! Забудь об этом.
Я оглянулась. И точно: этакая пожарная каланча умащивала свои конечности под столиком, держа в руках экземпляр «Реквиема по мечте» в бумажной обложке.
– Но ты же раньше встречалась с курильщиками!
– С этим покончено, – отрезала я. – Если человеку так хочется иметь дорогостоящее и бессмысленное хобби, я бы предпочла, чтобы это были горные лыжи. А еще лучше – покупка дорогостоящих и бессмысленных мелочей для меня!
– Будешь продолжать в том же духе – умрешь в одиночестве.
И это я слышу от человека, который однажды сказал мне (в возрасте 23 лет), что у него не было секса в течение шести месяцев, и поэтому он снимает свою кандидатуру с рынка навсегда! Это я слышу от человека, который по-прежнему вожделеет свою первую возлюбленную, которую не видел с тех пор, как им обоим было по семнадцать! При таких-то друзьях кому нужны родственники?!
Я насмешливо фыркнула.
– Что, в своем почтенном дряхлом возрасте я уже кажусь тебе безнадежной? Кроме того, о, мой припудренный тальком друг, каждый из нас все равно умирает в одиночестве!
У меня сегодня клиент, с ним я уже дважды встречалась. Волевое лицо, высокие скулы, прозрачные, как вода, глаза и ресницы, которым можно позавидовать. Шикарный парень, красивый – в этаком грубоватом стиле, интеллигентный. Умный. Мы разговариваем о книгах. Он, оказывается, инженер чего-то там, ненавидит свою работу, и мы переходим к разговору о театральных пьесах и фильмах. Я выражаю восхищение Беном Кинсли и Энтони Шером. На его губах – полуулыбка. Понятия не имею, почему он не женат. Может быть, ему просто нравится быть свободным?
Я вышла из многоквартирного дома и отправилась к реке, чтобы поймать такси. По дороге к берегу прошла мимо входа на станцию метро, где безногий выпрашивал пожертвования.
– Помогите инвалиду, пожалуйста, помогите инвалиду, – нараспев произносил он.
Капля пота скатилась по внутренней части бедра – пожалуй, единственной части меня, которой действительно было тепло. Когда она добралась до верха чулка, я почувствовала, как влага впиталась и разошлась по ткани. Через мгновение снова раздался голос безногого. «Помогите инвалиду, пожалуйста, помогите инвалиду». Его завывания были однообразны, но напевны, их ритм совпадал с ритмом шагов проходивших мимо него людей. «Помогите инвалиду, пожалуйста, помогите инвалиду…»
Я встала в очередь, но за несколько минут не подъехало ни одно такси. Ко мне подошел низенький кругленький человечек с битком набитыми пластиковыми пакетами.
– Приняли ли вы Иисуса как Господа своего? – спросил он. Эта фраза прозвучала так, будто была рефлекторной, лишенной значения, такой же автоматической, как «привет».
– Боюсь, что вряд ли: я еврейка, – ответила я. Стандартный ответ. Для меня он имеет скорее культурный, чем религиозный подтекст, но обычно его бывает достаточно, чтобы отпугивать сумасшедших.
Он сочувственно кивнул, так и не подняв взгляд выше уровня моего плеча.
– Евреи хотели царя, и Бог дал им царя, но тот, видите ли, оказался депрессивным маньяком и прятался в кустах, крича оттуда на народ свой.
– Да, можно сказать, не слишком полезным оказался тот царь, – согласилась я.
– Я заледенею, стоя на этом мосту! – отозвался он и, подобрав свои пакеты, пошел прочь.
За сегодняшний день я получила:
Один фунт сдачи (с двухфунтовой монетки – воспользовалась автобусом)
Пару белых носков (из качалки, где забыла их в тот раз)
Будильник (в подарок от друга)
Серебряный браслет с янтарем (в подарок от клиента)
Пять этих странных ромашек оттенка «вырви глаз» (от поклонника, который не платит)
Счет от строителей (разве не собственнику жилья положено с этим разбираться?)
Странные взгляды от водителя такси (наверное, он обо всем догадался)
Простуду (см. первый пункт списка).
Так что хваленый Ливингстоновский улучшенный общественный транспорт[57], как оказалось, вполне соответствует критерию «общественный». Правда, транспортирует он заодно и микробы. Ну и ладно, зато можно улечься в постель с какой-нибудь хорошей книжкой и потребовать горячих блинчиков от своих ближайших и дражайших.
