«Стоял я в очереди в мосфильмовском буфете, подошел Ю.Н. Озеров и, положив руку на мое плечо, отвел в сторону.
– Поздравляю! – тихо сказал он.
– С чем? – удивился я.
– Ты утвержден на роль Леонида Ильича в моем фильме…
– ?!
Он приложил палец к губам и еще тише сказал:
– Но пока – ни-ни…
Юрий Николаевич быстро вышел из буфета, оставив меня, ошарашенного новостью, размышлять. Вопросы молниями возникали, один быстрее другого. Ответ напрашивался один: розыгрыш… Нелепость какая-то… Впрочем, Озеров, овеянный славой «Освобождения», фильма, удостоенного Ленинской премии и громко прошедшего на экранах мира, вряд ли способен на несерьезные шуточки…
Позже, когда я познакомился с текстом роли, наступило удручающее уныние, даже растерянность – уж очень крохотный материал.
Что играть? Литературная основа не давала ни малейшей возможности создавать индивидуальность, объемный характер человека, тем более человека, уже известного широкому кругу зрителей. Про такие роли режиссеры актерам говорят: «Не копайся – там песок». Разумеется, мой герой от изобилия военных типов в фильме будет отличаться хотя бы пышными бровями… Да и субтитры, сопровождающие действующих лиц, укажут зрителю, кто есть кто: «генерал-лейтенант Л.И. Брежнев» – извольте верить.
Мог ли я обрадоваться столь высокому доверию? Нет и нет. Надо было найти убедительные аргументы для красивого отказа от роли.
Пришел к мудрому и доброму человеку – генеральному директору «Мосфильма» Н.Т. Сизову.
– Нельзя мне эту роль играть… Я и ростом, извините, длиннее, и возрастом постарше прототипа, – выпалил я заготовленные, как мне казалось, неопровержимые доказательства.
Николай Трофимович щелкнул зажигалкой, прикурил, глубоко затянулся, шумно выпустил дым в сторону открытой форточки и, не глядя на меня, с растяжкой слов сказал:
– А играть надо, Женя!..
– Да и что я знаю о нем? Заглянул в энциклопедию: кроме дат и должностей, там ничего нет.
– Он почти каждый день по телевидению выступает. Наблюдай…
– Что, кроме того, что он по бумажке читает, я увижу?
Сизов, всегда сдержанный, ровный, вдруг повысил голос:
– Съемки «Солдат свободы» – решение Секретариата ЦК! Ты – народный артист СССР! (Это звание Матвееву присвоили за год до съемок в «Солдатах…» – в 1974 году. – Ф.Р.) Все, Женя!..
Вскоре помощник Ермаша (председателя Госкино СССР) сообщил, что шеф приглашает меня на беседу.
Филипп Тимофеевич встретил, смеясь:
– Слух дошел, что Матвеев сдрейфил?
– Тот случай, когда в слухах больше, чем «доля» правды.
Время было позднее, министр, заметно уставший, попросил чай. Сели на мягкие кресла за журнальным столиком.
Пока сербали горячий чай, хрустели мелкими сушками, я рассказал о своих трепыханиях. И спросил:
– А как быть с «г»?
Ермаш повернул румяное лицо на меня, в глазах я прочел: «Какое еще «г»?»
– Леонид Ильич эту букву выговаривает мягко, по-украински…
Филипп Тимофеевич всласть рассмеялся:
– Ну, знаешь, в этом кабинете такого еще не было. Тут просят пленку, проталкивают сценарии, требуют аппаратуру, загранпоездки… А ты: как роль играть…
– И все же: как быть с «г»?
– Актеры, играя Ленина, картавят – и ничего?
– Так Ленин не слышит, как его дразнят? А мой услышит и увидит?! Значит, ежели что, то вы все в порядке?.. Так?
– Молодец, правильно понимаешь. Ты – художник, я – чиновник. – Посерьезнев, он подошел к рабочему столу, пощелкал диском телефонного аппарата, заговорил: – Привет!.. Слушай, у меня сейчас Евгений Матвеев. Нервничает мужик… Не мог бы ты его принять, поговорить… – Он долго вслушивался в трубку. Потом: – Спасибо, Женя, тезка будет у тебя. – И ко мне: – Запомни, Евгений Матвеевич Самотейкин. Это помощник Леонида Ильича. Он позвонит тебе. Там задавай любые вопросы. И, пожалуйста, сам не ной и на нас тоску не наводи. Помни – это Госзаказ. И еще: актеров на эти роли утверждал лично М.А. Суслов.
– Да поймите: играть нечего!..
– У тебя хоть что-то есть, а вот Лановому (Гречко) и Авдюшко (Конев) и того нет…»
Встреча Матвеева с помощником Брежнева состоялась через несколько дней. Она была не очень продолжительной и вертелась вокруг одного: Самотейкин рассказывал актеру, какой Леонид Ильич прекрасный руководитель и хороший человек. Он, мол, и читать любит (Есенина наизусть знает), и помнит все (мол, на днях спросил о бумажке, которая несколько дней лежала на его столе и которую уборщица случайно смахнула в ведро) и т.д. Завершилась та встреча вполне неожиданно: Самотейкин внезапно предложил посетить рабочий кабинет генсека. Е. Матвеев вспоминал:
«Перешагнув порог кабинета, изумился. Кабинеты некоторых худруков объединений «Мосфильма» пошикарнее и побольше будут. Здесь же на стульях, стоящих вдоль стен, лежали стопки книг, подшивки газет и журналов, какие-то диаграммы. На столе, кроме бумаг, кусок руды, подшипник, большой и малый, металлическая трубка…»
Скажем прямо, фильм «Солдаты свободы» не снискал себе той славы, что сопутствовала предыдущей эпопее Юрия Озерова «Освобождение». Хотя и провальным его прокат назвать трудно: так, первые два фильма «Солдат…» собрали 34 миллиона 300 тысяч зрителей, две последние части – 27 миллионов 300 тысяч. Достичь большего помешала «Солдатам свободы» большая политика.
Фильм не вызвал сильного зрительского ажиотажа, поскольку к тому времени (а на дворе стоял 1977 год) Восточный блок вступил в полосу серьезного кризиса, который внешне был еще не сильно заметен, но внутри уже все бродило. Именно это брожение и выявила эпопея «Солдаты свободы» – массовый зритель не захотел идти в кинотеатры, чтобы увидеть эту картину. И связано это было не с тем, что людям Восточной Европы было наплевать на подвиги своих соотечественников в годы войны – просто они не хотели лицезреть на экране своих нынешних руководителей, которые в их глазах уже утратили свой авторитет, а их появление рядом с выдающимися деятелями коммунистического движения рядовые люди комментировали однозначно, как примазывание к чужой славе. То есть мужеству Георгия Димитрова они отдавали должное, а в подвигах Тодора Живкова уже сомневались, а то и просто в них не верили.
Кстати, эта картина окончательно развела по разные стороны двух ее авторов: режиссера Юрия Озерова и сценариста Оскара Курганова (Эстеркина). Последний хотел, чтобы у них получилось не только эпическое, но и драматическое полотно, которое показало бы весь трагизм войны через судьбы простых людей, так называемых рядовых войны. То есть то же самое, что получилось в «Освобождении». Однако это желание на этот раз осуществить было труднее. Ведь в «Освобождении» почти вся драматическая линия была связана с вымышленными персонажами, которых было много: капитан Цветаев, его возлюбленная Зоя, ординарец Цветаева Сашка, танкист Дорожкин, пехотинец Ярцев и др. В «Солдатах свободы» вымышленных персонажей практически не было, разве что капитан Старцев (актер Богдан Ступка), Сашко (Николай Караченцов) да танкист лейтенант Морозов (Геннадий Корольков). И львиная доля экранного времени была отдана героям реальным – деятелям коммунистического движения. Естественно, с ними требовалось обходиться куда более деликатно. И хотя драматизма в их судьбах тоже было в избытке, однако он выглядел менее впечатляюще, чем фронтовые подвиги того же героя-артиллериста Цветаева.
Все это сильно отразилось на художественных достоинствах фильма, который из «генеральского» (так люди за глаза называли «Освобождение» из-за обилия там генералов) превратился в «секретарский» (из-за обилия в «Солдатах свободы» секретарей ЦК различных партий). А поскольку подобный крен в глазах либеральной интеллигенции выглядел хуже некуда, Курганов, на мой взгляд, попросту испугался потерять лицо в этой среде. Озеров не испугался, а вот он… В итоге Курганов попытался хоть как-то дистанцироваться от данного произведения. Но как это сделать, если в СССР подобную точку зрения он публично озвучить не мог? Оставался единственный шанс – сделать это за границей. И вот в польской газете «Фильм» появилось большое интервью Курганова под названием «От исторической хроники к драме идей». В ней сценарист заявил следующее:
«В «Солдатах свободы» стихия эпики, как и в «Освобождении», взяла верх, отодвинула на второй план человеческие судьбы и показ причин народных восстаний в странах Восточной Европы. Погоня за чисто внешним сходством исторических персонажей помешала анализу их характеров…»
Эта публикация вышла в свет аккурат накануне двух важных событий: празднования 60-летия Октябрьской революции и премьерного показа «Солдат свободы» на фестивале советских фильмов в Польше. Это время явно было выбрано не случайно: скандал был необходим противникам фильма в целях его дискредитации в глазах широких масс (ведь критика исходила из уст одного из авторов сценария картины). И скандал грянул.
