Однако выполнить свою задачу фашистам не удалось.
Хотя в Дрваре у югославского командования не было ни одной боевой части, эсэсовцев мужественно встретил батальон охраны Верховного штаба и молодые курсанты военных школ. Враг захватил сам город, но так и не смог прорваться по мосту через реку к пещере, где находились Тито и его соратники.
Фашисты понесли большие потери, а штабу Тито и офицерам англо-американской и советской военных миссий удалось уйти в направлении города Потоци и далее в Купрешко Поле. Но и здесь было опасно оставаться. Решили перебазировать Верховный штаб на остров Вис в Адриатическом море, оттуда можно было наладить управление войсками.
Но как это сделать? Только самолетом. Могли помочь наши летчики. Советская авиабаза находилась в Бари (Италия). Но как добраться до Бари? У Тито не было самолета. Оставалась одна надежда — радиосвязь.
Но, уходя от карателей из Дрвара, радисту Долгову пришлось уничтожить основную аппаратуру, осталась лишь радиостанция «Север». А на ней установить связь из южной части Югославии с Москвой практически невозможно.
И тем не менее Долгов сделал невозможное.
«2 июня 1944 года состояние неведения, наконец, прекратилось, — напишет в своей книге «Генеральный штаб в годы войны» генерал армии С.Штеменко. — Мы получили радиограмму Н.В.Корнеева. Как он рассказал впоследствии, его помощник по радиосвязи — толковый и расторопный Долгов — сумел поднять радиостанцию на вершину одной из самых больших гор и установил на ней сколь было можно высокую антенну. Дублируя текст, Долгов передал в Бари С.В.Соколову[7] и в Москву просьбу выслать на Купрешко Поле самолет к 22 часам в ночь на 4 июля».
Летчик А.Шорников сумел ночью пролететь над морем и горами и посадил свой самолет на незнакомую, необорудованную площадку среди скал.
Маршал Тито, его ближайшие соратники были доставлены на авиабазу в Бари, оттуда путь лежал на остров Вис.
В сентябре 1944 года обстановка потребовала перебросить Верховный штаб в румынский город Крайова, невдалеке от границы с Югославией. Это было сделано в глубокой тайне. Даже члены англо-американской военной миссии, как говорят, у себя под носом не заметили передислокации штаба Тито.
Такие сложные операции, разумеется, успешно завершались не сами по себе. Это результат больших совместных усилий разных специалистов, и в том числе радистов. А они находились не только при Верховном штабе Югославской армии, но и в штабах соединений в Сербии, Хорватии, Словении, Македонии, Черногории, Боснии и Герцеговины. В разное время наши разведчики-радисты работали в Италии, Албании, Греции, Румынии.
В отчете о работе авиабазы в Бари полковник С.Соколов 26 марта 1945 года написал: «Радиоузел со всеми поставленными задачами справился хорошо, обеспечив проведения всех операций. Нормальное проведение связи с корреспондентами проходило за счет чрезмерного перенапряжения сил радиооператоров и перегрузки аппаратуры, которые в среднем работали по 18–20 часов в сутки. Причем большая часть нагрузки падала на передачу. Радиооператоры укрывались в лесах и болотах, им постоянно мешали налеты немецкой авиации, мучили холод, голод, усталость. Нередко приходилось разворачивать связь, находясь во вражеском окружении».
В представлении к награждению разведчика-радиста Урванова подчеркивалось: «Не прекращал своей работы в любых условиях. Даже находясь в полном окружении противника, давал бесперебойную радиосвязь».
А бесперебойная связь нередко была нужна как воздух. Только на нее и приходилось надеяться. Поскольку даже наши отношения с союзниками — англичанами складывались не всегда гладко.
Чего стоила переброска Национального комитета Югославии с того же острова Вис на посадочную площадку Дивцы, что в семидесяти километрах от Белграда в октябре 1944 года.
За двое суток до планируемого полета наша авиабаза дала заявку штабу Балканских воздушных сил союзников и одновременно запросила советскую военную миссию (радиостанция «Пурга») о возможности приема наших самолетов на остров Вис.
Положительный ответ из миссии был получен. Казалось, все идет нормально. Но в день вылета советских самолетов штаб Британских воздушных сил прислал сообщение: погода на острове Вис плохая, аэродром размок.
Вновь запросили нашу военную миссию. «Пурга» подтвердила свое прежнее сообщение. Начальник авиабазы Соколов уведомил англичан о вылете самолетов. Союзники вновь отказались их принять.
Еще раз запросили генерала Корнеева: ответ положительный. И тогда полковник Соколов передал англичанам: «Самолеты уже вылетают и возвращаться не будут».
Вылет состоялся, задание выполнили. Но сколько сил и нервов стоило оно. Трое суток связь между базой в Бари и миссией практически не прерывалась. Ну а погода на острове Вис была просто прекрасной, а взлетно-посадочная полоса имела металлическое покрытие.
Вот так порой помогали нам союзники. И не будь постоянного радиомоста, переброска югославов значительно осложнилась бы. Но, к счастью, связь оказалась надежной.
А тем временем война шла своим чередом. В октябре 1944-го освобождена столица Югославии — Белград. Сюда переехал Верховный штаб. В городе Панчиво, под Белградом начал развертываться новый радиоузел «Альфа». «Пурга» впоследствии стала официальной радиостанцией Советского посольства в Югославии.
«Черная нора» для русского «лиса»
В штабе 2-й Полевой армии ждали высокого гостя из ставки Гитлера. Его приезд не предвещал ничего хорошего. Почти год в тылах армий действовала советская разведгруппа. Судя по всему, она была малой по составу, мобильной и весьма дерзкой. Две радиостанции группы постоянно «висели» в эфире. Все усилия военной контрразведки обезвредить русских ни к чему не привели. Даже если операторам функабвера[8] удавалось засечь место передачи, карательные подразделения всегда опаздывали. Командир русских разведчиков, как старый, хитрый лис, ускользал незамеченным, умело обходя расставленные капканы. И так продолжалось не месяц, не два. Почти год. Еще как-то можно было объяснить и понять трудности борьбы с «лисом», когда он действовал в непроходимых лесах Белоруссии, но с лета он на территории Польши, а теперь в Восточной Пруссии. Здесь вокруг уши. 14 дивизий резерва сосредоточил для решающего сражения фюрер. Казалось бы, где ни ступишь, всюду немецкий солдат. И тем не менее ненавистные уши работают, радиопеленгаторный дивизион завален шифрограммами русских. Но расшифровать пока не удалось ни единого знака.
Оберштурмбаннфюрер СC Шенкендорф, едва переступив порог штаба армии, вызвал к себе начальника контрразведки майора Шварценберга. Представителю ставки хотелось растоптать майора.
— Вы ленивы и неповоротливы, майор! — ревел эсэсовец.
— Да, но, господин оберштурмбаннфюрер, мы обескровлены, у нас не хватает людей… — пытался оправдаться майор.
— Молчать!.. У вас под носом работают русские радисты. А за спиной — польские партизаны.
Штурмбаннфюрер кричал, что они сумели подслушать разговор Рузвельта и Черчилля, подключившись к трансатлантическому кабелю, а тут в самой Пруссии Шварценберг не в состоянии уничтожить две радиостанции.
Майор бледнел, сетовал на дерзость и профессионализм советских разведчиков. «Они как опытная щука, — лепетал начальник контрразведки, — всегда ускользают из наших сетей». Рядом с майором навытяжку стоял командир пеленгаторского дивизиона. Он лишь разводил руками: «Господин оберштурмбаннфюрер, у русских очень опытный радист, специалист экстра-класса. Работает на ключе искусно и стремительно. Мы не раз засекали сигналы русской радиостанции, но она постоянно ускользала и появлялась через сутки километрах в двадцати от прежнего места».
Оберштурмбаннфюрер Шенкендорф и сам понимал, что им противостоят профессионалы высокого класса, но от этого было не легче. В ставке фюрера нервничали. Перед ним поставили задачу во что бы то ни стало уничтожить русскую разведгруппу, заставить замолчать их радиостанции.
— Карту! — потребовал Шенкендорф. Майор метнулся к сейфу, вытащил карту, дрожащей рукой расправил на столе.
Оберштурмбаннфюрер склонился над картой. Сериц, Рыпин, Млава… Где-то в этом треугольнике действуют неуловимые русские разведчики.
Кто они, эти «иваны» и их командир? Как назвал его майор, хитрый русский лис. Вот мы и приготовим для него нору. Черную нору.
…В предновогоднюю ночь 1943 года группа разведчиков перешла линию фронта у села Рудня, что в двадцати пяти верстах северо-восточнее белорусского городка Овруч.
Группой «Овин» руководил опытный разведчик майор Геннадий Братчиков («Овод»). Он ходил в глубокий тыл еще на Черниговщине. Геннадий Иванович закончил Ленинградское военное училище связи. Принимал участие в боях на Халхин-Голе, воевал под Сталинградом. В характеристике сказано: «Энергичен, настойчив. В среде разведчиков и партизан считается опытным, умным, бесстрашным, решительным организатором. Награжден орденом Красного Знамени…»
