А в Камчадальской и Курильской земле хлеб пахать мочно, потому что места теплые и земли черные и мягкие, только скота нет, и пахать не на чем, а иноземцы ничего сеять не знают. А руды серебряные и иные какие есть ли, того не ведают, и руд никаких не знают».
Как видно из этих записей, русский человек вполне рассудительно и уважительно отзывается о местных жителях, не проявляя расовой или культурной, даже религиозной неприязни.
…Примерно в то же время, когда русские продвигались «встречь солнцу», осваивая Сибирь, западные европейцы завоевывали Америку в противоположном направлении, на запад. Пришельцы уничтожили два крупных местных государства с древней историей и высокой культурой. Природа новых территорий и культура местного населения были им чужды.
Возможно, именно поэтому заморские владения западноевропейских стран со временем и вполне естественно (хотя и не без борьбы) обретали самостоятельность. А Сибирь для русских сразу же стала родной землей, естественным продолжением – за Урал (за Камень) – Руси. Ведь существует на планете единый величайший континент – Евразия. Появилась и великая держава Евразийская. Адля нее стала необходима современная – по тем временам – наука и техника.
.. Легко ли было русским отрядам двигаться в неведомое, преодолевая вековую тайгу, горные перевалы, бурные сибирские реки, вязкие топи и даже таких «кровных врагов», как мошка и комары? Пришлось пересечь крупнейший континент планеты и район полюса холода Северного полушария. Отряд Стадухина, например, прошел от Ледовитого океана до Тихого, пересекая чукотские низменности и горы. Такое предприятие и в наши дни не назовешь простым.
О трудностях подвига землепроходцев можно судить по их потерям. В экспедиции Пояркова на Амур уцелело лишь около трети состава, из отряда Атласова вернулась после похода на Камчатку четвертая часть; из спутников Дежнёва и Попова, обогнувших по морю Чукотский полуостров, остался в живых примерно один из девяти человек. А сколько отрядов сгинуло без следа в студеных морях, на свирепых порожистых реках, в болотных сибирских глухоманях!
С полным основанием мужественный норвежский полярный исследователь Фритьоф Нансен писал: «Еще в XVII и XVIII столетиях русские совершали самые далекие путешествия на санях и нанесли на карты сибирские берега от границ Европы до Берингова пролива. Да и ездили они не только вдоль берегов, но и переходили по плавучему морскому льду до Новосибирских островов и даже еще севернее. Едва ли где-либо пришлось путешественникам претерпевать столько лишений и выказывать такую выносливость, как во время этих поездок».
Землепроходцам от царя и воевод давался наказ обходиться с местными жителями добром, а ясак собирать «ласкою и приветом, а не жесточью». Но стычки, порой кровавые, были неизбежны. И все-таки русские люди вторгались все дальше в глубь Сибири, открывая неведомые реки и озера, моря и проливы. Видится в этих деяниях удаль поистине молодецкая!
Немало зарубежных географов писали о Сибири как месте ссылок, каторги. Да и среди русских писателей, в народе упоминался этот край в том же смысле. Но Сибирь явилась той неведомой землей, где мощная дремучая суровая и прекрасная природа предоставляла вольнолюбивой русской душе «разгуляться на воле».
Поначалу здесь поселялись северные россияне, наиболее свободные и привыкшие к морозному климату. Их быт был уже приспособлен к местным условиям. Да и Предуралье в природном отношении мало отличалось от Зауралья. Средневековый русский человек во всех отношениях был подготовлен к жизни в Сибири. Она была ему, можно сказать, «в пору», по плечу и по душе. И он оказался для нее «своим».
Судя по документам, в 1599 году в Сибирь переселилось около тысячи крестьянских семей (правительство поддерживало их материально). Они освоились среди аборигенов, уважая их быт и нравы, их верования и привычки. Создавались города и поселки, прокладывались торговые пути, открывали месторождения драгоценных металлов. Изучались новые районы, составлялись отчеты (скаски) и карты-схемы.
Присоединение Сибири к Российскому государству – выдающееся историческое событие и серия многочисленных экспедиций, совершивших замечательные графические открытия.
Экспедиции бывают самыми разными по целям, степени сложности и опасности, результатам. В истории государств наибольшее внимание уделяется экспедициям военным и чаще всего захватническим. За редкими исключениями это походы армий.
Скажем, Наполеон Бонапарт совершил две такие экспедиции в Египет и в Россию. В обоих случаях он вынужден был ретироваться, причем из России – с позором, бросив свою армию на произвол судьбы. Тут нет каких-то особых достижений или проявлений личного мужества, лихости, самоотверженности.
Наиболее достойны упоминания и восхищения экспедиции, посвященные познанию природы, истории Земли и человечества. Но они важны своими результатами, требуют научного анализа, а у нас речь идет не об истории географических, геологических и археологических открытий – эти темы заслуживают особого разговора. Мы вспоминаем наиболее интересные и оригинальные экспедиции вообще. Хотя, конечно же, не можем оставить без внимания подвиги познания.
В начале 1800 года отряд Гумбольдта и Бонплана продвигался по рекам бассейна Ориноко в Южной Америке.
– Здесь хорошо, право, так, вероятно, бывает в раю, – заметил од нажды Карлос, проводник-индеец.
Александр Гумбольдт ответил:
– Судя по всему, в этом раю, как и в других местах, доброта крайне редко сопутствует силе.
Аллигаторы, гревшиеся на песчаных отмелях, подтверждали эту мысль. Некоторые из них достигают в длину семь метров! Ночью эти допотопные чудовища выползали на берег и часами неподвижно глядели на лагерный костер. По ночам джунгли оживали.
«После 11 часов в ближнем лесу поднялся такой шум, что всю остальную часть ночи мы и думать не могли о сне. Дикий крик зверей оглашал лесную чащу. Среди множества голосов, звучавших одновременно, индейцы могли различить только те одиночные голоса, которые раздавались после коротких пауз. Это были однотонный рыдающий вой обезьян-ревунов, пискливый, напоминающий флейту звук, издаваемый маленькими обезьянками-сапажу, пронзительное урчание полосатой, мною уже описанной ночной обезьяны (Nyctipitecus trivirgatus), прерывистые крики большого тигра (ягуара. – Р.Б.), кугуара, или безгривого американского льва, пекари, ленивца, попугаев, парраков (орталид) и других птиц из фазаньих. Когда тигры приближались к опушке леса, наша собака, до того непрерывно лаявшая, вдруг начинала выть и искать защиты под нашими висячими гамаками. Иногда крик тигра доносился сверху, с вершины дерева; он сопровождался жалобным свистом обезьян, которые старались ускользнуть от этого необычного для них преследования.
Гумбольдт в 1806 году. Художник Ф.-Г. ВейтшЕсли спросить индейцев, почему иногда по ночам поднимается этот непрерывный шум, они, улыбаясь, ответят: звери радуются прекрасному лунному свету, они празднуют полнолуние. Мне же эта сцена представлялась случайно начавшейся, долго длившейся и все возраставшей борьбой зверей… Длительное наблюдение показало, что покой лесов нарушает отнюдь не «празднование лунного света». Голоса бывали громче при сильном дожде или когда при раскатах грома молния освещала глубь леса».
Так писал выдающийся ученый и отважный путешественник Александр Фридрих Гумбольдт (1769–1859). Он родился в семье прусского дворянина, слушал лекции в германских университетах и Фрейбергской горной академии, служил в Горном департаменте Берлина, писал работы по минералогии, палеонтологии, геологии, физике: «Минералогические наблюдения над рейнскими базальтами» (1790), «Подземная флора Фрейнберга» (1793), «О подземных газах» (1799), двухтомник, посвященный его опытам по гальванизму (1797–1799).
Получив наследство, он оставил службу и отправился вместе с молодым ботаником Эмме Жаком Александром Бонпланом в трудные и опасные экспедиции в Новом Свете. Научные результаты пятилетних странствий обрабатывали 20 лет. Его «Путешествие по тропическим областям Нового Света» (1807–1834) составило 30 томов…
Итак, вернемся к началу 1800 года. Гумбольдт и Бонплан продолжали путешествие. Их лодка с трудом продвигалась в узкой полосе воды между гранитными скалами и плавучим лесом. Опасности ждали на каждом шагу. Чем выше по течению они поднимались, тем болотистее становились берега, тем труднее было выбрать место для стоянки.
Еще недавно на реке Риу-Негру они по крайней мере находили сухое дерево для костра. Здесь же, в сырых непроходимых лесах Касикьяре, топлива не было. Целыми неделями они питались исключительно маниокой, сухими бобами какао, бананами и лишь изредка мясом обезьян.
