Истинное значение советского Заполярья и районов Северного морского пути (а вернее — неудачу с установкой надежного контроля над ними) политическое и высшее военное руководство гитлеровской Германии оценили только в середине 1943 года. Послевоенный исторический анализ показывает, что одной из главных причин ее разгрома во Второй мировой войне стало «возникновение проблемы подвоза стратегического сырья из стран Дальнего Востока, крушение гитлеровских планов захвата территорий Советского Союза, богатых стратегическим сырьем, и установления прямых сообщений с дальневосточными источниками стратегического сырья. Поражение фашистской армии под Курском и последовавшие затем поражения на всем Восточном фронте резко обострили потребность германской военной промышленности в таких дефицитных видах сырья, как каучук, вольфрам, свинец и редкоземельные металлы. Их потребление практически уравнялось с поступлением полуфабрикатов сырого металла. Только в никеле, магнии и олове, по данным Управления военно-хозяйственного планирования, удалось увеличить среднемесячную добычу. Вряд ли это произошло из-за увеличения поставок из Юго-Восточной Азии. Ведь большая часть германских судов-блокадопрорывателей и транспортных подводных лодок либо не достигали места погрузки, либо были уничтожены до юз-вращения в германские и французские порты назначения. А вот отдельные районы норвежской провинции Финмарк, советской Арктики, Латинской Америки и Антарктики могли быть весьма и весьма полезны. Подвесная канатная дорога в послевоенные годы стала в определенной степени сродни знаменитому пригласительному билету, который якобы получили офицеры горных войск вермахта от своего командующего генерал-лейтенанта Эдуарда Дитля на банкет в гостинице «Арктика». О нем много написано, но билет воочию не видел никто. Так и здесь!
Среди наших солдат и морских пехотинцев в годы войны ходили легенды о якобы существовавшей у гитлеровцев подвесной канатной дороги. Ее пытались найти, ее пытались уничтожить, при этом погибло несколько наших разведывательно-диверсионных групп, но канатная дорога действовала, действовала и действовала…. Только бегство фашистов к норвежской границе прервало ее работу: немецкие саперы подорвали все основные узлы «канатки» в сопках. В свою очередь, для австрийских горных стрелков наличие канатной дороги, в обиходе именуемой «Murman-Seilbahn», было достаточно естественным явлением и не вызывало никаких особых эмоций. Для понимания этого факта достаточно было вспомнить, что подавляющее число военнослужащих 2-й и 6-й горнострелковых дивизий, воевавших на мурманском направлении, было призвано из альпийских местностей Австрии, где подвесные дороги имеются в довольно большом количестве и являются непременным атрибутом для горного жителя. Но вернемся к рассказу генерал-лейтенанта Щербакова: «Дорога (подвесная канатная. — Авт.) работала, несмотря на наши неоднократные попытки вывести ее из строя. Непрерывно осуществлялся вывоз стратегического сырья, а обратный ход вагонеток обеспечивал ввоз не только того, что нужно было для повседневной войсковой жизни, но и доставку различных материалов для создания особо прочных оборонительных сооружений».
Заметна горечь, с которой командующий 14-й армией, защитившей наше Заполярье от врага и за всю войну не пропустившей гитлеровцев дальше 60 километров от советской границы, рассказывает об обеспечении дивизий вермахта. И эта горечь прямо указывает на то, что в советских окопах, блиндажах и на командных пунктах не раз вспоминали о ней, когда видели, как гибли наши солдаты при доставке на передовые позиции обороняющихся батальонов те или иные военные грузы и припасы.
О реальной войне среди заполярных сопок и сейчас, по прошествии 65 лет, написано не так уж много. Изредка в советское время к очередной годовщине Победы выпускались короткие публикации о героической обороне на берегах реки Большая Западная Лица летом 1941 года, о боевом использовании знаменитых реактивных «катюш» и танков в победоносном прорыве осенью 1944 года или обстоятельные статьи о победной Петсамо-Киркенесской операции. И — все. А вот «незаметной» окопной войны в 1942–1943 годах словно бы и не существовало. Меж тем и в полярный день, и в полярную ночь война на склонах заполярных сопок шла с таким же ожесточением, как где-нибудь в степях и низинах у Дона или в предгорьях Кавказа.
Но самыми малоизвестными «страницами» четырехлетней войны в Заполярье всегда было обеспечение продовольствием и боеприпасами подразделений в первой линии обороны и в боевом охранении. Конечно, исследованию вроде бы не боевых подвигов обычных советских солдат, а порой и их героической гибели, когда-нибудь еще будет написана не одна книга. Но забывать о них нельзя, а лучше — делать верные выводы. Ведь не зря участник чеченских кампаний Герой России генерал-полковник Геннадий Трошев некогда сказал «Тыл нужен солдату на войне и в повседневной жизни. Не доставишь вовремя боеприпасы — это не солдат. Не накормишь три раза в сутки — и это не солдат. Мы о тыле должны помнить всегда!»
Все, кто хоть один день воевал у подножия отвесных скал заполярного хребта Муста-Тунтури (здесь советские войска не пропустили врага ни на шаг до победного Петсамо-Киркенесского наступления советских войск осенью 1944 года. — Авт) знают и помнят «незаметных» солдат Великой Отечественной войны, которые в окопах назывались просто «ботиками». Судьба их трагична, и мало кто из них дожил до Победы. Но в конце концов, каждый из них честно выполнил свой солдатский долг перед Родиной и перед своими боевыми товарищами.
С первых дней войны на полуострове Средний был создан 614-й отдельный штрафной батальон, порой достигавший численности в 600 человек Его бойцам ставились самые сложные и смертельно опасные задачи. По аналогии с малыми судами, которые всю войну под непрерывными бомбежками и артобстрелами обеспечивали всем необходимым защитников полуостровов Рыбачий и Средний, этих североморцев и называли «ботиками».
До прибытия на полуостров работников военной прокуратуры Северного флота и особого отдела НКВД, в ряды штрафников направлялись провинившиеся, не выполнившие приказ или струсившие в бою бойцы. Разные бывали ситуации, но война есть война, и потому этот тогда еще необычный батальон еженедельно пополнялся.
Для того чтобы направить бойца в 614-й штрафбат в июльские дни 1941 года, был нужен лишь приказ командира 135-го стрелкового полка, который защищал подножие хребта Муста-Тунтури, намертво закрыв для врага проходы на полуострова Средний и Рыбачий. Но уже в августе 1941 года при штабе полка была создана «тройка», которая сразу же взяла на себя весь груз ответственности за формирование штрафного подразделения. А зимой 1942 года автоматически она была передана в штаб Северного оборонительного района (СОР), который был создан на базе 135-го СП, и уже его командир решал, кого отправить в штрафбат, а кому просто дать возможность осознать свой проступок и выправиться перед своими товарищами.
После того как горных стрелков генерал-лейтенанта Эдуарда Дитля 30 июня 1941 года остановили сразу же за хребтом Муста-Тунтури, отделяющим полуострова Средний и Рыбачий от материка, самые ответственные участки первой линии обороны этих полуостровов были переданы двум отдельным пулеметным батальонам. Передовые пулеметные расчеты были выдвинуты на подступы к невысокой и безымянной сопке, единственной у северных склонов хребта Муста-Тунтури. Ее удалось отстоять в первые военные дни и недели. Но здесь советским пулеметчикам было смертельно тяжело вдвойне. Каждый военный день здесь повторялся: после четырехчасовой вахты — четырехчасовой отдых на обратной стороне сопки среди продуваемых студеным ветром валунов, и так — три раза в сутки. На вахте же им приходилось, ни на минуту не отрывая глаз, одновременно сжимая рукоятки пулеметов, следить за подступами к своей сопке, которая была для гитлеровцев настоящим «бельмом на глазу». Пропустил врага — и все: в лучшем случае хваткие альпийские горные стрелки утащат советских пулеметчиков в свое расположение, в худшем — дождутся прихода «ботиков» или смены боевого охранения и безжалостно перебьют их ножами либо в упор из автоматов. Порой наши пулеметчики так жили не одну неделю, пока не приходила смена. Единственные, кто приходил к ним ежедневно, — это были заполярные «ботики». Один из немногих уцелевших «ботиков» рядовой ТМ. Возлинский уже после войны так вспоминал о ежедневных походах: «Подступы к укрытиям охранения проходили через открытое плоскогорье перешейка, каждый метр которого на шесть километров в ширину и около километра — в глубину простреливался под разными углами минометным, артиллерийским и пулеметным огнем врага Особенно здесь буйствовали немецкие пулеметчики и снайперы. А последние 600 метров мы так и называли "долиной смерти"».
