Дружины ханов и ополчения племен, составлявшие по численности большую часть вооруженных сил державы Дуррани, никогда полностью не подчинялись власти шаха и были весьма слабо связаны между собой. Родо-племенные связи определяли как сильные, так и слабые стороны нерегулярных частей афганской армии. Придавая отдельным афганским отрядам внутреннюю сплоченность, они в то же время разъединяли их в масштабе всей армии. Последнее обстоятельство таило в себе огромную опасность, так как в тех случаях, когда афганское войско начинало терпеть поражения, отдельные отряды выходили из-под власти шаха и армия разваливалась.
В некоторых завоеванных провинциях (Балх, Шикарпур, Панджаб) Ахмад-шах основал афганские военные колонии, жители которых в случае необходимости были обязаны нести службу при отрядах регулярной армии, дислоцированных в этих вилайетах. Под знамена колонистов призывали только в случае непосредственной военной угрозы тому району, где они были поселены. Иногда в их отряды включали также местных жителей-мусульман (в Панджабе).
В военное, а иногда и в мирное время правители вассальных ханств и эмиратов выставляли определенные контингенты в армию афганских шахов. В случае необходимости Ахмад-шах собирал под свои знамена войска из Сирхинда, Панджаба, Синда, Белуджистана, Дераджата и Южного Туркестана[41]. Известно, что пехотинцы из Белуджистана в мирное время служили в Кашмире, а кавалерийские отряды под командованием Насир-хана Белуджа участвовали в походах Ахмад-шаха Дуррани в Индию и Хорасан; в 1768 г. эти отряды отличились при подавлении восстания Насруллы-мирзы, сына Шахроха, и Али Мардан-хана, правителя Тебеса. В походах на Мешхед Ахмад-шах использовал также отряды туркмен. В индийских кампаниях этого завоевателя принимали участие крупные контингенты узбеков и хорасанцев[42]. В некоторых войнах Тимур-шаха на стороне афганцев сражались войска наваба Бахавалпура. Небольшой отряд в армию афганских шахов выставлял правитель Систана.
Вооруженные отряды вассальных княжеств не включались, в армию шахов Дуррани в качестве органической составной части. В вопросах комплектования, организации, вооружения, снаряжения и оплаты своих вооруженных отрядов вассальные князья были совершенно самостоятельны. Даже многочисленные воинские контингенты, которые выставлялись в армию шаха вассальными правителями, сохраняли в период пребывания на службе у шаха полную автономию. Командовали ими собственные военачальники, а афганские шахи осуществляли только общее руководство боевыми операциями.
О вооружении воинов афганской армии во времена Ахмад-шаха и его преемников мы располагаем следующими сведениями.
Вооружение солдат регулярных отрядов осуществлялось по иранским и могольским образцам. Кавалеристы имели мушкет или карабин, копье и саблю. Многие из них, а гвардейцы поголовно, носили кольчуги. Кавалеристы — гуламы авангарда имели пики с серебряными и позолоченными наконечниками, а часть офицеров — пистолеты. Оружие насакчи — солдат — полевой жандармерии — состояло из боевого топора, сабли и кинжала.
Современные индийские историки считают, что кавалерия Ахмад-шаха была лучше вооружена и располагала большим количеством огнестрельного оружия, чем сильнейшая из индийских армий того времени — армия маратхов[43]. Солдаты-пехотинцы имели мушкет с сошкой, меч или саблю.
Конные ополченцы племени дуррани были вооружены иранской саблей и мушкетом, а некоторые также копьями, кинжалами и боевыми топорами. Во времена Ахмад-шаха многие имели щит, но к началу XIX в. он почти вышел из употребления. Ружья обычно были укороченными, большого калибра и иногда снабжались штыком. Полное вооружение одного конного воина стоило около трех туманов[44].
Гильзаи были вооружены так же, как и дуррани. Восточные пуштуны (юсуфзаи, хаттаки, марваты и др.) имели индийские сабли, щиты, кожаные панцири, мушкеты и копья, а также луки и стрелы. Афридии и воины некоторых племен, жившие близ Кабула, вместо сабель вооружались особыми боевыми ножами длиною около 90 см[45].
Ополченцы-таджики из Кухистана были вооружены ружьями, пистолетами «шер-бача» и короткими кинжалами.
Так как большую часть армии составляла кавалерия, то вопросам ремонта конского состава уделялось большое внимание. Лошади, главным образом туркменской и узбекской породы, отличались выносливостью и быстротой и были способны совершать длительные переходы; они ходили под легким деревянным седлом, сиденье которого подбивалось хлопком и покрывалось кожей, а у командиров регулярной и нерегулярной армии — бархатом или парчой; под седло клалась подушка из войлока или шерсти; употреблялась уздечка; мундштуков не знали. В 80-х годах XVIII в. хорошая кавалерийская лошадь стоила в Афганистане 50–60 рупий[46].
Гуламы — гвардейцы шаха — обычно ездили на лошадях, принадлежащих их повелителю. Все остальные воины были обязаны иметь собственных коней; если же лошадь выдавалась им из казны, то стоимость ее постепенно удерживалась из жалованья (так же как и стоимость полученного от государства снаряжения и оружия).
Перед началом кампании, иногда накануне сражения, устраивались военные смотры, как правило, в присутствии шаха[47].
Во время похода впереди главных сил двигался сильный авангард, состоявший обычно из кавалерийского корпуса, в который включалось до одной четверти всей армии[48]. Авангард собирал сведения о противнике, захватывал продовольствие и фураж и в случае необходимости завязывал бой в ожидании подхода остальной армии. С тыла главные силы прикрывались небольшим арьергардом. На марше каждый отряд двигался отдельно. Воинам было строго запрещено покидать свое место и следовать в рядах другого отряда; виновных в нарушении этого правила подвергали суровому телесному наказанию. Обычно перед началом очередного дневного перехода гуламы шаха выстраивались четырьмя колоннами в конном строю вокруг палатки шаха; в тот момент, когда шах садился в седло, тысячи гвардейцев хором приветствовали своего повелителя: «Благословенно имя бога! Милость бога Его Величеству шаху!» Поэтому приветствию вся армия узнавала, что шах сел в седло, и трогалась в путь. Шах ехал, окруженный своими гуламами. Средний дневной переход составлял около 25 км, причем за днем марша следовал день отдыха, Но в случае необходимости афганская армия могла совершать длительные форсированные марши и покрывать за короткий срок большие расстояния. Так, в феврале 1762 г., желая неожиданно напасть на сикхов, Ахмад-шах прошел со своей армией за два дня свыше 100 миль — от Лахора до северной части Сирхинда[49]. В 1764 г. армия Ахмад-шаха прошла за две ночи и один день 80 косов[50]. В таких случаях впереди армии высылались небольшие кавалерийские разъезды, которые собирали сведения о противнике и вырезали всех встречных, чтобы никто не смог предупредить врага о приближении афганских сил и чтобы ни один шпион, посланный противником, не вернулся живым.
В походе каждый воин вез с собой запас продовольствия, состоящий из хлеба, сухого овечьего сыра — «крута» и большой кожаной фляги с водой. «Все нужное каждый имеет навьюченное на лошади»[51], — писал Хрисанф. Когда продовольствие кончалось, отряды кавалеристов угоняли скот у мирных жителей. Припасы, добытые таким образом, распределяли среди воинов специальные чиновники. Армию обычно сопровождали торговцы хлебом и мясом, фруктами, зеленью, тканями, а также ремесленники различных специальностей — плотники, шорники, портные. Вместе с армией обязательно следовали купцы, скупщики военной добычи и даже монетный двор[52].
Когда армия располагалась на привал, каждый отряд образовывал круг, центром которого были палатка вождя племени или командира части и его имущество. Если армия останавливалась на долгое время, то лагерь окапывали рвом и обносили засекой или земляным бруствером. Так, под Панипатом Ахмад-шах окружил свой лагерь траншеей длиной в 4 коса и засекой из деревьев. Связь во время походов осуществлялась специальными курьерами и посыльными, а также посредством сигнальных костров, зажигавшихся на горных вершинах.
При форсировании рек часто сооружались понтонные мосты на лодках.
Служба охранения в первых походах Ахмад-шаха была организована недостаточно хорошо, и афганская армия терпела от этого большой урон. Ахмад-шах учел это, и в последующих кампаниях его разведка и охранение действовали достаточно хорошо, что принесло свои плоды.
Транспортировкой шахского имущества в походах ведал «пешханачи» или «фарраш-баши»; имущество это состояло из запаса сухарей и зерна, навьюченного на 300 верблюдов, которые следовали на левом фланге армии; на правом фланге две сотни других верблюдов везли посуду, одежду и т. п. В тылу армии на мулах и дромадерах перевозились сокровища шаха.
