После прибытия 16 августа из Холма очередного транспорта дивизия была направлена на участок южной группы корпусов (XIX, V и XVII). В это время неудачное для 5-й армии Томашевское сражение уже заканчивалось. Справа по фронту 4-я русская армия в двух боях под Красником понесла тяжелые потери. Под натиском 1-й и 4-й австро-венгерских армий 4-я и 5-я русские армии отступили. Сводная кавдивизия 17 августа атаковала у м. Невирков (Невиркув) и сбила противника с позиций, при этом Нежинцы захватили пулемет. На следующий день, 18 августа, разведчики, посланные через д. Яновка (Янувка) к д. Домброва, уже занятой неприятелем, увидели приближение крупных соединений. Поступил приказ отойти в восточном направлении, на крайний левый фланг армии, в район г. Грубешов. Прикрывал отход в д. Дуб, у переправы, спешенный 6 эскадрон Нежинцев. Полком тогда временно командовал полковник Карл-Болеслав Тупальский. В конце июля он Высочайшим приказом был переведен в 10-й драгунский Новгородский полк, но после гибели полковника Я. – Ф. Витковского его срочно вернули.
Противник наступал. С юга, от станций Угнов и Белз, настойчиво продвигалась группа эрцгерцога Иосифа-Фердинанда (XIV корпус и 41-я гонведная дивизия). 19 и 20 августа разъезды Нежинцев постоянно сталкивались с неприятелем в районе деревень Мирче, Теребин, Жабче, Долгобычев (Долгобычув). Полк по приказу отступил за р. Буг. 22 августа разъезд штаб-ротмистра Рюмина, перейдя Буг вброд, выяснил расположение неприятельских войск около г. Крылов (Крылув). В тот же день разведчики донесли, что взвод австрийцев занял переправу у д. Слипче. Но это был последний успех неприятеля на данном направлении.
Еще 21 августа Главнокомандующий Юго-Западным фронтом (генерал от артиллерии Н. И. Иванов) подписал директиву (телеграмма № 761) о переходе 5-й армии в наступление. Командующий армией (генерал от кавалерии П. А. Плеве) назначил выступление на следующий день. К этому времени, после успешных сражений на Золотой Липе (13–14 августа) и Гнилой Липе (16–18 августа), 3-я армия вступила во Львов (21 августа), а 8-я армия захватила Галич (20 августа).
Директива № 765 от 22 августа была обращена ко всем командующим армиями фронта (9-й, 4-й, 5-й и 3-й):
«…армиям ген. Лечицкого, Эверта, Плеве и Рузского неотступно следить за неприятелем, находящимся между Вислой и Бугом, не дать ему уйти, принудить его к бою, нанести поражение, отбрасывая дружными общими усилиями к Висле».
После потери Львова австро-венгерское командование поставило заслон против 5-й русской армии и собрало главные силы для удара по 3-й и 8-й армиям. Однако 22 августа 5-я армия перешла в наступление, при этом XXV и XIX армейские корпуса помогали находящимся справа 4-й и 9-й армиям, а V и XVII корпуса – находящимся слева по фронту 3-й и 8-й армиям. Это внезапное выдвижение 5-й армии в конечном итоге и привело к успешному исходу первой Галицийской битвы. Сводная кавалерийская дивизия находилась при XVII корпусе, который атаковал противника юго-западнее Грубешова, наступая на линию Чесники – Комаров (Комарув).
24 августа был сформирован Сводный кавалерийский корпус, в состав которого вошли Сводная кавалерийская дивизия (обязанности начальника выполнял генерал А. М. Драгомиров), 4-я Донская казачья дивизия и бригады 1-й Донской казачьей дивизии. Перед корпусом поставили задачу преследовать неприятеля в общем направлении на Билгорай, захватить этот пункт и выяснить положение противника на путях далее к реке Сан. 18-й гусарский Нежинский полк в 9 часов утра выступил к г. Замостье (Замосць). К вечеру штаб полка и обоз II разряда находились в д. Плоске, а обоз I разряда – у д. Мокре.
На следующий день, 25 августа, в 5.30 утра полк выступил в южном направлении, к д. Липско. В голове колонны следовали офицерские разъезды от 5-го и 6-го эскадронов.
26 августа кавалеристы генерала Драгомирова занял Красноброд (Краснобруд), где было только две роты рабочей команды австрийцев. На левом фланге корпуса 6-й эскадрон Черниговских гусар у д. Зелёне изрубил эскадрон венгерских гусар, а на правом фланге казаки из 4-й Донской дивизии разгромили у Фрамполя большие обозы.
18-й гусарский Нежинский полк утром 27 августа находился в д. Сусец: от 5-го эскадрона выставлена застава на переправе у д. Рыбница, произведена разведка на деревни Паары и Хута Ружанецка. Затем полк вместе со всем корпусом направился к м. Нароль, в тыл австрийцев, действовавших против 3-й и 8-й армий. У д. Ловче (Лувче) отличился мл. унтер-офицер 5-го эскадрона Николай Чухраев:
«28 августа у д. Ловче эскадрону было приказано пройти лавою и занять ее; правый фланг лавы, пройдя деревню, был обстрелян из лесу и начал отступать. Чухраев подскочил к флангу лавы, заставил ее опять выдвинуться вперед, спешился и выбил противника из леса».
Далее Сводный кавалерийский корпус двинулся на линию Цешанов (Цешанув) – Любачев (Любачув), продолжая наносить удары в тыл австро-венгерским войскам. 29 августа разведка Нежинцев у д. Залужье попала под сильный огонь противника, а у д. Пасека была отражена яростная контратака. Наконец, 30 августа противник дрогнул и стал поспешно отходить. В этот день Нежинские гусары вступили в м. Любачев.
5-я армия соединила свои корпуса с целью дальнейшего наступления на р. Сан. Кавалерии было приказано преграждать противнику путь к переправам, сбрасывая его к юго-востоку. Поэтому в последний день августа штаб 18-го гусарского Нежинского полка уже в д. Кобыльница Русская. Тут было установлено, что большие массы вражеских войск отступают по шоссе южнее д. Млыны. В 4 часа ночи 1 сентября офицерский разъезд 6-го эскадрона отправился в разведку по маршруту Кобыльница Русская – Кобыльница Волоска – Будзынь – Краковец. В этот день отличился мл. унтер-офицер Василий Кусочкин:
«1 сентября выяснил окопы противника и провел свой разъезд целым из-под огня».
В 12.30 выступил авангард, в 12.35 двинулись главные силы Сводной кавдивизии через деревни Кобыльница Волоска, Будзынь, Гнойница, Воля Гнойницка до д. Малнов (Малнув), где и обосновался штаб. Тем самым выполнялись директивы, данные 5-й армии: теснить всеми корпусами отходящего противника, стараясь отбросить его к юго-востоку, а кавалерии преграждать противнику отступление к р. Сан и вести разведку.
5. Полковник Д. И. Ромейко-Гурко
30 августа командиром 18-го гусарского Нежинского полка был назначен полковник Дмитрий Иосифович Ромейко-Гурко (23.09.1872–19.8.1945). Он стоял в Генеральном штабе первым в очереди на получение полка. При этом сам он в то время находился в Швейцарии.
Д. И. Ромейко-Гурко – личность примечательная во многих отношениях. Военная службы была предопределена ему с рождения, поскольку он – сын фельдмаршала И. В. Ромейко-Гурко (1828–1901). Бабушка его Евгения Васильевна Салиас де Турнемир (урожденная Е. В. Сухово-Кобылина) – известная в середине XIX века писательница, выступавшая под псевдонимом Евгения Тур, а дядя, Евгений Салиас, был популярным в конце XIX – начале XX века историческим романистом. Быть может, поэтому написанные живо и объективно «Воспоминания генерала» Д. И. Ромейко-Гурко читаются с огромным интересом и, несмотря на то, что память иногда подводит мемуариста, являются ценным историческим документом.
Дмитрий Иосифович получил образование в гимназии и Пажеском корпусе (1893), затем окончил по I разряду Николаевскую академию Генерального штаба (1900), участвовал в Русско-японской войне (1904–1905). С апреля 1908 года вплоть до начала войны он служил военным агентом в Швейцарии (в декабре 1908 года произведен в полковники). Его деятельность имеет отношение к нескольким крупным шпионским скандалам кануна Первой мировой войны.
Во-первых, военный агент в Швейцарии Д. И. Ромейко-Гурко поддерживал регулярные письменные контакты с полковником австро-венгерского Генерального штаба Альфредом Редлем (в «Воспоминаниях» назван Ределем, лично они, по всей видимости, не встречались). В 1907–1911 годах А. Редль был заместителем начальника Эвиденцбюро (военной разведки Австро-Венгрии), причем занимался как раз разведкой и контрразведкой против России. От него было получено огромное количество копий подлинных документов австрийского Генштаба, с другой стороны, через него вбрасывались фальшивые документы российского военного командования. Пересылкой денег А. Редлю приблизительно до 1912 года как раз и занимался Д. И. Ромейко-Гурко (в своих воспоминаниях он пишет, что суммы шли через нотариуса как бы от реализации вымышленного наследства). Об этой шпионской операции имеется большая литература, но подлинные факты тонут в потоке дезинформации, домыслов и версий. Есть, например, версия, что полковник А. Редль сбывал подложные документы с ведома своего начальства, а покончить жизнь самоубийством 12 (25) мая 1913 года его вынудили посредством хитроумных политических интриг. Впрочем, в Генеральном штабе Австро-Венгрии в те годы был и другой изменник, так и оставшийся неразоблаченным. Таким образом, очевидно, русской разведкой были добыты сведения о минных заграждениях, секретные инструкции об охране железнодорожных сооружений и другие важные документы. Утверждается также, что был получен и ценнейший «План наступления австро-венгерской армии против основного противника», иными словами, план стратегического развертывания в случае войны с Россией. Военное руководство Австро-Венгрии сделало такой вывод из анализа денежных средств на счетах полковника А. Редля – в 1911 году поступило 59 тысяч крон. Интересно, что провал А. Редля в мае 1913 года случился после того, как Д. И. Ромейко-Гурко избавили от обязанности пересылать деньги. Доставка гонораров А. Редлю была поручена другому русскому военному агенту, тот стал просто отправлять пакеты с деньгами на Венский почтамт «до востребования». На почте пакеты показались подозрительными – и вскоре предатель был разоблачен.
