Когда авто подкралось поближе, коллега понял, что то ну просто очень дремучего года – уставшая тачка дышит на ладан. Впрочем, как ни странно, все документы оказались в полном порядке. Но у парня какие-то глаза красноватые. Инспектор его спросил: «Когда вы пили в последний раз?»
Парень же посмотрел на него глазами, выражающими всю скорбь еврейского народа, и реально очень искренне ответил, что, глядя на его машину, нужно спрашивать, когда он ел в последний раз. Гаишник, конечно, еле сдержал улыбку и отпустил бедолагу на все четыре стороны.
История забавная, но не самая, конечно, невероятная. Мы поржали, и через две минуты я уже и думать забыл про того парня на дремучей старушке. Но где-то через пару дней стоял я на своем маршруте и вдруг заметил, что тащится еле-еле душа в теле какое-то авто. Свет у него ближний не горит, хотя по правилам его нужно включать в любое время суток – даже днем. Когда оно подъехало поближе, я мгновенно узнал того бедолагу, про которого мне тогда рассказывал в курилке инспектор из нашего отделения.
Я захотел позабавиться и, конечно, немедленно тормознул терпилу. Объявил ему о том, что он забыл включить ближний свет, взял документы и принялся заполнять протокол. Штраф тогда был всего 100 рублей за такое правонарушение, но парень все равно, конечно, расстроился. Наверное, на бензин-то с большим трудом утром наскреб. Студентик!
Я сделал резкое движение левой рукой, чтобы освободить часы из-под рукава и посмотреть, который час. В этот момент из кармана у меня выпала купюра в тысячу рублей. Я провернул это все специально, потому что мне было любопытно, как отреагирует нарушитель.
Тот молчал примерно полминуты. Но все-таки чувак, видимо, оказался совестливый. Он указал мне на деньги, а потом сам наклонился, поднял и протянул. Я ему сразу заявил строго: «Не надо ничего, убери!» Тот оправдываться принялся: «Да вы меня неправильно поняли, у вас действительно упали деньги из кармана, товарищ старший лейтенант». Я ему возразил, что уже начал заполнять протокол.
Парнишка не унимался: «Это не мое, я хочу вам отдать!» Тогда я посмотрел на него так грозно и говорю: «Не засунешь их обратно в свой кошелек, я тебе прямо сейчас дачу взятки оформлю!» Тот испугался и убрал.
Я сначала хотел это сделать, чтобы тому коллеге рассказать и поржать дополнительно, но потом жалко стало парня. Не стал я никому ничего про тот случай рассказывать, раз уж сделал доброе дело. У нас вообще такое не очень-то одобряется в отделении.
Тяжелое небо цвета панельных домов в спальном районе опустилось так низко, что мне казалось, оно вот-вот свалится на нас совсем. Я подумал: что может быть хуже. Оно накрыло нас, словно большая меховая шапка гаишника на серой линялой шелковой подкладке.
Мы, крохотные человечки, снующие туда-сюда под сальной местами шапкой на той же плешивой голове инспектора ГИБДД.
Иногда мы так сильно устаем, что воздеваем руки и кричим о своем отчаянии, просим выпустить нас из-под шапки.
Но это бесполезно: разве можно хоть что-то услышать из-под такого плотного головного убора.
В нашей стране подобные дни составляют большую часть года. Душа в эти периоды поневоле заполняется тем же вязким серым веществом, из которого сделано и зимнее небо. Называется это вещество – тоска. Кто не жил в России зимой, никогда не поймет загадочной русской души.
Мы с Васьком пропустили уже несколько машин. Сегодня в наши планы входило выписать не менее десяти штрафов за отсутствие детского кресла. Для этих целей подходили любые водители, у которых хоть что-нибудь не в порядке. Задача, в общем, несложная.
Тем более наш сегодняшний маршрут пролегал в отдаленном пустынном районе, уже редком для Москвы. Узкая, местами разбитая дорога выныривала из-за леса прямо к покосившемуся деревенскому домику, около которого мы и остановились.
С того момента, как мы передали по рации, что прибыли на маршрут, в нашем служебном транспорте не было произнесено ни слова. Я видел краем глаза, что мой напарник просто механически двигал снизу вверх большим пальцем по экрану телефона. Он листал ленту «ВКонтакте», но, кажется, смотрел куда-то сквозь, не заостряя внимания ни на одной картинке или цитате.
Я уставился в окно и предавался меланхоличным размышлениям о русском небе. Подумал даже, что писал недурственные стишки в школе и мог бы теперь это дело возобновить, прославиться. Ой, да камон. Кого я пытаюсь обвести вокруг пальца? Конечно, я не стану этим заниматься. Быстрее бы день прошел, а там можно взять пива и поиграть дома в Left for dead. Данный метод – пока самая эффективная машина времени по приближению завтра из всех, что изобрело человечество.
Из домика выползла старушка в платке, чтобы вылить помои в компостную яму. Ведро явно было для нее слишком тяжелым. Бабка с трудом передвигала ноги и то и дело останавливалась отдохнуть. Наблюдение за ней даже придало мне немного сил. Она такая жалкая, старая, беспомощная, а я здоровый, сильный и всевластный. Я мог бы хоть сейчас тормознуть кого захочу и заставить его делать все, что мне заблагорассудится. Даже выносить старухины помои.
В тот момент, когда я об этом подумал, старая женщина подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. Мне даже жутко на секунду стало. Но не могла же она прочитать мои мысли!
Успокоился я так же молниеносно, как и оторопел. Кроме того, размышления о беспомощности старухи и моем всесилии так меня развеселили, что даже зачесались руки – захотелось поработать.
Я, наконец, нарушил тишину, царившую в нашей «девятке». «Ну что, за дело? Раньше сядешь, больше выпьешь!» – заявил я и расхохотался. Васек взглянул на меня из-под бровей и тяжело вздохнул. Потом мотнул головой, мол, иди, ты первый.
Я вылез в отвратительное серое пространство, и энтузиазма сразу поубавилось. Но уже первый попавшийся мне водитель несся так, что превысил скорость на 60 км/ч. Мне удалось не только втюхать ему штраф за детское кресло, но еще собрать нам с Васьком на скромный ужин.
Первая удача в течение дня всегда придает желание трудиться, а когда есть намерение – тогда и дело спорится. Очень быстро я тормознул и второго нарушителя. Он, правда, разогнался недостаточно, но зато в самом деле вез ребенка, видимо, весьма самостоятельного и вдумчивого, но все-таки ребенка, без надлежащего детского кресла.
Я даже не ожидал, что мне попадется реально именно то, что нужно. Случай немного рассмешил меня. Выписывая штраф, я аж прыснул, чем немало удивил водителя и его сына. Впрочем, какое мне дело до того, что они обо мне подумали. Я грозно взглянул на отца, мол, забыл, что ли, кто тут властелин дорог. Он поспешил опустить глаза.
Не успел я его отпустить, как кто-то легонько дотронулся до моего правого плеча. Я этого, признаться, не ожидал на пустынной сумеречной дороге, и на мгновение мне, здоровому мужику, много разного в жизни повидавшему, сделалось не по себе. Я машинально потянулся к оружию, но тут из-за моего плеча выглянула та бабка, которая утром выносила из своего дома помои.
«Бабка, нельзя так пугать! – заявил я ей. – Чего тебе? Не видишь, я тут на охоте. То есть на работе». Старушка – божий одуванчик, перевязанная крест-накрест пуховым платком, вдруг расхохоталась таким искренним заразительным детским смехом, что я сразу перестал на нее злиться. «Ой, повеселил, сынок, вот уж не думала, что я на старости лет еще могу кого-то напугать».
Отсмеявшись, она протянула мне бидончик. «Такое сегодня небо низкое, а от холода все равно не спасает. Промозгло – жуть! Мы с моей козой – я ее зимой в доме держу – сидели в тепле у печи и наблюдали за тем, как ты тут, сынок, мерзнешь на перекрестке всех ветров.
Дай, думаю, отнесу милиционеру молочка парного – еще теплое! Пусть погреется. Знаю, не любят вас многие, но ведь и ты человек, делаешь свою работу».
В другой ситуации я бы, конечно, не стал пить что-то из рук незнакомой старухи. Но она казалась такой безобидной, такой доброй. К тому же я только сейчас заметил, как сильно озяб. Я вспомнил свою покойную бабушку, детство в ее деревенском доме, лето, зеленую траву. Вспомнил, как она в своей традиционной позе головой вниз тыкает в землю зернышко за зернышком. Мои руки сами потянулись к бидону, и вот уже горячая, сладкая, сытная жидкость потекла по моему пищеводу, распространяя вокруг себя тепло на все тело.
Это произошло как в тумане. Уже через несколько секунд старуха с бидоном удалялась к своему дому под небом-шапкой, а я смотрел ей вслед. Бывают же добрые люди на свете, и даже гаишник им не волк. На душе у меня вдруг стало так спокойно, так хорошо. Я даже подумал, что перед концом смены надо будет зайти и спросить, не надо ли ей чем помочь. Может, к вечеру как раз новое ведро наполнится. Мне-то не сложно вынести, а ей – целое дело.
