Иосиф Сталин родился в грузинском городе Гори. И для России, и для Грузии эта фигура до сих пор является крайне поляризующей. В 1956 году, после XX съезда партии, на котором Хрущев развенчал культ личности Сталина, в Тбилиси начались волнения — при подавлении протестов были жертвы.
Популярность Сталина, особенно среди грузинской политической элиты, и в дальнейшем была очень велика — многолетний (в 1950–1970 годах) первый секретарь ЦК компартии Грузии Василий Мжаванадзе участвовал в антихрущевском заговоре и был сторонником сохранения музея Сталина в Гори. Памятник Сталину в его родном городе не снесли даже после развенчания культа личности и после распада СССР.
Одновременно Грузия в позднесоветские годы была центром десталинизации и даже десоветизации. Грузинское искусство — кинематограф, живопись, музыка и театр — были важной частью советской культуры. Фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние», снятый на грузинском языке еще до перестройки, в 1984 году, стал, пожалуй, главным символом наступления гласности, а в 1987 году получил Гран-при Каннского кинофестиваля. Фильм рассказывает о жизни местного грузинского тирана, проклятого потомками, с лицом, напоминающим одновременно Берию и Мжаванадзе. В конце фильма собственный сын выкапывает тело мертвого диктатора из могилы и выбрасывает его.
Позднесоветский руководитель Грузии Эдуард Шеварднадзе стал в 1985 году министром иностранных дел СССР и, наряду с Горбачевым, одним из архитекторов новой советской внешней политики, которая привела к концу холодной войны и падению Берлинской стены.
Как утверждает Саакашвили, в ходе всех встреч Путин говорил с ним про Сталина: например, подчеркивал, что работает в бывшем кабинете Сталина в Кремле. «Зачем мне это было говорить? Мне вообще наплевать на Сталина», — говорит Саакашвили.
Трудно сказать, насколько наплевать на Сталина Путину, — в публичных выступлениях он никогда не упоминал Сталина. Однако бывшую сталинскую дачу в Волынском он действительно любил использовать для деловых переговоров.
Так или иначе, именно президенты Грузии и Украины Михаил Саакашвили и Виктор Ющенко были главными сторонниками евроатлантической интеграции на территории бывшего СССР. А Джордж Буш, для которого это был последний год президентства, был убежден, что обеим постсоветским республикам этот статус надо предоставить. Саакашвили вспоминает, что за несколько недель до Бухарестского саммита был в Вашингтоне. И утром, перед встречей с Джорджем Бушем, ему позвонила Ангела Меркель. «Что бы вам ни обещал Буш, знайте, я не допущу, чтобы Грузии и Украине предоставили ПДЧ», — предупредила она. Саакашвили рассказал об этом Бушу, и тот ответил: «Делайте свои дела, а я сам займусь этой женщиной».
Но на саммите в Бухаресте было очевидно, что без скандала не обойтись. Ангела Меркель была готова стоять насмерть, ее поддерживал президент Франции Николя Саркози. Их аргументы состояли в том, что Украина и Грузия не готовы к вступлению в альянс. Что касается Украины, то бóльшая часть ее населения выступает резко против НАТО. А что до Грузии, то Меркель и Саркози говорили, что, во-первых, Михаил Саакашвили вовсе не выглядит настоящим демократом, в ноябре 2007 года он закрыл крупнейший оппозиционный телеканал и жестоко разогнал митинг протестующих против его власти. А во-вторых, говорил президент Франции, у Грузии есть два нерешенных приграничных конфликта, неужели страны НАТО готовы послать своих солдат туда, в случае если «замороженные» конфликты в Абхазии и Южной Осетии перейдут в горячую фазу?
Подобная позиция Франции и Германии вызывала возмущение восточноевропейских стран. На общей встрече глав государств Меркель и Саркози едва ли не в глаза обвиняли в том, что они заняли пророссийскую позицию, что они подкуплены российским газом. Более того, германскому министру иностранных дел Франку-Вальтеру Штайнмайеру сказали, что Германия после всего, что она сделала в XX веке, не имеет морального права снова вставать на пути восточноевропейских стран к свободе. Штайнмайер был оскорблен.
Вечерний ужин в день открытия саммита превратился в непрерывный скандал. И после ужина делегации США и Германии продолжали спорить. Переговоры продолжились и на следующее утро. По словам очевидцев, любопытнее всего выглядит спор Ангелы Меркель и Кондолизы Райс: эти единственные женщины в зале стояли отдельно от мужчин и громко разговаривали между собой по-русски — на этом языке они обе говорят свободно. Именно в ходе этого утреннего разговора Ангела Меркель предложила компромиссное решение: ПДЧ Грузии и Украине предоставлено не будет, но в финальном заявлении отметят, что члены альянса убеждены, что две эти страны обязательно «будут членами НАТО». Без уточнения, когда.
Компромисс, который в итоге был принят всеми странами — членами альянса, не устроил ни Грузию, ни Украину, ни Россию. Саакашвили негодовал. Но еще больше негодовал Владимир Путин, который прилетел в Бухарест в последний день саммита, когда решение об отказе в ПДЧ уже было принято. Несмотря на это, он был в ярости оттого, что альянс утвердил перспективу принятия двух стран в альянс.
По словам очевидцев, на закрытой встрече Путин вспылил, когда речь зашла об Украине. «Украина — это вообще не государство! — заявил он Джорджу Бушу. — Часть ее территорий — это Восточная Европа, а часть, и значительная, подарена нами!» Закончил свою небольшую речь Путин фразой «Если Украина уйдет в НАТО, то уйдет без Крыма и Востока — она просто распадется».
На эту угрозу Путина тогда мало кто обратил внимание, потому что все следили за тлеющими противоречиями между Москвой и Тбилиси. О том, что реальный конфликт может вспыхнуть между Россией и Украиной, никто всерьез не верил. К тому же оставался лишь месяц президентства Путина, на 7 мая была намечена инаугурация нового президента, Дмитрия Медведева.
Все может быть гораздо хуже
Медведев поначалу постарался построить с Саакашвили новые отношения с чистого листа. Во время их первой встречи, рассказывает Саакашвили, он говорил, что, мол, конфликты созданы до нас, мы их унаследовали и нам надо начать отношения без оглядки на багаж прошлого. И предложил чаще общаться и встречаться. Однако, когда Саакашвили впоследствии звонил в Москву, чтобы пообщаться с новым коллегой, оба раза его соединяли с Путиным. «При чем тут Медведев? — так, по словам Саакашвили, отвечал ему новый российский премьер. — Вам со мной надо разговаривать, Михаил Николаевич, отношения с Грузией я курирую».
Сразу после Бухарестского саммита обстановка вокруг Грузии стала нагнетаться, при этом было стойкое ощущение, что может начаться война из-за Абхазии. Грузия стягивала войска к границам, Россия увеличивала контингент своих миротворцев. Грузия направляла беспилотники в небо над непризнанными республиками. Их сбивали. Россия вводила новый порядок консульской работы в Абхазии и Южной Осетии. Грузия назвала его аннексией и требовала замены российских миротворцев в зоне конфликта на натовских.
В конце мая Россия ввела в Абхазию свои железнодорожные войска. Последовала достаточно жесткая реакция Запада: Госдеп, ОБСЕ, Евросоюз выступили с осуждением этих действий. Саакашвили рассказывает, что как раз после этого он и пытался вновь связаться с Медведевым, но трубку снова взял Путин.
«Да-да, — пересказывает его слова Саакашвили, — мы видели эти заявления. Очень жесткие, очень неприятные. Очень много бумаги. Вы знаете, что можете сделать? Передайте вашим друзьям, чтобы они взяли все эти заявления и засунули их себе в жопу». Повисла пауза. «Да, в жопу, в жопу».
Спустя месяц долгожданная встреча Саакашвили и Медведева все-таки состоялась. Оба президента приехали в Казахстан на праздник в честь 10-летия переноса столицы в Астану. Саакашвили рассказывает, что долго бегал за Медведевым, а тот избегал общения один на один. И лишь вечером, в ночном клубе, ему удалось настичь российского коллегу. На вопрос, почему же они не встречаются, не общаются, Медведев начал пространно говорить, что «мы, конечно, одного поколения, нам нравится одна музыка, мы выходцы из одной и той же профессии», но в Москве другие законы жанра.
— Если мы встретимся официально, будет еще хуже, — якобы сказал Медведев.
— Куда уж хуже? — спросил Саакашвили.
— Вот увидите, может быть гораздо хуже.
Ту же встречу Медведев в телеинтервью 2011 года описал совсем иначе: «Его трудно избегать, потому что он липкий. И если он хочет пристать, то он пристанет как следует. Он ко мне подходил несколько раз. Мы с ним разговаривали, я отлично это помню, сидя в автобусе, гуляя по какому-то парку. Я даже больше скажу. Мы потом пошли попить вечером чайку и по бокалу вина, и даже там мы сидели с ним на каком-то диванчике и обсуждали, как встретиться. Поэтому это сказки, пусть они останутся на его совести, как и многое другое»[29].
