— Во второй бригаде, — сказал Рустем, — есть колхозник Абдулла. Он женат на племяннице моей жены Айгуль, приходится мне зятем. Ну, чем не родня!
Гульсара преобразилась. Оказалось, Абдулла приходится ей каким-то дальним родственником.
— Айгуль мне часто рассказывала о вас, дорогой Рустем, — улыбнулась она. — Поговаривают, будто вы ворожей и фокусник?
— Ну что вы! — засмеялся Рустем. — Люди, как всегда, преувеличивают. Правда, в детстве я много вращался среди китайцев и они научили меня кое-чему. Но все это было давно. Сейчас я такими пустяками не занимаюсь!
— Не скромничайте, сват! — перебила Гульсара. — Я вам не верю, и сколько бы вы не отказывались, все же придется показать свои фокусы, поворожить для меня. За труды угощу вас жирным бесбармаком.
По настоянию Гульсары Рустем показал несколько простых фокусов с чашкой, ножом и куском сахара. Но они вызвали удивление хозяев кистау. Особенно восторгалась Гульсара.
После чая разговор о гибели Балабекова возобновился. Но теперь его начала сама Гульсара. Она интересовалась, будет ли продолжен розыск?
— Надо полагать, — ответил Рустем, — что чекисты не успокоятся до тех пор, пока не найдут преступников. Ну, а кто конкретно будет искать, сказать трудно. Нам, колхозникам, этого никто не скажет.
Гульсара принесла кумалаков и попросила Рустема поворожить. Абикенов разложил кумалаки на кошме, долго смотрел на них. Потом сказал:
— Дорогая сватья! Радоваться нечему. Кумалаки говорят: на вашем сердце лежит большая печаль. Она вас все время угнетает.
Гульсара молча выслушала Рустема, встала и пошла готовить бесбармак. Через две-три минуты, не проронив ни слова, вышел из землянки Казбек.
Оставшись наедине с гостем, Гульсара стала расспрашивать о том, как живет Айгуль с Абдуллой и, как бы между, делом, спросила, будут ли в поиске преступников, убивших Балабекова, участвовать сыскные собаки.
«Откуда она все это знает?» — подумал Рустем. И сказал:
— Трудно угадать, что думают власти. Здесь и кумалаки не помогут. Но мне один знакомый милиционер говорил, что запросили хорошую ищейку из Алма-Аты. Уж она-то обязательно найдет преступников.
Гульсара перевела разговор на религиозную тему. Ее, в частности, интересовал вопрос: «Нужно ли соблюдать уразу и совершать намаз больному человеку?» Потом спросила:
— Какую силу имеет клятва, данная на Коране? Говорят, человек, нарушивший такую клятву, будет долго болеть и умрет в страшных муках. Правда это?
— Я в религиозных вопросах, — ответил Рустем, — разбираюсь плохо. Знакомый мулла как-то говорил: клятвы бывают разные. Если человек, например, клянется совершить благородный поступок, то такую клятву надо сдержать. Ну, а если он поклялся кого-нибудь обмануть, ограбить или убить? Да за такую клятву аллах накажет, и силы она никакой не имеет.
— Рустем! — зашептала Гульсара. — Мне Айгуль говорила, ты человек мудрый и добрый. Я тебе, как родственнику, хочу поведать одну большую тайну. Ты никому об этом не скажешь и нас с мужем не выдашь?
Абикенов с укором посмотрел на сватью. Гульсара смутилась. Но ненадолго.
— Рустем, — снова сказала она. — Хочу просить у вас совета. На днях в нашем кистау было совершено страшное преступление.
И она рассказала, как несколько вооруженных человек привели к ним в землянку связанного Балабекова, раздели его, затем на веревке спустили под обрыв и живого закопали в землю. Через два дня труп выкопали и сожгли на костре. Ее и мужа заставили дать религиозную клятву в том, что никогда и никому не расскажут об убийстве Балабекова.
Исповедь Гульсары была прервана появлением Казбека. Жена бросилась к нему, запричитала:
— Казбек! Убей меня, растерзай. Но не могла я молчать. Не могла. Я все рассказала Рустему…
— Что ты наделала? Теперь мы погибли! — вскрикнул Казбек и заплакал. Но когда немного успокоился, сказал Рустему:
— Вы знаете, какие это люди? Если узнают, что мы их выдали, сожгут живьем, вместе с кистау.
— Успокойся, Казбек, — заметил Абикенов. — Я дал обещание Гульсаре никому ничего не говорить. Обещаю это и тебе. Поступайте, как хотите. Но на вашем месте я не стал бы скрывать преступление. Ведь чекисты обязательно его раскроют и тогда убийцы могут оговорить вас. Придется держать ответ за соучастие. Вот и решайте сами, как вам быть…
Ночью Абикенов не спал, был настороже. «Кто знает, — думал он, — что на уме у Казбека. Он может убить меня. Как могли руководители аула пойти на такое страшное преступление. Не иначе — это хорошо замаскированные враги Советской власти, связанные с бандитами».
Как только занялась утренняя заря, Рустем собрался и уехал. Через два часа он уже сидел в землянке и рассказывал Кульбаеву о том, что поведала ему в кистау Гульсара.
Сведения, поступившие от Рустема, помогли расследованию, которым занимался Кульбаев. Стали известны некоторые подробности преступления, фамилии тех, кто совершил убийства.
Заговор против Балабекова созрел сразу же после партийного собрания. Джубанов не ожидал, что его исключат из рядов партии, отстранят от занимаемой должности. Домой он возвратился уже перед рассветом, расстроенный. На вопрос жены, что с ним случилось, со злостью ответил:
— Тебя это не касается. Не суй свой нос в мужские дела. Твое дело возиться у очага, ухаживать за детьми и доить коров. В общественных и партийных делах мы разберемся сами.
Помолчал малость, добавил:
— Мне что-то нездоровится. Постели постель, лягу.
— Я приготовила тебе плов из свежего мяса. Правда, ужин уже остыл… Садись, покушай.
— Жри сама, я сыт по горло! Стели без разговоров…
Джубанов долго не мог уснуть, строил всевозможные планы, как лучше выкрутиться из создавшегося положения. Но ничего путевого придумать не мог. Слишком далеко он зашел со своими друзьями. «Исключение из партии и отстранение от должности не огорчает, — размышлял он. — Не сегодня, завтра, через год нас обязательно разоблачили бы. Лучше всего было бы дождаться весны и удрать в Китай. Вместе с Тохтабаевым и Бейгалиным. Они тоже решили откочевать: вот и будут моими спутниками. А чем плохи бай Камаев и его сын Мажит? Они кого угодно обведут вокруг пальца. Заодно угоним колхозные табуны. Тохтабаев подготовил много ценных товаров. Заберем их с собой. Сейчас самая большая опасность для нас — Балабеков. Если он и дальше будет совать свой нос всюду, обязательно докопается до моих связей с Камаевым, с Джунуспеком и Суванкулом… Из создавшегося положения есть один выход — уничтожить его. Но кто решится на это? Подожду денька два, там видно будет…»
Утром к Джубанову пришли Тайкенов и Бейгалин, показали пакеты, которые Балабеков передал для отправки в Талды-Курган. Пакет, адресованный редакции газеты «Вперед», вскрыли и прочитали. Джубанов пришел в ужас. Он и не предполагал, что Балабеков так много знает об их проделках.
— Я думаю, — сказал Джубанов, — пакет в редакцию передавать не следует. Балабекова надо убрать немедленно, пока он не успел покончить с нами. Но кто это сделает?
— Надо посоветоваться с Кожабердой, он лучше всех разбирается в таких сложных вопросах, — посоветовал Тайкенов.
На следующий день они встретились с Кожабердой Тохтабаевым, который был встревожен не меньше их. Выслушав мнение Джубанова, сказал:
— Исключение вас из партии и снятие с работы не предвещают ничего хорошего. За вами из сельсовета уберут Бейгалина, а там и моя очередь. Всем нам грозит тюрьма, суровое наказание. Хорошо было бы скрыться куда-либо до весны, а там придет банда Кундакбая и можно легко удрать за кордон. Но как быть с документами? Обязательно поймают! А Балабекова следует убить. Он, кажется, идет по верному следу.
На том и разошлись. Убийство Балабекова поручили Тохтабаеву.
Бейгалин вызвал к себе колхозника Орунбекова и, вручая пакет, сказал:
— Это письмо Балабеков велел отправить в Талды-Курганский райком партии. Решили послать тебя. Но ты с выездом не торопись: можешь обождать дня три-четыре. Учти, в письме на всех нас большая кляуза. Если бумагу получат раньше, чем мы подготовимся, будет беда. Нас, коммунистов, всех арестуют и сошлют в лагеря, а у вас, колхозников, заберут весь скот. До последнего барана!
— Как же я могу задерживаться с выездом? Балабеков может меня наказать, — усомнился Орунбеков.
— Не бойся! Мы тоже дремать не будем, — сказал Бейгалин. — Запомни мой наказ — пакет пока никому не показывай!
Орунбеков так и поступил. В Талды-Курган выехал через три дня, а домой возвратился, когда Балабекова уже не было в живых.
Второй пакет, адресованный в редакцию газеты, Бейгалин разорвал и сжег. Это видели колхозники Альджуманов, Бекчаинов и Омаркулов, пришедшие в исполком по делам.
