Хочу привести в качестве примера и проблему, поиск решения которой ведется в настоящее время. Кембриджский университет планирует построить новый центр неврологических исследований. Некоторые исследования предполагают использование приматов для тестирования средств, предназначенных для лечения таких заболеваний, как болезнь Альцгеймера и болезнь Паркинсона. Но может случиться так, что этот центр не будет построен из-за угрозы нарушения общественного порядка и незаконных акций протеста. Нельзя допустить, чтобы жизненно важный проект был заморожен просто в силу того, что он является спорным.
Таким образом, нам необходим здоровый и широкий диалог с общественностью. Нам необходимо восстановить доверие к тем способам, которыми наука может указать нам новые возможности и предложить новые решения.
Эту задачу будет легче выполнить, если нам удастся укоренить в нашем обществе более зрелое отношение к науке. Я полностью и абсолютно отвергаю понятие о двух культурах. Существует глубинная человеческая потребность к пониманию, а наука открыла нам так много тайн нашего необыкновенного мира. Наука — это центральная, а не отдельная часть нашей общей культуры наряду с искусством, историей, общественными и гуманитарными дисциплинами.
Выводы
Все те вопросы, о которых я говорил, являются составными частями огромной задачи, которую Великобритании предстоит решить в течение ближайших десяти лет.
Нам необходимо обеспечить положение, когда наша способная молодежь разделяла бы наше восхищение возможностями науки и связывала бы свои надежды с той ролью, которую она может сыграть. Нам особенно необходимо покончить со спадом в математике, физике и инженерных науках и сделать научную деятельность работой, о которой будут мечтать, причем не только юноши, но и девушки.
Не так давно нам удалось остановить снижение числа абитуриентов, желающих стать учителями естественных наук, и теперь это число даже растет. Частично этого удалось достичь за счет «золотого приветствия» учителей естественных и прикладных наук. Однако мы не успокаиваемся на достигнутом — набор и удержание большего числа учителей естественных наук остается в числе ключевых приоритетов.
Мы также уделяем большое внимание созданию сети специализированных учебных заведений, которые будут делиться своим опытом с другими школами в своем районе: из 1000 таких заведений, которые мы рассчитываем иметь в сентябре этого года, около 500 будут специализироваться на преподавании естественно-научных дисциплин, и примерно 25 из них будут иметь статус специализированных научных колледжей. Мы внесли предложение о создании нового Национального центра повышения квалификации преподавателей естественных наук. Мы создали сеть послов естественных и прикладных наук для оказания помощи учителям и преподавателям естественно-научных дисциплин. Мы также выделили 60 млн фунтов на переоснащение школьных лабораторий и модернизацию учебной инфраструктуры.
Кроме того, нам удалось обеспечить, чтобы естественные науки являлись основными предметами до 16-летнего возраста. Начиная с сентября 2002 г. вводится новый Аттестат о среднем образовании в области прикладных наук, который откроет ученикам новый путь в профессиональную науку. Естественные науки являются также центральным элементом нашей программы, нацеленной на развитие потенциала самых способных учеников в Академии для одаренных и талантливых учеников при Варвикском университете.
Далее, нам необходимо углублять специализацию школ по естественным наукам, в частности путем поиска новых форм сотрудничества с колледжами и высшими учебными заведениями. Мне бы хотелось, чтобы гораздо большее число уни верситетов предоставляли свое оборудование и опыт преподавания в распоряжение средних школ, а также устанавливали связи с частным сектором, чтобы наш научный потенциал максимально увеличивался.
Вместе с тем нам не следует забывать и о сильных сторонах нашего естественно-научного образования. По результатам недавнего авторитетного исследования, проведенного Организацией экономического сотрудничества и развития, британские школьники в возрасте 15 лет заняли четвертое место по знаниям в области естественных наук, обойдя большинство наших соперников.
Однако я глубоко обеспокоен выводами, содержащимися в докладе Робертса, о недостаточности знаний и умений в области естественных и прикладных наук.
Я хочу сделать Соединенное Королевство одним из лучших мест в мире для занятий наукой. Чтобы достичь этой цели, необходимо должное финансирование наших людей, оборудования и инфраструктуры. Мы также продолжим продвигать и поддерживать британскую науку за пределами нашей страны.
Нам необходимо продолжать совершенствовать роль государства в управлении наукой, сосредоточиваясь на областях, в которых уровень общественного доверия особенно низок. Всем департаментам нужны эффективные системы управления исследовательскими работами и обработки рекомендаций. Научная информация и рекомендации правительству должны свободно распространяться и быть доступными. Открытое и опирающееся на фактические данные общенародное обсуждение ключевых вопросов науки будет неотъемлемой частью нашей работы.
Необходимо идти дальше в нашей кампании за эффективную передачу знаний. Наша цель состоит в благосостоянии для всех через успешный бизнес, опирающийся на отличную науку.
Необходимо обеспечить, чтобы правительство, ученые и общественность действовали сообща в утверждении центральной роли науки в строительстве того мира, в котором мы хотим жить.
Если нам удастся установить отношения доверия между учеными и общественностью, то Британия сможет стать столь же мощной кузницей новых идей — и предприятий, воплощающих их в жизнь, — в XXI в., как и в XIX и в начале XX в. Прогресс в промышленности, высококачественные рабочие места, лучшие здравоохранение, образование и окружающая среда могут преобразить наше будущее. Разумеется, мы должны быть осторожными и рассудительными для того, чтобы научное открытие стало силой, несущей свободу и цивилизацию, а не прыжком в неизведанное.
При этом хотелось бы, чтобы полемика шла между людьми, обладающими широтой взглядов, а не доходила до абсурда.
Я хочу, чтобы Великобритания и Европа были на переднем крае прогресса науки. Однако можно сказать без преувеличения, что в некоторых областях мы находимся на перепутье. Мы можем побояться посмотреть в лицо неизведанному. Или мы можем решить стать народом, не боящимся революционных знаний, не боящимся будущего, культурой, понимающей ценность прагматического, основанного на доказательствах, подхода к новым возможностям. Выбор очевиден. И мы должны сделать его уверенно.
В. И. Штепа. Научная журналистика в России и за рубежом
Когда мы говорим о возрождении научной журналистики, мы, прежде всего, имеем в виду опыт, традиции и ориентиры, которыми обладала отечественная журналистика до периода 90-х годов. Вспомним хотя бы 60-е годы. В это время физики стали героями романов и фильмов. Почти в каждой стране снимались свои «Девять дней одного года», издавались красочные, многотиражные «Наука и жизнь», «Саентифик америкен», «Сьянс э ви», «Знание и сила», «Юный техник», «Эврика», научно-популярные телепередачи шли в самое удобное время и т. д. После 90-х в России произошли существенные изменения в общественно-политической жизни.
В Европе и США науке, да и всему обществу, не пришлось пережить перестройку и полный развал государства, научная журналистика там находится на куда более высоком уровне развития, нежели российская. В силу западного менталитета и отношения между учеными и журналистами в Европе и США совсем другие. И отношение общества к науке тоже иное. Хотя и в Европе не все так хорошо. Европейские ученые уезжают в США и Канаду за лучшей зарплатой и лучшими условиями работы. Но в отличие от России, на Западе уже прошел бум лженауки. Там научный журналист имеет совершенно четкий статус. Человек, пишущий о науке, на Западе причисляется к элитной журналистике, и как следствие, его труд высоко оплачивается. Эта тема считается очень сложной, поэтому положение научного журналиста очень уважаемо и незыблемо.
Есть на Западе такое понятие «free lancer» — аналогия нашего внештатного автора. При этом на Западе это свободный журналист, который может позволить себе быть независимым и не работать в штате. Его работа хорошо оплачивается изданиями, покупающими его статьи. И «free lancer» в западной модели журналистского сообщества звучит уважительно и почетно. Если в России представиться нештатником, во многих случаях отношение будет абсолютно противоположное западному. А ведь на Западе среди научных журналистов довольно высокий процент «фрилансеров». И это ещё одно отличие российской научной популярной журналистики от зарубежной. Европейских «научников» очень интересуют такие вопросы: кто должен обучать будущего научного журналиста? кто может работать научным журналистом? можно ли обучить этой специальности в университете? Там даже есть курсы для профессиональных журналистов, которые хотели бы получить больше знаний по той или иной проблеме науки. Эти курсы оплачивают сами издания. Редакторы большинства изданий понимают, что чем большему научатся журналисты, тем лучше и полезнее для издания. Более того, научный журналист на Западе может получить грант и, к примеру, на год уйти учиться, повышать квалификацию, чтобы качественнее писать о проблемах науки. Российскому журналисту даже представить такое довольно сложно.
