Цель жертвоприношения – увеличение плодородия – указывается в поэтической версии культа Кромма:
Молока и зерна
Они просили у него поскорее,
В обмен за треть своего здорового потомства.
Мнение о том, что жертвоприношения немедян фоморам составляли две трети их детей и годовые запасы зерна и молока, является очевидным недоразумением, ибо жертвы приносились именно для того, чтобы получать зерно и молоко. Однако несомненно одно – аграрный народ делал пожертвования божествам, которые помогали или препятствовали росту. Возможно, часть плоти жертв, одно время отождествлявшихся с богом, хоронили в полях или смешивали с зерном, чтобы способствовать плодородию. Кровью опрыскивали изображения бога. Такие практики были столь же неприятны христианским миссионерам, как и римским властям, и мы узнаем, что святой Патрик проповедовал против «убийства ярмовых волов и молочных коров и сжигания первенцев потомства» на рынке в Таиллте. Как уже было отмечено, ирландская версия истории Персея и Андромеды, в которой жертва приносится не дракону, а фоморам, возможно, возникла на основе действительного ритуала, в котором людей жертвовали фоморам. В японской версии той же истории деву предлагают морским божествам. В другой истории земля страдает от падения урожайности потому, что неверная Бекума, супруга короля Ерина, притворилась девой. Друиды возвестили, что средством от этого должно стать убийство сына непорочной пары и опрыскивание дверных косяков и земли его кровью. Такой юноша был найден, но по просьбе его матери вместо него в жертву была принесена двуматочная корова, в которой были найдены две птицы. В «Диндсенхасе» описывается история, в которой для того, чтобы избавиться от мора, в жертву были принесены заложники, включая сына пленного правителя, – это эквивалент традиции галлов.
Человеческие жертвоприношения совершались также в тех случаях, когда закладывали фундамент нового строения. Это делалось для того, чтобы умилостивить духов Земли или обеспечить строение духом-хранителем. В одной кельтской легенде такая жертва связывается с закладкой фундамента монастыря в Ионе. Святой Оран соглашается принять совет святого Колумбы «пройти под глиной этого острова, чтобы освятить его», и в награду за это он попадает прямо на небо. Эта легенда является полухристианской формой воспоминания о старой языческой традиции, и она связывается с Ораном, возможно, потому, что он был первым, кого похоронили на острове. В другой версии о жертвах ничего не говорится. Двое святых спорят об ином мире, и Оран соглашается пойти на три дня в могилу, чтобы уладить спорный вопрос. В конце этого времени могилу открыли, и торжествующий Оран возвещает, что небо и ад не таковы, какими их представляют. Потрясенный свободомыслием Орана, Колумба приказал земле погрести его, чтобы он не вызывал скандал вокруг веры, и Оран был похоронен заживо. В уэльском варианте замок Вортигерна не может быть построен, поскольку камни исчезают, как только их кладут. Мудрецы, вероятно друиды, приказывают принести в жертву ребенка, рожденного без отца, и окропить это место его кровью. «Стонущих заложников» клали под крепостью в Ирландии, и фундамент дворца Эмайн Маха был также сложен с помощью человеческих жертвоприношений. Множество подобных легенд связаны со строениями во всей кельтской области, и это доказывает популярность данной языческой традиции.
Наиболее важным из праздников, в которые совершались человеческие жертвоприношения, был Бельтайн, или день летнего солнцестояния. Раньше жертву, символизировавшую божество, убивали, чтобы ее жизнь могла быть восстановлена во всей мощи. Земля опрыскивалась ее кровью и подпитывалась ее плотью, чтобы стать плодородной, и, возможно, верующие отведывали этой плоти. Искупительные холокосты человеческих жертвоприношений заняли место убийства представителя бога, но при этом не было забыто их значение для содействия плодородию. Священный аспект обряда можно обнаружить в словах Плиния об «убийстве человека как наиболее религиозном действии и о поедании плоти как полезном для здоровья» среди бриттов[34]. Это могло относиться к «медицинскому каннибализму», который существовал в Италии, но в этом отрывке скорее говорится о священном каннибализме, съедании части божественной жертвы, что практиковалось, например, в Мексике. О других актах каннибализма упоминают классические авторы. Диодор говорит, что ирландцы ели своих врагов, а Павсаний описывает поедание плоти и питье крови детей у галатских кельтов. Питье из черепа крови убитых (пожертвованных) врагов упоминается Аммианом и Ливием, а Солин описывает ирландский обычай омывания лица в крови убитых и ее выпивания. В некоторых из этих случаев намерением, возможно, было просто получить силу мертвого врага, но там, где дело касалось священного жертвоприношения, намерение, вероятно, простиралось дальше этого. Кровь мертвых родственников также пили, чтобы получить их добродетели или войти в более близкую связь с ними[35]. Это аналогично обычаю братства крови, который также существовал у кельтов и продолжал сохраняться на Западных островах вплоть до последнего времени.
Таким образом, одна группа кельтских человеческих жертвоприношений была связана с примитивным сельскохозяйственным ритуалом, но воинственная энергичность кельтов расширила эту практику. Жертвы добывались легко и предлагались богам войны. Однако даже эти жертвоприношения сохраняли следы более древнего обряда, в котором жертва символизировала божество или дух.
Охота за головами, описанная в классических сочинениях и в ирландских текстах, также имела жертвенный аспект. Голову врага привязывали к седлу или нанизывали на копье, как, например, в том случае, когда завоеватели возвращались домой с победными песнями. Это ужасающее описание часто встречается в текстах. Так, после смерти Кухулина Коналл Кернах возвращался к Эмеру с головами его убийц, нанизанными на ивовый прут. Он насадил все головы на кол и сказал Эмеру имена всех их хозяев. Кельтский оппидум, или дворец короля, должно быть, был столь же ужасен, как поселение дайяков или деревня на Соломоновых островах. Всюду были колы, увенчанные головами, и ими же были украшены стены домов. Посейдоний рассказывал, как он занемог, увидев такое зрелище, но постепенно привык к этому. Палата во дворце иногда была хранилищем для таких голов, или же их сохраняли в масле из древесины кедра или в сундуке. Их гордо показывали чужеземцам как свидетельство побед, но их не могли продать, поскольку они были на вес золота. После сражения делали груду голов и подсчитывали количество убитых, а на ежегодных праздниках воины приносили языки врагов в качестве свидетельства своей доблести.
Эти нравы имели религиозный аспект. Отсекая голову, кельты приветствовали богов, и голова приносилась в жертву им или духам предков, а иногда хранилась в роще или храме. Имя, даваемое головам убитых в Ирландии – «мачта Махи», – показывает, что они были посвящены ей, так же как черепа, обнаруженные под алтарем, были посвящены кельтскому Марсу. Возможно, как и у дайяков, американских индейцев и других народов, владение головой было гарантией того, что дух ее хозяина будет подвластен обладавшему ею кельту, в этом или в грядущем мире, поскольку иногда эти головы находят захороненными в могилах вместе с умершими. Или же, подвешенные в храмах, они стали фактическим и символическим жертвоприношением жизни или души их бывших хозяев, поскольку считалось, что жизнь или душа находятся в голове. Отсюда также и обычай питья из черепа убитого, символизирующий передачу его силы непосредственно пьющему. Молоко, выпитое из черепа Коналла Кернаха, восстановило изначальные силы ослабевших воинов, а по народным поверьям в Нагорье, питье из черепа самоубийцы (здесь занимающего место убитого врага) восстанавливало здоровье. Таким образом, все эти практики имели одну цель – переноса духовной силы богам или победителю, который подвесил голову у своего дома, или всем, кто пил из черепа. Изображенная на барельефах домов или вырезанная на рукоятях кинжалов голова, возможно, считалась талисманом, придававшим дому или оружию могущество. Возможно, этот культ человеческих голов породил идею о божественной голове, подобной головам, фигурировавшим на галльских изображениях, или описанной, например, в истории Брана. Его голова хранила страну от вторжения, пока Артур не эксгумировал ее[36]. Эта история основана на вере в то, что голова или тело великого воина все еще обладает мощным влиянием[37]. Изображение головы бога, подобно всему его образу, считалось обладающим той же защитной силой.
Возможные пережитки ритуала жертвоприношений пожилых людей могут быть обнаружены в бретонской традиции прикладывания тяжелой дубинки к голове стариков, чтобы облегчить их смертные мучения. Такие дубинки прежде использовались для того, чтобы убивать их. Они хранятся в часовнях, и к ним относятся с благоговейным страхом.
