1) прежде всего, надо отвезти картину в Лондон. Французы не имеют права задавать никаких вопросов, если полотно улетает в Туманный Альбион. Они просто проводят его взглядом, скрипя зубами;
2) поместить ее в Лондоне на хранение. В Лондоне отличные хранилища, они доступны всем;
3) Однажды серым днем неожиданно забрать картину из хранилища и отвезти из Лондона прямиком в Москву.
Если в Лондоне на таможне каким-то чудом спросят про документы — показать счет-фактуру. Больше вопросов британцы задавать не станут. У них законодательство другое, разведданных от ДСРИ нет, засады тоже и, самое главное, голова работает иначе.
Таким образом, путь в Москву для Челлини однозначно лежит через Лондон.
Единственная и небольшая сложность, правда, состояла в том, что для поездки в Лондон нам, российским гражданам, необходимы визы. Ну что ж. Лучше помучиться с визой, чем попасть в переделку с картиной на французской границе, правильно?
Чтобы получить английские визы, придется потерять весь день на окраине Парижа: записаться заранее и посидеть в не очень опрятной очереди в помещениях World Bridge Co — коммерческого предприятия, которое принимает документы для консульского отделения посольства Великобритании во Франции и снимает биометрические данные кандидата в путешественники.
Английские визы мы всей семьей впервые в жизни оформили в 2010 году, потом в 2011-м нам опять выдали очередные визы, без особых проблем, кроме разве что неудобных хлопот.
В Лондоне во время одной из наших поездок я договорился о хранении артефактов из нашей коллекции в профессиональном хранилище. А потом я заблаговременно перевез туда из Франции автопортрет Бенвенуто и еще несколько ценных работ из нашей коллекции.
Пока все шло как по маслу. Открытие нашей выставки в Москве было намечено на 4 апреля 2012 года. Потом экспозиция должна была продлиться до июня.
На торжество и открытие выставки, разумеется, были приглашены друзья и весьма влиятельные люди. Сенаторы, финансисты, бизнесмены, члены правительства, короче — те, кого принято называть VIP.
Я лично подписал и отправил около сотни приглашений, никто не отказался, и все гости пришли. Но, кроме нас, на открытие выставки VIP-посетителей приглашал организационный комитет и другие коллекционеры-участники. Поэтому залы музея в тот вечер обещали быть наполненными блестящей московской и иностранной публикой до предела.
Сорвать такое мероприятие было бы катастрофой для имиджа и репутации. Поэтому все немного нервничали.
Визы наши в Великобританию истекали в феврале. Поэтому еще в январе вся семья, кроме старшего сына, записалась в компании World Bridge в очередь на получение новых виз. Документы в консульство Посольства Ее Величества мы подали, как только подошла наша очередь, без задержек и осложнений.
Взрослый сын, в то время заканчивавший университет Сорбонна в Париже, не подавал свои документы вместе с нами. У него единственного оставался на руках российский паспорт.
Еще раз подчеркну: до открытия выставки оставалось еще около двух месяцев. Вполне комфортный «тайминг». При этом мы знали, что максимальный срок обработки документов в консульстве для нашего типа виз — 15 рабочих дней. Никто из местного персонала компании World Bridge в Париже не помнит, чтобы хоть раз это длилось дольше. Даже в период наплыва туристов перед Олимпиадой консульская служба королевы работала четко и сроки обработки документов соблюдались.
Мы сдали в консульство четыре паспорта. Наши с Ириной и еще паспорта дочерей. Когда прошло две недели, а паспорта из консульства нам не вернули, я начал беспокоиться. Но сотрудники World Bridge приветливо нам объяснили, что в этом нет ничего страшного, в срок до пятнадцати рабочих дней консульские обязательно уложатся.
Прошло и пятнадцать, и семнадцать, и двадцать рабочих дней, а паспортов все не было! Ассистенты мои обрывали телефоны, но на другом конце им растерянно отвечали, что, такого никогда не бывало, паспорта отданы консульскому офицеру сразу же, на следующий день после того, как мы подали заявку, они находятся в консульстве, и ничего поделать нельзя.
Вдруг к тому же еще оказалось, что досрочный возврат паспортов возможен исключительно через процедуру аннулирования заявки на визы. А это точно такой же процесс, как и подача заявок, и он продлится две недели минимум!
Разумеется, я проверил информацию насчет возврата паспортов, полученную от компании в Париже. Оказалось, что в Москве все не так. Как выяснилось, в британском консульстве в Москве предусмотрена платная услуга (вернее, не в самом консульстве, а в аналогичной парижской фирме, с которой у посольства заключен договор об обработке документов) — паспорта в случае неотложной необходимости возвращаются клиенту в течение десяти минут после его просьбы, при этом процедура оформления виз не прерывается.
В московском консульстве можно запросить визу, не оставляя там паспорт. Для этого следует немного доплатить и предоставить ксерокопию всех страниц документа. Словом, в Москве все организовано гораздо лучше и удобнее. Но в Париже, где, как говорится, практикуется хардкор, стояли на своем: возврат паспортов — это долгий процесс, и заявка на выдачу виз при этом аннулируется.
Выходило так, что мы при любом раскладе не получим свои паспорта вовремя и теперь не только не можем поехать в Лондон и забрать картину, но и в Москву мы не имеем права вылететь! Вот это удар… А выставка между тем уже на носу.
И что делать? Я не мог себе представить в момент открытия выставки наш зал пустым. Я сразу бы потерял лицо и репутацию навеки. В чем моя ошибка? Что я сделал не так? Ничего.
Просто спецслужбы «правовых» государств сговорились и блокировали наши паспорта, в очередной раз подвергнув нас с Ириной настоящей пытке.
Волны отчаяния плескались уже возле самой палубы. Лучше вообще не жить, чем вот так глупо все обрушить… Но мы с женой все-таки держались, не сдавались и искали выход из положения, хотя теперь наша задача многократно усложнилась.
1. Надо как-то попасть в Лондон. Картину, по идее, не должны отдать никому, кроме меня, жены или наследников. Или все-таки договориться, чтобы ее выдали нашему доверенному лицу.
2. Надо перевезти портрет в Москву. Но как? До выставки оставалось шесть дней. Специализированные посыльные компании брались за дело, но гарантировали доставку не ранее чем через четырнадцать дней. И то, по условиям их договора, я должен был передать им картину в Лондоне лично.
Словом, мы опять «попали», для меня было очевидно, что наши документы перехвачены «оборотнями». Именно они организовали на каком-то этапе процедуры их задержку. Ведь в консульстве Великобритании в Париже работают французы.
Вот теперь задача доставить картину в Москву действительно стала казаться чрезвычайно трудной. Но мы не сдались: выбора вариантов у нас не осталось, и мы стали действовать напролом, приняв на себя необычайно высокие риски.
Стефани получила от меня приказ лететь в Лондон и привезти картину в Ниццу. Приказ был тайным, а я демонстративно купил билеты из Лондона по своей кредитной карте, причем на имя другого человека, англичанина, таким образом оплатив дорогу одновременно для двоих людей.
С компанией-хранилищем мы договорились по телефону, что они получат от меня мейл — подтверждение и приказ передать картину моему доверенному лицу. Сотрудники хранилища пошли нам навстречу без лишней бюрократии. Мы как-то сразу понравились друг другу, еще во время нашего первого визита в Великобританию.
Я послал им мейл, как было условлено. Но письмо не пришло к адресату. Я его продублировал. Второй мейл тоже не пришел. Потом мы со Стефани снова и снова посылали туда письма — и все без толку. Ни до, ни после этого дня мейлы у нас не терялись. Так что сразу стало понятным: игра в кошки-мышки продолжается и ДСРИ не спускает с нас глаз.
Я не знаю, зачем надо было перехватывать сообщения. Практического смысла в этом перехвате нет никакого, кроме разве что демонстративного давления нам на нервы.
На следующий день Стефани, ни слова не говоря и сохраняя «радиомолчание» (то есть отключив телефон), прилетела в Лондон и точно по намеченному плану забрала картину из хранилища. Она передала письмо, написанное мной собственноручно, сотрудникам офиса, а также тот самый несчастный мейл, просто зайдя через свой ноутбук в мой почтовый ящик, находясь в помещении хранилища.
Получив письмо, хранители еще раз мне перезвонили, убедились, что она — тот самый посыльный, и потом отдали ей картинку. Еще раз: я не понимаю, зачем были созданы сложности с мейлом. Они странные. И я отдаю себе отчет, что сотрудники охраны вполне имели право просто-напросто не отдать картину моей посыльной.
Но к вечеру этого же дня Стефани благополучно привезла автопортрет в Ниццу. Когда я встретил ее в аэропорту, она отдала мне коробку и облегченно улыбнулась. Я спросил:
