«Революция в России не победила бы и Колчак с Деникиным не были бы разбиты, если бы русский пролетариат не имел сочувствия и поддержки со стороны угнетенных народов бывшей Российской империи» (Сталин, «Вопросы ленинизма», стр. 51). В отношении тех народов, которые пожелают оставаться в составе России, большевики предлагали автономию национальных районов. Только впервые на I съезде Советов в июне 1917 года Ленин нашел давно искомую формулу. Признавая по-прежнему право народов на самоопределение, он предложил создать новую Россию, как федерацию республик. Он сказал: «Пусть Россия будет союзом свободных республик» (Ленин, ПСС, т. 32, стр. 286).
Гибкость тактики Ленина по национальному вопросу была продемонстрирована, когда Финляндский сейм и Украинская рада (первый «Универсал») выступили с требованиями об автономии их стран, а Временное правительство отклонило эти требования, ссылаясь на Всероссийское Учредительное собрание. Все политические партии России от меньшевиков, эсеров и до кадетов, не говоря уже о более правых группах, единодушно поддержали Временное правительство в этом конфликте. Только Ленин и его партия признали право их на автономию и даже на отделение от России. В частности, о требовании Украины Ленин писал:
«Ни один демократ, не говоря уже о социалисте, не решится отрицать полнейшей законности украинских требований. Ни один демократ не может также отрицать права Украины на свободное отделение от России» (Ленин, ПСС, т. 32, стр. 351).
Правда, в январе 1918 года, когда Украинская рада объявила независимость Украины от Советской России, то Ленин заявил: большевики признавали право на независимость украинского народа, а не украинской буржуазии и помещиков! Большевики связывали как разрешение мировых проблем, так и улучшение бытового обслуживания неизменно и всюду с одним и тем же вопросом -с вопросом о переходе власти в их руки. Только их власть могла удовлетворить любые требования. В одном из документов ЦК партии в мае 1917 года «особо подчеркивалось, что муниципальные (коммунальные) вопросы могут быть решены в интересах народа только при переходе власти к пролетариату» (История КПСС, т. 3, кн. 1, стр. 107). Так, связывая большую политику с «мелочами» быта, ЦК добивается увеличения числа депутатов большевиков в Советах и городских думах. Такая тактика имеет некоторые, хотя и не решающие успехи. Так, если в марте 1917 года в Петроградском Совете было только 40 большевиков, то в июле их стало 400. В июне из 625 депутатов в Московском Совете большевиков было 205 (там же, стр. 93, 94). На выборах в районные думы в Петрограде в мае большевики получили 20% всех голосов, а в Московской городской думе – 12% (там же, стр. 108). Это было еще далеко от большинства. При таких темпах роста влияния большевиков далеко было и до заветной цели – до завоевания власти мирным путем через советское большинство, как об этом говорилось в Апрельских тезисах».
Такой незначительный успех большевиков Ленин объяснял «дурными инстинктами»… пролетариата! В статье от 6 мая он писал:
«Есть дурные инстинкты и у пролетариев с полупролетариями: например, медленное освобождение от иллюзий мелкобуржуазного характера, медленный переход к убеждению, что «власть» надо всю взять в руки именно этого класса и только этого класса» (Ленин, ПСС, т. 32, стр. 35).
И. Г. Церетели говорит в своих «Воспоминаниях о Февральской революции», что уже начиная с мая Ленин, собственно, и готовит своих учеников к насильственному захвату власти. Церетели пишет:
«В кругу своих сотрудников, на закрытых собраниях большевистского ЦК Ленин уже с мая усердно вдалбливал своим сторонникам эти взгляды и именно этим соображением обосновывал необходимость немедленного перехода от пропаганды к вооруженной борьбе за власть» (И. Г. Церетели, Воспоминания о Февральской революции, кн. II, Париж, 1963, стр. 168).
Что Ленин был готов взять власть в свои руки даже будучи в абсолютном меньшинстве в Совете, показала реплика и выступления Ленина на I Всероссийском съезде Советов в июне 1917 года. На этом съезде были представлены 822 делегата, из которых 533 делегата принадлежали к меньше-вистско-эсеровскому блоку (285 эсеров и 248 меньшевиков), а к большевистской фракции принадлежало только 105 делегатов (там же, стр. 165, см. также «История КПСС», т. 3, кн. 1, стр. 141).
Церетели вспоминает в связи с этим свой доклад на I съезде и реплику Ленина (впрочем, этот эпизод отражен во всех большевистских писаниях о 1917 г.):
«Когда я констатировал, что в настоящий момент в России нет политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть, уйдите, мы займем ваше место. Такой партии в России нет. Ленин вдруг, неожиданно для всех, демонстративно поднялся с места и крикнул: "Есть"! Это восклицание Ленина вызвало настоящую сенсацию. В первый раз после Февральской революции лидер большевиков решился заявить, что его партия готова немедленно взять власть в свои руки» (там же, стр. 169-170).
Свое «есть» Ленин повторил и в речи на съезде 4 (17) июня: партия большевиков «каждую минуту готова взять власть целиком (аплодисменты, – смех). Вы можете смеяться сколько угодно, но если гражданин министр поставит нас перед этим вопросом рядом с правой партией, то он получит надлежащий ответ» (Ленин, там же, стр. 267).
Обосновывая тезис, что власть можно и нужно брать в свои руки, если к этому представляется удачный случай, Ленин писал немного позже, в сентябре 1917 года:
«Я продолжаю стоять на той точке зрения, что политическая партия… не имела бы право на существование, была бы недостойна считаться партией, была бы жалким нулем во всех смыслах, если бы она отказалась от власти, раз имеется возможность получить власть» (Ленин, ПСС, т. 34, стр. 290-291).
Речь Ленина на I съезде была, по словам Церетели, оглашением нового поворота в тактике большевиков – перехода от тактики мирного завоевания власти через советское большинство («Апрельские тезисы») к тактике насильственного захвата власти еще до завоевания названного большинства. Такая установка была утверждена на секретном заседании ЦК. Был назначен и день восстания – 10 июня 1917 г. В этот день была назначена вооруженная демонстрация, которая должна была кончиться восстанием и свержением Временного правительства. Впервые этот план восстания большевиков был опубликован в четвертой книге «Записок о революции» Суханова в 1922 г. Большевики данные Суханова не опровергли. Церетели не сомневается в существовании тогда такого плана у большевиков. Пересказывая Суханова, он пишет:
«На конспиративном заседании большевистского ЦК, при обсуждении вопроса о выступлении 10 июня, Ленин и его ближайшие сторонники занимали, по словам Суханова, следующую позицию: "группа Ленина не шла прямо на захват власти, но она была готова взять власть при благоприятной обстановке, для создания которой она принимала меры". Против этой осторожной тактики высказались двое членов ЦК, Сталин и Стасова, поддержанные одним из двух главных руководителей большевистской военной организации Невским: они предлагали форсировать движение и довести его, при всяких условиях, до конца. С другой стороны, два члена ЦК, Зиновьев и Каменев, высказались против выступления. Большинство ЦК отвергло оба эти крайние предложения и приняло следующий план действия, исходящий от Ленина: "Ударным пунктом манифестации, назначенной на 10 июня, был Мариинский дворец, резиденция Временного правительства. Туда должны были направиться рабочие отряды и верные большевикам полки. Особо назначенные лица должны были вызвать из дворца членов кабинета и предложить им вопросы. Особо назначенные группы должны были во время министерских речей выражать "народное недовольство", поднимать настроение масс. При надлежащей температуре настроения Временное правительство должно было быть тут же арестовано» (Церетели, там же, стр. 185).
Да, Ленин так и предлагал. Воззвание ЦК к солдатам и рабочим никакого сомнения в этом не оставляет. В этом воззвании, которое распространялось на заводах, фабриках, казармах и на улицах Петрограда 9 июня 1917 года, говорилось:
«Рабочие! Присоединяйтесь к солдатам… Все на улицу, товарищи!
Солдаты! Протяните руки рабочим… Ни один полк, ни одна рота не должна сидеть сегодня в казарме.
Все на улицу, товарищи!
Вся власть Всероссийскому Совету рабочих, солдатских и крестьянских депутатов» (Церетели, там же, стр. 204-205).
На заседании ЦК и ПК было решено под видом мирной демонстрации начать выступление 10 июня.
Задача выступления: если силы и обстановка позволят, то перевести выступление в восстание, если же обстоятельства сложатся неблагоприятно, то ограничиться вооруженной, но «мирной» демонстрацией. Однако этот план сорвал сам I Всероссийский съезд Советов, который категорически запретил любого вида демонстрации. Официальный историк пишет:
