«Сражения» по сценарию не предусмотрены.
Аббат дон Серафино и тысячелетние фрески
Есть в Абруццо небольшое селение Боминако. Его заложил в конце XIII века еще Карл Великий, и найти деревушку можно теперь только на крупномасштабной карте областного значения. Иначе говоря, под микроскопом. Меньше десятка домов, бар (это — обязательно в Италии), отары овец с большими и добрыми «пасторе» — сторожевыми собаками и две церкви. Но какие!
Указатели, ведущие к храмам, старые, покосившиеся. Казалось бы. все здесь «увяданьем окрашено», но не спешите с выводами, пока не подойдете к церкви Святой Марии-Ассунты и капелле Сан-Педлигрино. Перед вами — жемчужины архитектуры X — XII веков.
...День клонился к вечеру. Длинные лучи солнца уже едва освещали кресты над куполами церквей. Бар не работал. Двери домов были закрыты. Вдруг, откуда ни возьмись, перед нами появился маленький человечек. Неопределенного возраста, со взлохмаченной головой, быстрыми движениями и необыкновенно хитрыми глазами.
— Я — сторож, а вы откуда будете? — осведомился он, дружелюбно пожал нам руки и быстро скрылся, пообещав разыскать и привести аббата-настоятеля здешних церквей. И действительно, через несколько минут вернулся в сопровождении толстого священника.
— Сразу все в одном лице, — представил словоохотливый сторож. — Монах, настоятель церквей, аббат. В общем, наш дон Серафино.
— Двое нас теперь здесь, — согласился падре, — сторож да я. Так и живем. Когда-то в нашем аббатстве было более сотни монахов-доминиканцев, ныне и во всей Италии осталось немного нашего брата, монастырей — единицы. Но себя мы не списываем, верим, молимся Богу, в Ватикане имеем своего кардинала, регулярно шлем ему деньги и иногда даже разговариваем с ним по телефону. Всем мы довольны. Поближе к Богу, подальше от начальства, — говорит дон Серафино дружелюбно, словно проверяет: зачем мол, приехали и, не дай Бог, с ревизией, что только теперь не проверяют... Может, операция «чистые руки»? Но к ним, как выясняется, все что-то да и прилипает. Многие миллиарды лир. «Откуда они только берутся?» — недоумевает священник. Наконец, поверив, что мы не «не по этой части», падре впал в наилучшее расположение духа и раскрыл перед нами двери своих церквей.
Хранить аббату и сторожу приходится поистине чудо дивное. Фрески капеллы Сан-Пеллигрино, нестертые по сей день, созданы, как точно знает даже сторож, в 1002 году. Автор неизвестен, но тогда все художники были неизвестными мастерами. Постарались вспомнить, где еще в мире есть столь старинные фрески. И не вспомнили. Все оказались моложе: и в Риме, и в Ассизи, и в Падуе.
В глубине капеллы Сан-Пеллигрино — фреска со знаками Зодиака — тоже единственная в мире сразу но четырем признакам: по старшинству, по изображению всех святых (образы тысячного года), по календарю и обозначению всех фаз луны. Невероятный симбиоз, по нашим критериям начала третьего тысячелетия.
Много соборов мы увидели в Абруццо — в Терамо (византийское искусство), и Атри (в стиле барокко), римско-готические церкви в Кьети. Но о том, что «скрыто» в Боминако, как ни странно, во многих справочниках пока нет и упоминания.
— Не удивляйтесь ничему, — напутствовал нас милейший дон Серафино. — Жаль, что о нас мало кто знает. Но может быть, это к лучшему. Поближе к Богу, подальше от... мирского шума. А вот к 2000 году?
— Что будет, падре, к 2000 году?
— Фрескам исполнится почти тысяча лет...
Дон Серафино что-то недоговаривает, неохотно говорит о себе, но словоохотливый сторож раскрыл его тайны, словно старые замки.
Во-первых, рассказывал он, дон Серафино, как и все абруццезцы, очень гостеприимен, прекрасный кулинар и собиратель рецептов мировой кухни: из России он, например, заимствовал и привнес в меню русские щи, и они стали соперничать с местным пшенично-гороховым супом, а также соленый огурец, который прекрасно проходит под виноградную «граппу» и водку. (Как бы ее ни называли: «Смирнофф», «Горбачев» или «Московская».)
Во-вторых, дон Серафино — прекрасный математик: он без компьютера вычисляет (до последнего сольди), сколько денег он отсылает в Рим — кардиналу и сколько у него поэтому не остается.
— Вы думаете должно быть обязательно равенство цифр? Это — для плохого бухгалтера, — улыбается хитро сторож. — У дона Серафино всегда счет — в пользу Рима, конечно, и на гостей остается. Так и живем. В-третьих, дон Серафино — врачеватель и знаток местных трав — от одуванчика до горного лютика. У нас, правда, мало кто отваживается болеть, но если к кому и привяжется недуг, то аббат его, дьявола, непременно выгонит и будет ждать следующего: навешать и утром, и вечером, чтобы прихожане не болели и верили в Бога.
— Наконец, в-четвертых, падре — астролог и предсказатель судеб, — продолжал сторож. — Обо мне, например, он точно знает, что я — не женат и из Боминако уже никуда не уеду. Падре умеет составлять гороскопы и все видит и знает...
Так что же будет в 2000 году, дон Серафино?
Пескара дышит далями Адриатики
Где еще такое бывает: несут свои воды к морю две, пусть небольшие, реки, проходят рядом важные пути-дороги, по которым шагали римские легионеры, затем норманны, испанцы, неаполитанцы, французы, теперь вырос современный город Пескара с населением более 162 тысяч человек, а оба водных рукава так за века и не получили названия, — сетует Энцо Джаммасино, президент «Экотура». — Почему бы не заполнить этот исторический вакуум теперь и не назвать, например, реки старым названием селения Викус Атернум, или как при норманнах, — Пискария, можно и по фамилии местных маркизов — Пескара. Но... мечты, мечты...
Мы бродим по улицам Пескары. В городе много новых улиц, и для них подбирают сугубо современные названия. Это соответствует ритму жизни Пескары — города, который приобрел свое нынешнее экономическое и административное значение только в XX веке. Геометрически прочерченные улицы смотрят в сторону Адриатического побережья и словно утверждают главное хозяйственное назначение Пескары — курорт, морские ворота в Абруццо. в Центральную Италию, ближайшие восточные подступы к Риму — 208 километров от столицы.
Провинциалы, сознавая неизбежность судьбы — оставаться во многом на втором плане, все-таки не желают мириться с аутсайдерством и хоть в чем-то стремятся опередить столичные города. Пескара преуспевает в градостроительстве, в оформлении ресторанов, баров, кафе-мороженых — самых знаменитых в Италии, Такого дизайна и качества продукта, как в кафе на виа дель Ривьера в Пескаре, не знают самые посещаемые в Риме кафе, например, на площади Навона.
Пескара за последние десятилетия стала образцом итальянской курортной архитектуры XX века, конкурирующей в зоне Адриатики только с Римини. У этого стиля тоже пока нет своего названия. Все — в поиске. Возможно, возникнет новое — «рина-шименто» (возрождение), «морское барокко» или «либерти-пальм», чтобы выразить единство причалов, новых вилл и окружающих их стройных высоких пальм. Город дышит далями Адриатики... И неслучайно большинство известных художников Пескары — маринисты. Скульпторы ищут новые формы в морской и корабельной темах, поэты воспевают голубое Средиземноморье.
В Пескаре родился в 1863 году и долгие годы жил великий писатель Италии Габриеле Д'Аннунцио. В соборе св. Чьеттео — покровителя Пескары — похоронена его мать — Луиза Д'Аннунцио, «графиня с неспокойной, как море, душой». В строительство этого храма Д'Аннунцио вложил большие средства. Писатель был женат на русской, бывшей спутнице жизни российского ученого-изыскателя Голубева... На последнем жизненном витке Габриеле Д'Аннунцио написал обширный трактат — оригинал хранится в Библиотеке Д'Аннунцио в Пескаре, — в нем призывал «людей искусств и финансов» оставлять после себя «память в камне» — соборы, здания, а также клубы и фонды, в которых собирались бы произведения литературы, живописи, скульптуры. Сам он следовал этому принципу: после него остались фонды Д'Аннунцио в Пескаре, Гардоне на Сицилии. Этому же принципу творческого бессмертия были верны Греко, Гуттузо и другие деятели итальянской культуры.
Море не принесло Пескаре славу родины великих мореплавателей. Отсюда не уходили в плавание Колумбы и Веспуччи. Но из Пескары ежедневно отправляются в рейсы сотни моряков и капитанов, ведущих суда под флагами Италии и других государств. Рано или поздно моряк возвращается в родной порт, и Пескара не перестает его удивлять постоянными изменениями. И вернувшись однажды, моряки увидели новый памятник — вертикальную десятивесельную лодку, напоминающую боевые корабли древних греков. Это был самый большой в Италии морской монумент.
Италия, область Абруццо
Михаил Ильинский / фото Евгения Гаврилова
Страны и народы: Зарабатываем на преисподней
