Одна – школа благородного рыцаря, развивавшего свою боевую мощь и точность глазомера, сражаясь в поединках и турнирах, но почти не учившегося тому, что могло бы ему помочь, если бы он лишился своей брони. Поистине, рыцарская наука лишь тормозила развитие науки фехтования.
Рис. 3. Бог судит рыцарский бой. Миниатюра из Королевской библиотеки, Брюссель. XV век
Другая школа, приспособленная к оружию горожан, была куда более практична; она заставляла воина лишь в определенной мере полагаться на свое оружие, главную роль играла подвижность, которая защищала его вместо искусственных доспехов. Итог единоборства между двумя рыцарями часто решала прочность их доспехов и в конечном счете их выносливость[25]. Но схватка между двумя крестьянами, вооруженными только дубинками или мечами и маленькими круглыми щитами – баклерами, неизбежно требовала от них гораздо большего проявления мастерства.
Для истории всех старинных школ владения оружием характерна одна общая черта: они возникли в средних классах общества. В то время как дворянин упражнялся у барьера на рыцарском турнире, горожане и мастеровые – всегда носившие при себе оружие, хоть и не столь благородное, как рыцарские меч и копье, – учились применять его у циркачей, исполнявших танцы с мечами, борцов или каких-нибудь старых ветеранов, сведущих во всех тонкостях искусства.
Рис. 4. Длинный меч и цеп, старонемецкая школа. Из Я. Зютора
На протяжении Средних веков, когда города получили некоторую степень независимости, основывались школы, где любой, кто обладал необходимой отвагой и финансами, мог обучиться искусству ведения боя с любым видом оружия, используемого пешими воинами. В континентальной Европе, где военная ценность средних слоев общества была их главной защитой от угнетения, появились несколько «боевых гильдий», в которых традиции боевого искусства передавались из поколения в поколение. С ходом времени получилось так, что представители любого класса общества, желавшие приобрести навыки владения оружием, должны были обращаться в какую-то из этих старинных школ фехтования. Когда «рыцари» сменились «кавалерами», благородный дворянин стал брать уроки у какого-нибудь учителя фехтования из простолюдинов.
Это изменение хронологически соответствует подъему рапиры как первейшего вида оружия из сонмища брутальных, сокрушающих броню орудий, таких как двуручный меч, секира, алебарда, цеп и т. п.
Когда доспехи вышли из употребления, утвердилось превосходство «острия», и с развития острия началось собственно фехтование. Отсюда мы имеем то, что старые школы, с самого начала чрезвычайно популярные в народе, окончили тем, что почти полностью посвятили себя фехтованию на аристократических рапирах.
Материалы по истории фехтования в Англии весьма скудны. У нас всегда пользовались большой популярностью поединки и как способ разрешения личных конфликтов, и как отчаянное времяпрепровождение, созвучное саксонскому характеру. На войне наши праотцы так же стойко сражались с мечом в руке, как и со всяким другим оружием, но можно строить лишь догадки, существовала ли какая-то определенная система фехтования до последних лет XVI века.
Рис. 5. Танец с мечами. Из рукописи в Коттонской библиотеке. IX век
Рис. 6. Меч и баклер. Из рукописи в Королевской библиотеке. XIII век
До того времени гравюры и миниатюры с изображением воинов, сражающихся на мечах или танцующих с мечами, и упоминания о мече и баклере как о национальных видах оружия – вот то единственное, что дает сведения по данному вопросу.
Любимым развлечением в дни англосаксов была своего рода «пиррическая пляска»[26], демонстрировавшая мастерское владение мечом и щитом. Эта военная забава даже в XIV веке по-прежнему считалась необходимой частью праздников почти повсюду в Англии, и этот факт свидетельствует о том, что ее могли знать датские и норманнские завоеватели.
Однако в большинстве случаев танец с мечами переходил в показательный бой, а то и в настоящий, ради удовольствия весельчаков, склонных к спортивным развлечениям.
Разница между такой «хирономией»[27] и фехтованием совсем невелика. Очевидно, эти жонглеры или танцоры с мечами были первыми представителями тех искусных бойцов и мастеров фехтования, которые так часто упоминаются в елизаветинской литературе.
В ту эпоху, когда выйти из дома без оружия значило подвергнуть себя опасности насилия и грабежа, такие «фехтмейстеры» – то ли актеры, то ли настоящие гладиаторы, – разумеется, пользовались большим спросом как преподаватели навыков владения оружием с ловкостью и изяществом как среди знатных юношей, которым не терпелось показать себя на турнире, так и среди менее аристократичных горожан и подмастерьев. Соответственно, именно они учредили первые регулярные школы – вот, наверно, были любопытные заведения! – каждый мастер, оседлав любимого конька, внушал своим ученикам то, что считал уместным для своего телосложения и нрава.
В большинстве это были опасные притоны, манившие к себе задир и нечестивцев и пользовавшиеся наихудшей репутацией с самых первых дней появления.
Те, кто претендовал на превосходство в боевом мастерстве, не могли избежать подозрения в том, что они извлекали выгоду из своих умений иным способом, а не только тем, что обучали обращаться с мечом в битве или рыцарском поединке; с другой стороны, в те беззаконные дни у их покровителей, благородных и не очень, было большое искушение использовать их опыт в целях личной мести.
Посторонние не решались открыто вмешиваться в дела этих бретеров, и наверняка стены фехтовальных школ видели немало грубых пирушек, а то и более темных дел, которые проворачивались там в сравнительной безопасности.
Особенно в Лондоне бретеры и их ученики зачастую вели себя столь предосудительно, что приходилось вмешиваться властям, как, например, показывает следующий отрывок одного из тех эдиктов[28], которые в разное время запрещали содержать школы боевого мастерства и возбраняли всем верноподданным гражданам прибегать к оружию: «…В то время как нечестивцы взяли себе в обычай учиться искусству фехтования и оттого осмелели и стали совершать неслыханнейшие преступления, запрещается содержать в городе подобные заведения под страхом наказания в сорок марок за каждое нарушение. И всякий старшина должен провести тщательное расследование в подопечном округе, дабы найти нарушителей, предать их суду и примерно наказать. А поелику большинство вышеупомянутых злодейств совершаются чужеземцами, кои со всех частей света непрестанно стекаются к нам, потому повелеваем, чтобы ни один человек, откуда бы он ни происходил, кто не является свободным горожанином, не проживал в городе».
Рис. 7. Бой на мечах и щитах. Из рукописи в Королевской библиотеке
Последняя часть приведенного отрывка примечательна тем, что и в то время, как и сейчас, иностранцы числились среди самых страстных поклонников боевых школ. Разумеется, эдикты не соблюдались; появлялись новые фехтовальные школы, их открыто посещали ученики. Однако вполне вероятно, что многие из тех заведений, которые могли хотя бы в какой-то степени гарантировать добропорядочность своих посетителей, получали разрешение на работу.
Но, помимо этих разрешенных школ, тайно существовали и множество других, как о том говорят разные свидетельства, например, это, найденное в хрониках Лондона: «В 13-й день марта 1311 года на суд сэра Ришера де Рефема, мэра Лондона, явился среди прочих злоумышленников мастер Роже ле Скирмисур, задержанный по обвинению в том, что держал фехтовальную школу для всяких людей и завлекал туда сыновей уважаемых граждан, дабы они проматывали и растрачивали имущество отцов и матерей своих на дурные дела…»
Но, несмотря на предубеждение против фехтовальных школ, для основной части нашего воинственного народа они были необходимостью и неизбежно продолжали существовать.
Генрих VIII, обожавший всевозможные развлечения военно-спортивного характера, вместо того чтобы совсем запретить учреждение фехтовальных школ, как то пытались сделать большинство его предшественников, поощрял военные упражнения и объединил всех самых известных учителей того времени в одно общество. А чтобы уменьшить зло, причиняемое независимыми фехтмейстерами и в их профессиональной деятельности, и в частной жизни, наложил полный запрет на обучение фехтованию под каким бы то ни было предлогом, в какой бы то ни было местности Англии, кем бы то ни было, кроме членов вышеупомянутого союза.
Рис. 8. Так одевается английская молодежь. Из «Omne pene gentium imagines» Каспара Рутца, 1557 год. Изображает популярные в то время меч и баклер
