Моя подруга Леа ГОТТЛИБ (Gottlieb) работала вместе с другими евреями в рижском военном госпитале. По 12 часов ежедневно она выполняла самые тяжелые работы и за свой труд получала один раз в день чашку черного кофе и кусок хлеба.
После проделанной работы евреев часто приводили в префектуру, где им пропускали по телу электрический ток, кололи их иголками и подвергали другим пыткам (Борис ЦЕСВАН) (Zeswan).
Как-то утром в нашем рабочем помещении появилась мать нашего коллегии по работе – Харри ШЕНКЕР – и умоляла нашего начальника ПОЛЯ позаботиться о ее сыне. Он был арестован членами команды АРАЙСА и уведен на Вольдемарштрассе, 19. ПОЛЮ, как немцу, удалось освободить ШЕНКЕРА, поскольку он был нужен ему, как рабочая сила. Позже ШЕНКЕР рассказал о нечеловеческом обращении с ним.
15-го августа наш начальник сообщил нам, что он не имеет больше права использовать евреев. В действительности же лейтенант ГЕДДЕ распорядился, чтобы уволили всех евреев, так как он является известным антисемитом.
В день моего рождения, 19 августа, когда мне исполнился 21 год, я была вынуждена явиться на Вольдемарштрассе, 69, в немецкую часть – строительную инспекцию войск СС и полиции.
Я была встречена немецким обершарфюрером БУНГАЦОМ (Bungaz), который в этот момент избивал еврея резиновой дубинкой. В этой части я должна была по 12 часов ежедневно выполнять самую тяжелую кухонную работу. В 7 час. утра мы должны были приходить на работу. Нас выстраивали по порядку, и моя бывшая латышская подруга по школе Герта БРИКЕР из Голдинген выкликала наши имена. Герта БРИКЕР, братья которой организовывали убийства евреев в Голдинген, окончив высшую школу в Риге, работала добровольно в качестве секретаря при этой части.
В первое утро БУНГАЦ обратился к нам с речью, в которой заявил: «Наша часть пришли из Польши. Так как там мы расправились с 300 евреями, то с вами я тоже расправлюсь».
Рабочая группа, в которой была я, состояла примерно из 40 человек. Мужчины должны были маскировать украденные немцами автомобили, т. е. перекрашивать, чистить и т. д. и переносить «конфискованную» мебель евреев в немецкие квартиры.
Командиры этой части конфисковывали еврейские виллы в Кайзеровском лесу (дачное место под Ригой).
Мы, евреи, должны были поэтому ездить в кайзеровский лес (на грузовиках), чтобы привести в порядок виллы перед вселением туда новых хозяев. Часто мы заставали в виллах латвийских женщин, которые врывались в еврейские квартиры и пользовались возможностью утащить что-нибудь.
На Вольдемарштрассе, 69 часто работали русские военнопленные вместе с евреями. Я работала как раз на кухне, когда я услыхала, что кто-то стонет. Это был русский военнопленный, который, стоя во дворе, просил хлеба. Я пошла к старшему начальнику и попросила у него разрешения раздать русским хлеб. Моя просьба была, конечно, отклонена им. Часто в то время, когда немцы сидели за столом, я бежала в близлежащую лавку и покупала хлеб – евреям запрещалось тогда покупать хлеб без карточек, и в это время дня евреи не имели права делать какие-либо покупки, – однако хозяин этой лавки специально откладывал всегда хлеб в сторону и продавал его евреям. Я клала хлеб, завернув его в бумагу, за помойное ведро, откуда русские брали незаметно его. Из кухонного окна я часто наблюдала, как военнопленные искали в помойных ведрах остатки пищи. Они жадно съедали увядшие капустные листья, картофельные очистки и другие кухонные отбросы.
Русский капитан, лет 40, с которым я разговаривала – нам было запрещено под страхом смертной казни разговаривать с русскими военнопленными, – рассказал мне, что в лагерях русских военнопленных истязают самым бесчеловечным образом и что многие ежедневно умирают там с голода.
Евреи не получали за свою работу никакой платы, и только в редких случаях они получали один раз в день жидкий суп или черный кофе с куском хлеба.
Законы и распоряжения против евреев
Июль 1941 года
Все евреи, служащие у арийцев, должны быть тотчас же уволены.
Евреи не имеют права предоставлять работу арийцам.
Еврейские врачи, зубные врачи; адвокаты и т. д. не могут дальше работать по своей специальности.
Все еврейские магазины, фабрики, предприятия и т. д. закрываются.
Все еврейские школы и учебные заведения закрываются.
Евреи имеют право проезда по железной дороге только со специального разрешения.
Евреям могут быть проданы только самые необходимые предметы питания. Запрещается продавать белый хлеб, сыр, молоко, какие-либо сладости, консервы и т. д.
Евреи не имеют права покупать никаких товаров, кроме продуктов питания.
В еврейских квартирах выключаются телефонные аппараты.
Евреи не имеют права слушать радио. Радиоаппараты конфискуются. Евреи должны сами принести радиоаппараты в полицейский участок, расположенный вблизи их квартир, где аппараты будут распределены среди латышей и немцев.
Евреи не имеют права пользоваться трамваем, автомобилями и другими средствами сообщения.
Еврейских покойников нельзя возить на кладбище на катафалке. Родственники сами должны каким угодно способом относить их туда.
Все евреи Риги должны зарегистрировать паспорта.
Все евреи должны носить на груди звезду Давида.
Евреи могут делать покупки только в определенное время дня.
Август 1941 года
Вводятся Нюрнбергские законы.
Евреям запрещается ходить по тротуару.
Звезду Давида следует носить не только на груди, но и на спине.
Некоторые районы Риги должны быть очищены от евреев.
До 15 октября все евреи Риги должны освободить свои квартиры в городе и переселиться в гетто.
Евреи не могут ходить на рынок.
Сентябрь 1941 года
Евреям выдаются специальные продуктовые карточки. В карточке имеется надпись «Еврей».
Нормы продуктов для евреев уменьшены.
Евреи, даже те, которые не проживает в гетто, должны делать покупки в гетто.
Поведение латвийского населения во время преследования евреев
После завоевания Латвии немцами латвийское население начало проводить против евреев ужасные бесчинства.
Латыши, с разрешения немцев действовать по собственному усмотрению, в первое время совершенно терроризовали еврейское население.
Большая часть латвийского населения в городах агрессивно вела себя по отношению к евреям, остальные, за малым исключением, молча наблюдали эту картину.
Насколько мне известно, ни один латыш не высказывал протеста против преследования евреев.
В латвийскую полицию охраны и порядка, а также в команду АРАЙСА латыши вступали добровольно.
Латыши-добровольцы в ночь на 3-е июля 1941 г. врывались в еврейские квартиры и арестовали 6000 евреев.
35 молодых евреев, которые были заняты на торфоразработках в Споке, были убиты латышами (см. выше).
Надзиратели, которые издевались и били евреев во время принудительных работ, были латыши.
Латвийские служащие префектуры приводили евреев в подвал здания префектуры, пропускали им по телу электрический ток, держали их там запертыми в течение дня без пищи и издевались над ними.
Продавцы и служащие в магазинах отказывались обслуживать евреев, несмотря на то, что об этом еще не было опубликовано никаких распоряжений.
Латышские женщины и мужчины врывались в еврейские квартиры, угрожали евреям и грабили их квартиры.
Я приведу некоторые примеры, которые пережила я сама, а также мои родственники и знакомые.
Один латыш рассказал мне, что старую еврейскую женщину, которая проходила мимо главного почтамта, какой-то латыш столкнул с тротуара.
Однажды утром мой отец пошел вниз покупать продукты и один латыш столкнул его с тротуара со словами: «Евреи должны ходить там, где бегают собаки и лошади».
Я пошла со своей подругой Розой ЛАГУШКЕР к нашим знакомым. Нас задержали два молодых латыша:
«Вы еврейки?»
«Да».
«Сойдите с тротуара».
«Но мы имеем право пользоваться тротуаром».
Один из латышей схватил меня за руку и пригрозил, что он отведет меня на Вольдемарштрассе, 19, в резиденцию команды АРАЙСА. Когда я его попросила не делать этого, он приказал мне встать на колени и сказал, что я должна проделывать это перед каждым латышом – безразлично, молодым или старым.
Группа евреев была поймана латышами, затем ее повели по мосту через Двину и сбросили в реку. Пожилые евреи, которые не могли плавать, утонули. Одному моему знакомому удалось добраться до берега. Во время этого злодеяния латыши пели насмешливые песни, потешаясь над страданиями несчастных. Они распевали песню, слова которой в переводе означают: «А ну-ка, братья, скорей, скорей бросайте в Двину евреев. Двина, наша матушка, освободит нас от евреев».
Часто, когда мы усталые шли с принудительных работ домой, уже со звездой Давида на груди, латвийские женщина кидали в нас камнями, плевали в нас и бранились.
