В разных местах этой книги я упоминал о том, что древние египтяне страдали от нехватки хорошего дерева так же, как и их современные соотечественники. Вполне возможно, что в давние времена их страна была несколько богаче деревом, но древесина произраставших пород деревьев мало на что годилась. Конечно, сикомор можно было разрезать на крупные брусья и довольно прочные доски, но его древесина так узловата и желта, что совершенно не пригодна для тонкой обработки. Из финиковой пальмы и пальмы дум можно получить лишь длинные доски – как правило, кривые. Короткие куски твердой древесины можно было получить из кустов тамариска, растущих на краю пустыни; но акация, которая была более или менее подходящим материалом для судов, дверей, мебели и т. д., видимо, уже в древнейшие времена в Египте почти исчезла.
Рубщики деревьев (из гробницы в Завиет-эль-Мейтине, согласно L. D., ii. 108)
Изготовление гробов и необходимых принадлежностей для гробницы в эпоху Нового царства (согласно W., iii. pl. LXXii). Похоже, что гробы делались частично из так называемого картонажа, для изготовления которого ремесленник слева внизу приносит полосы льняного полотна. Гроб изображен внизу справа, его полируют и расписывают красками (?), один из ремесленников сверлит отверстие в деревянном подножии гроба. Вверху слева выпиливают доску и вытесывают резцом ножку для табурета. Сзади лежит еда для работников, а рядом с ней сидит и сам усталый труженик
Поэтому нас не удивляет, что египтяне очень рано начали искать в других странах древесину, которая была лучше отечественной.
Например, Берлинский музей обладает тремя большими деревянными гробами[237], относящимися к незнакомому нам периоду времени между Древним и Средним царством. Они сделаны из чего-то вроде прочной сосны, которую, очевидно, привозили в Мемфис с сирийских гор. Это иноземное дерево, очевидно, всегда стоило очень дорого, потому что часто даже нарядную мебель делали из местного египетского дерева и раскрашивали его в светло-желтый цвет с красными прожилками, чтобы оно выглядело как дорогое иностранное[238]. Местная древесина никогда не считалась красивой, и ее так же, как известняк и гранит, почти всегда покрывали слоем штукатурки и ярко раскрашивали. Только пестрому граниту было разрешено выставлять напоказ свой естественный цвет.
Когда сельскохозяйственные работы после разлива возобновлялись, в поля выходили плотники вместе с пахарями – чтобы пополнить запасы дерева[239]. Вместе с ними так же, как сегодня, шли стада коз, которые ели листву срубленных деревьев.
Поэтому на рисунках мы всегда видим там, где топоры рубщиков свалили сикомор или пальму[240], пасущихся коз, которые грызут молодые листья дерева. Однако животные должны дорого заплатить за такую хорошую еду: этот день – праздник для рубщиков, и тем разрешено зарезать козленка. Этот малыш висит на суке дерева, который сам только что объедал, и один из рубщиков режет его на части, а другой кипятит воду, чтобы приготовить кушанье, которым он и его товарищ так жаждут полакомиться. После еды у них будет еще много трудной работы: нужно обтесать начерно ствол и потом с большим трудом отнести его домой, подвесив для этого к шесту.
Инструменты плотников и столяров были сравнительно простыми, и явно не благодаря этим орудиям их работа часто достигала такого совершенства. Металлическая часть любого инструмента делалась из бронзы; у резцов и пил ее вставляли в деревянную ручку, а у топоров и кривых ножей для обрубания сучьев только привязывали к ручке кожаными ремнями. Для чернового обтесывания бревен египтяне пользовались топором, лезвие которого было размером примерно с ладонь и имело полукруглый изгиб, направленный вперед. Последующая часть работы выполнялась инструментом, который применялся так часто, что его можно почти назвать универсальным инструментом египтян. Это тесло наших плотников – нечто вроде маленького ножа для обрубания сучьев, деревянная часть которого имела форму острого угла с неравными сторонами. К короткой стороне угла прикрепляли бронзовое лезвие, а длинная сторона служила рукоятью. Для более тщательной обработки мелких деталей применялся маленький резец, по которому били деревянным молотком. Большой инструмент в форме лопатки играл роль рубанка: его широким лезвием ремесленник сглаживал мелкие неровности древесины. И наконец, на дерево наносили тонкую полировку, для чего непрерывно терли его гладким камнем. Пила, похожая на наши ручные пилы, имела всего одну ручку, и резать этим неуклюжим инструментом ствол толстого сикомора на доски было весьма утомительной и медленной работой. Как правило, бревно, которое распиливали, ставили вертикально и прикрепляли к вбитому в землю колу; уже распиленную часть ствола привязывали, чтобы она не наклонялась в сторону. В самые ранние времена через эти крепления продевали палку с грузом, чтобы они не ослабевали и не соскальзывали вниз.
Для сверления пользовались дрелью той формы, которая распространена в Египте и сейчас; ее патрон с внутренней винтовой резьбой, внутри которой двигалось сверло, делался из пустого ореха пальмы дум.
Некоторые из инструментов Тутмоса III: 2 топора, 5 резцов, тесло и пила (из коллекций Лейдена и замка Алнвик)
Благодаря счастливой случайности до нас дошли оригиналы почти всех инструментов, которые я перечислил как нарисованные в гробницах. Была обнаружена – вероятно, в одном из фиванских храмов – корзина с инструментами, которыми пользовался Тутмос III, «когда протягивал веревку вокруг храма Амона, славного на горизонте», то есть выполнял церемонию закладки храма Амона[241]. Видно, что инструменты были изготовлены специально для этой церемонии, так как для напряженной работы такие орудия труда не годятся, однако они представляют собой богатый набор образцов, по которым мы можем очень хорошо представить себе более простые и прочные инструменты египетских ремесленников.
Дрель с лучком и ее отдельные части (2 – сверло, 3 – патрон) (согласно W., i. 400)
Здесь невозможно описать подробно весь процесс той великолепной работы, которую египетские плотники и столяры выполняли при изготовлении лодок и повозок, деталей домов и мебели, оружия, гробов и других вещей, которыми было необходимо снабдить умерших при погребении. Мы упомянем тут лишь о нескольких характерных особенностях ремесленного мастерства египтян – о тех его чертах, которые были связаны главным образом с низким качеством материалов. Если мы ограничимся при этом рассмотрением местной древесины, то обнаружим, что досок достаточно большой длины у египтян не было совсем, и потому в Египте возникло странное искусство – соединение нескольких маленьких досок в одну большую. При постройке лодок и ладей, где не была нужна тонкая обработка, эти маленькие доски накладывали одну на другую, как черепицы крыши, и закрепляли. Эта операция, которая, несомненно, изображена на одном рисунке эпохи Среднего царства, была по-прежнему распространена в Египте во времена Геродота, хотя, как и остальные египетские обычаи, существовала теперь лишь в верхнем течении Нила. При изготовлении же гробов и мебели, когда было желательно скрыть стыки между досками, дерево разрезали так, что их края вплотную прилегали один к другому, а потом скрепляли соединенные поверхности заостренными палочками. Позже след соединения полностью скрывала краска. Точно так же египетские ремесленники умели использовать отверстия в древесине и ее плохие участки. В качестве креплений обычно применяли деревянные шипы, а клей в те времена, которые мы рассматриваем, использовался редко[242]. В более раннюю эпоху куски дерева, видимо, соединяли под нужными углами простым способом «в ус»; так называемое соединение «ласточкиным хвостом», насколько я знаю, появилось на много (сравнительно много) лет позже[243].
Сгибание лодки; другие рабочие подрезают ее края, выравнивая их, и сверлят отверстия (гробница из Завиет-эль-Мейтины, согласно L. D., ii. 108)
А вот какой способ применяли, чтобы придать доскам лодки правильный изгиб: когда лодка была готова лишь в основном, судостроители Древнего царства вставляли в середину ее дна столб с развилкой на конце. Затем они прикрепляли к корме и носу лодки прочные канаты и протягивали их через развилку.
Затем судостроители просовывали между этими канатами шесты и крутили их, пока борта лодки не принимали нужный изгиб[244]. Конечно, тем, кто это делал, приходилось работать на пределе своих сил, чтобы веревка не раскрутилась в обратную сторону, иначе вся их работа была бы напрасной.
Гончары Среднего царства (Бени-Хасан, согласно W., ii. 192). Вверху показаны четыре человека, работающие у гончарного круга: первый вращает его, второй срезает уже готовый сосуд, третий снимает сосуд с круга и ставит вниз, четвертый начинает новый сосуд. Внизу – изготовление вручную блюда, две печи и вынос законченной посуды.
