– В горах ранило ротного полковых разведчиков.
– Хреновую весть ты мне принес, – сказал начальник. – Где твоя рота?
– Вся в сборе.
– Тогда поднимай роту, сажай на БТРы и гони к горе, на которой засекли пулеметы. Кстати, направление помнишь?
– Конечно.
– Захвати с собой врача и будь постоянно со мной на связи, – напомнил начальник.
Минут через пять разведчики были в пути. Стало светать, когда они подъехали к предгорью. К этому времени раненого спустили к подошве этой самой проклятой горы. Раненый был весь бледный – сказывалась тяжелая потеря крови. Вертолеты на горизонте показались только часа через два. Все время до прилета вертолетов врач не отходил от раненого. Но полевые условия – это не стационар. В вертолет грузили уже остывающее тело командира полковых разведчиков…
Когда об этом узнал Дубинин, он молча скрипнул зубами и вспомнил разговор с Бочаровым, который настаивал на ночных действиях разведчиков. Если бы это случилось днем, то эвакуацию провели бы быстро, и человека удалось бы спасти. Но зато как бы проходили в светлое время боевые действия по уничтожению укрепленных позиций?..
К обеду пик боевых действий переместился в другой район. А на следующий день с дивизионными разведчиками произошел необычный, курьезный случай. Одним словом, разведчики немного напроказничали в отношении местных жителей. Рано утром разведгруппа возвращалась после ночных действий в лагерь и наткнулась на небольшое стадо баранов, которые сами по себе, без присмотра, бродили в каком-то километре от кишлака. И надо же, кто-то из разведчиков, глядя на баранов и чуть не глотая слюнки, загадочно произнес:
– Вот бы сейчас было неплохо отведать свеженьких шашлыков!
Остальные тут же поддержали его почин. Но всеобщей поддержки было еще мало: требовалось получить добро на «мародерство» от лейтенанта. Оказалось, лейтенант тоже был не против отведать шашлыка. Внимательно осмотрели территорию вокруг кишлака: местных на горизонте не было видно. Отбили от стада одного баранчика и погнали бедолагу по лощине в сторону командного пункта. Лагерь разведчиков располагался недалеко, в какой-то сотне метров от оперативной группы. В роте «трофей» передали в старшинские руки. Увидев животное, Масленников строго спросил:
– Сработали чисто?
– А как же, командир! – ответил взводный.
С самого утра войска ушли из лагеря на выполнение боевой задачи. А где-то ближе к обеду в лагерь пожаловала тощая и некрасивая женщина из ближайшего кишлака. Через переводчика офицеры узнали, что русские солдаты украли у нее барана.
– Может, волки утащили? – возразили ей офицеры.
– Какие волки, когда вокруг такая стрельба? Ваши солдаты украли, – настаивала женщина. – Сосед видел, как солдаты гнали его впереди себя!
Конечно, комдиву слышать это было неприятно, и он тут же отправил политработников на поиск барана по всему лагерю. Командир даже подключил к этой операции особиста дивизии.
– Найдите виновных, а наказание для них я придумаю сам, – строго приказал комдив.
Пошли по лагерю, кухням подразделений, но нигде барана не нашли. А про лагерь разведчиков забыли, – он и располагался в ложбине и со стороны был незаметен. Гонцы вернулись к командиру ни с чем. «Нет барана, товарищ полковник!» Но все же было решено, что этот инцидент надо как-то замять. И опять через переводчика старухе предложили за барана два мешка муки, благо вчера в горах десантники нашли небольшой продовольственный склад и еще не успели раздать продовольствие местным. Она немного подумала и про себя рассудила, что мука, да еще два мешка, – это какая-никакая, а все же плата за потерю. «Давайте муку!» – потребовала афганка. Офицеры рты разинули от удивления: несмотря на свою худобу, старуха легко взвалила на плечи мешок и медленно пошла по направлению к кишлаку. Примерно через час она снова пришла в лагерь за вторым мешком, так же легко закинула его на спину, и ушла домой.
– Вот это баба! – воскликнули офицеры.
– Если бы сам не видел, что такая тощая за час два мешка унесет за километр от дома, не поверил бы никогда, – сказал Грехнев.
Беликов же сказал со смехом:
– Дай ей волю, она бы одна за день все мешки перетаскала бы!
Через какое-то время про афганку забыли: шли боевые действия. Ближе к вечеру в лагерь стали стягиваться войска. Вернулись и разведчики. Когда совсем стемнело, Дубинин решил сходить к своим солдатам. От того, что он увидел в роте, он пришел в бешенство. На его глазах процесс разделки барашка подходил к концу, а в котле полевой кухни кипела вода со специями. Конечно, в первую очередь досталось ротному, а вторым залпом – и взводному, чьи парни уперли баранчика. А потом решил: не бежать же к комдиву с докладом, что он, начальник разведки, изобличил и наказал виновных? Получилось бы, что он сам на себя и наговорил бы комдиву!
Когда гнев Дубинина поубавился, он спросил у Масленникова:
– А мне что-нибудь останется?
– А как же, товарищ подполковник, останется.
– Тогда пускай старшина готовит мясо, а я скоро вернусь.
Начальник разведки отошел на несколько десятков метров от лагеря, остановился, втянул ноздрями воздух. Жареным не пахло. «Хорошо, что сообразили не готовить шашлыки, а то бы на смачный запах все руководство сбежалось, и тогда бы все, хана, попались бы с поличным! Поэтому мои охламоны и сварили мясо, а не изжарили», – улыбаясь, подумал начальник разведки. Вернулся он скоро и не один, а прихватил с собой начальника особого отдела, который имел при себе бутылку водки. Когда ужин подходил к концу, майор похвалил старшину за сытную еду. Дубинин переспросил у него:
– Что, действительно ужин понравился?
– Очень, – ответил майор.
– Так вот, мы кушали мясо того барашка, которого ты искал и не нашел.
От услышанного майор чуть было не поперхнулся.
– Да ты кушай спокойно, мы за этого барана его хозяйке два мешка муки отвалили, – успокоил его разведчик.
Майору ничего не оставалось, как продолжать уплетать за обе щеки мясо молодого барашка. Так до ушей комдива правда о баране и не дошла. На следующий день боевая операция подошла к концу, и к исходу дня группировка прибыла на свою базу, аэродром Кабул. За эту операцию многие солдаты и офицеры были представлены к правительственным наградам. К ордену был представлен и начальник разведки дивизии подполковник Дубинин.
Сергей Кухаренко помотался в детстве вместе с семьей по далеким от цивилизации гарнизонам. О солдатской службе он знал не с чужих слов, а видел ее своими глазами. Был в казарме, на стрельбищах, не раз пробовал на вкус солдатскую кашу. Казалось бы, вдоволь насмотрелся в детстве на нелегкую солдатскую службу, и впору бы от нее отвернуться. Так нет же, «заболел» военной службой. Даже отец не советовал ему связывать свою жизнь с армией. Но парень заупрямился и после десятилетки поступил в военное училище связи. Годы учебы пролетели незаметно, и вот уже выпускной вечер и новенькие лейтенантские погоны на плечах. По распределению Сергей попал служить в элитные воздушно-десантные войска. Месяца отпуска – как и не было, и вот он уже в кабинете командира отдельного полка связи, выслушивает наставления. Молодой офицер, с детства заболевший военной романтикой, мечтал увидеть на занятиях по боевой подготовке нечто более сложное и трудное, чем в «столичном» полку связи. Связистов не зря называют «армейской интеллигенцией»: исключая тех, кто бегает за ротным с рацией по полям или в пыли и грязи тянет провода на командные пункты. Дошли до него и слухи о ферганских разведчиках, которые занимаются боевой подготовкой в горах, совершают парашютные прыжки на высокогорные ограниченные площадки, восхождения на вершины гор и там же выполняют стрельбы. В одном из номеров журнала «Юность» Сергей прочитал статью военного журналиста Студеникина о командире дивизионных разведчиков Хабарове и о том, как его солдаты учатся воевать в горах. И вот тут-то лейтенант словно «сорвался с тормозов». Он закидал рапортами командиров всех рангов с просьбой направить его служить в Ферганскую дивизию, и именно в дивизионную разведку. «Как связист я там сгожусь больше, чем здесь», – убеждал он начальников. Те поначалу его уговаривали: «Сергей, ты в своем уме или у тебя крыша поехала? Все стараются попасть служить ближе к Москве, а ты, наоборот, хочешь уехать от нее подальше». – «Хочу служить там, где труднее», – настойчиво твердил лейтенант. В конце концов начальникам его настойчивость надоела, и его рапорту дали зеленый свет. Прошло несколько месяцев бюрократической волокиты и ожидания, и лейтенанту вручили предписание убыть в распоряжение командира Ферганской дивизии. Сергей простился с подчиненными, товарищами и поездом отправился к новому месту службы. Ехал трое суток. За это время через окно вагона он вдоволь насмотрелся на природу, которая заметно менялась на пути от Москвы до солнечной Ферганы. А какой контраст! Проснулся, а за окном уже Средняя Азия. Азиатская природа ему понравилась, она не давила на психику.
