Белого злого царя помнили долго, дубу вредить боялись. Рос он триста лет и знал триста бед, но не от людишек. И молнией его било, и ураган ветви срывал, и засуха томила – но человечья рука не трогала.
А на триста первый год откуда ни возьмись прилетела к дубу стая бабочек. Стали они виться вокруг дуба и приговаривать:
Ах, какой миленький! Ах, какой стройненький! Дай отдохнуть, красивенький…
Дуб молчал. Тогда бабочки облепили его ветки и начали усиленно махать крылышками. Махали-махали, да вдруг крылышки взяли и отвалились. И тут у наших бабочек выросло тельце малое, мохнатое, и рыло с огромным ртищем – глянь-ка, да это не бабочки, а гусеницы-плодожорки!
И задвигали гусеницы челюстями, и пошли жрать дубовые листочки, и приятелям своим, червям-древоточцам, сигнал дали, чтоб те снизу подоспели на большую обжираловку. С утра до ночи трудятся гусеницы над царским дубом, а насытится не могут. (У них сытости в природе нет, так уж эти твари устроены.)
Триста лет стоял дуб, а такой беды не знал. И больно ему, и стыдно, а помощи попросить не может – не привык, очень уж гордый.
Шёл мимо из ближней деревни сердитый Судья. Сел под дубом, развернул платочек, где у него полдник был завёрнут, налил чарку и только собрался опрокинуть малым делом во имя Господа, как ему прямо в чарку шлёпнулась гусеница – да такая жирная, такая наглая, что судья отродясь подобных не видал.
Это что такое! – строго сказал Судья, вынимая гусеницу из своего питья. Та извивалась да норовила кусить Судью за палец. – Это по какому праву? – строго спросил Судья.
– Гы-гы-гы – загоготала гусеница в ответ…
Судья взглянул наверх и обомлел.
Там наверху треск стоял от жора, и уже треть листвы съели ненасытные твари. Сколько ни возмущался Судья, чем ни грозил – всё без толку. Гусеницы законов не читают и по судам не ходят. У них один закон: увидел жратву – открывай пасть.
Шёл мимо старый Священник. Присел отдохнуть под дубом, а тут ему гусеница прямо за шиворот свалилась.
– Да, – вздохнул Священник, – вот ведь гадость какая, а тоже тварь Божья…
Не успел он развернуть суждение по этому поводу, как на него еще и ещё посыпалось – Божьи твари наели себе такое тело, что уже на ветках не держались. Посмотрел Священник наверх, а гусеницы половину листьев сожрали.
– Ну-ка прекратите! – строго сказал старый Священник. – Как вам не стыдно! Грех-то какой!
А какой на них грех? Они что умеют, то и делают. На то они и гусеницы.
Шёл мимо ангел Божий из войска Михаила Архистратига. Он всегда по дороге из Царства Земного в Царство Небесное ложился соснуть возле царского дуба, потому что трудна эта дорога, и даже ангелы от неё устают. Прилёг, значит, ангел Божий из войска Михайлова, а никак не успокоиться– какой-то гул, треск, шипенье, и вместо прохладной сени– солнце бьёт прямо в глаза. Пригляделся ангел Михайлов и увидел, что почти всю листву сожрали гусеницы, и нет больше благодетельной прохлады, только жирные мохнатые тельца всюду извиваются, ползают, ищут, где бы ещё крошечку перехватить.
Разгневался ангел Михайлов и ударил специальным Небесным оружием, которое землю и деревья не трогает, а живых тварей изничтожает. (У Михаила Архистратига много такого оружия изобретено, на случай если объявят Конец Света.) Зажарились гусеницы, попадали на землю, кончилась Большая Обжираловка.
И тут ангел Михайлов услышал Главный Голос.
А и дурак же ты, мой солдатик, – сказал Голос.
– Прости, Господи! – возопил ангел Михайлов – Рази меня, только объясни, почему я дурак.
– А вот почему, – сказал Голос. – Ты влез в земную жизнь, уничтожил гусениц, мешавших тебе отдыхать – а откуда ты знаешь, может это я их наслал на царский дуб – покарать его за гордость и высокомерие?
– А это Ты, Господи, их наслал?
– Нет, не я. Но в принципе мог бы и я. Не суть. Вот ты думаешь, что дело сделал – а посмотри, кто там в чаще прячется? А там сидит разбойник с топором и пилой. Пока гусеницы грызли дуб, ему не с руки было рубить-пилить. А сейчас только ты от дуба отойдёшь, он в два счёта управится. И пропал царский трёхсотлетний дуб, пропал как не бывало.
Ангел Михайлов заплакал.
– Господи, вразуми, а что мне надо было сделать?
– В этом году уже ничего нельзя было сделать. Пришлось бы просто предоставить тварей их судьбе. Они бы всё сожрали на дубе и стали жрать друг друга, потому что они ужиться меж собой не могут – такой им предел положен. А ты бы лучше сбегал в деревню к старосте, чтоб опрыскали дуб от вредителей, да чтоб закон приняли – каждый год это обязательно делать до скончания времён, да другой закон – чтоб охрану поставить от разбойников, да пригрозить построже – чтоб исполняли. Следующей весной расцвёл бы твой дуб краше прежнего.
– Рассердился я, Господи, – прошептал ангел Михайлов. – Очень уж они, гусеницы, противные…
– Самого тошнит, – согласился Господь. – Но надо же, мой солдатик, терпенье Божье иметь.
– А что теперь? – спросил ангел Михайлов. – Как мне дело исправить, как мне дуб защитить?
– Я тебе вот что скажу: ты не парься. Дуб кто сажал? Царь. Пусть он его и бережёт. А у меня таких дубов – большие мильоны.
– Жалко…
– Жалко – поплачь, – с досадой сказал господь. – Я вообще не понимаю, ты что, без дела шляешься?
Ангел Михайлов испугался и побежал восвояси. Дуб стоял обглоданный. Разбойник потирал руки, готовясь к порубке.
Вот такая получилась сказка… Тьфу, даже читать противно.
2005 г.
(Опыт эстетической атрибуции В.В.Жириновского)
Знакомясь с высказываниями о В.В.Жириновском тружеников фантомных профессий – политологов, социологов, политтехнологов, обществоведов, – я постоянно ловила себя на чувстве, описанном в романе «Идиот» Ф.М.Достоевского. Князь Мышкин сетовал там на речи атеистов, оставляющих у него стойкое ощущение, что они говорят «не про то». Вот и аналитические статьи про «феномен Жириновского», «секрет успеха Жириновского», как будто в чём-то и верные, словно расположены в других ментальных и эмоциональных полях, чем те поля, на которых гуляет наш герой. Конечно, кто спорит, политический деятель, способный сказать другому политическому деятелю: «Ты бы помолчал, чучело!»– является феноменом, обладает «секретом успеха», и успех этот не из числа обыкновенных. Новейшая услуга известной компании мобильной связи: вы можете заказать поздравление любимой девушке «голосом Жириновского». Никому в этой стране не надо объяснять, что такое голос Жириновского, интонации Жириновского, лексика Жириновского – даже на имитации этого и на подражании этому многие «двуногие, безрогие» скромных дарований зарабатывают на прожитьё. Если судить по количеству пародий и отражений, то придётся признать, что на современном политическом Олимпе России нет личности более крупной и оригинальной, чем этот «шестой ребёнок».*< * В.В. Жириновский – шестой ребёнок в семье.>
Между тем, среди интеллигенции всех уровней и вообще среди людей с интеллектуальными претензиями, восхищаться Жириновским не принято. Наслаждение от пребывания лидера ЛДПР в эфире проходит по ведомству сомнительных удовольствий. В этом же ряду стоят: котлета с макаронами, сборники анекдотов «про это», песни Кати Лель, полные блондинки в бархатных платьях, самозабвенная утренняя мастурбация и хоровое исполнение кантаты «Ой, мороз, мороз» на поминках. Как правило, интеллигенция не понимает Жириновского и живо ощущает в нём, несмотря на всю его эстетическую прелесть, нечто враждебное и чужое.
Что именно?
Владимир Вольфович по всем формальным признакам принадлежит как раз к интеллигенции. Он не варвар или невежда, он образованный человек, юрист, владеет несколькими языками, в том числе русским – и блистательно. Что бы он ни выкрикивал в экстазе, он не перепутает падежей, не поставит неверного ударения. Речь его остра, живописна, ритмична, прошита энергичными стежками уморительных афоризмов и убийственных определений. Но при этом он существует вне всех форм и норм интеллигентной среды, вне кумиров её, идеалов, желаний, страхов и надежд. Через и сквозь всё это Жириновский обращается к своей аудитории, к «бедным русским»**< ** «Мы за русских, мы за бедных»– лозунг ЛДПР на выборах 2003 года. Автор неизвестен, но возможно, это сам лидер партии.>, от которых он далёк так же, как Москва от Индийского океана. «Бедные русские» это знают прекрасно. Им ни разу не пришло в голову потребовать от своего любимца исполнения хоть какого-нибудь предвыборного обещания или попенять ему на это неисполнение. Они давно усвоили правила игры. Его игры. Потому что это – его игра.
1
Противники Жириновского часто попадают впросак, пытаясь поймать его на нелогичности, непоследовательности, противоречии между словом и делом. Однажды я видела, как на программе «К барьеру!» банкир Лебедев укорял Жириновского якобы имеющейся у того обширной жилплощадью в Москве. Нормальный ход банального мышления – раз Жириновский позволяет себе всех обвинять в продажности и воровстве, не сказать ли врачу «исцелися сам», не посоветовать ли «господину Жириновскому сперва покаяться и сдать тридцать три московские квартиры, а потом уже защищать бедных русских». Чудак человек. И невдомёк ему, что вовсе не на демагогии социальной справедливости построил себя Владимир Вольфович, и плевать аудитории, сколько у него квартир – три, тридцать три, триста тридцать три. Сидит сейчас у чёрно-белого телевизора (купил в 1979-м, когда ещё не так пил и жена не ушла) дядя Коля с настойкой боярышника или средством для чистки ковров, отхлёбывает, хмыкает и бурчит: «Ну и чего, ну и квартиры у Вольфовича…а чё, вам, значит, всё, а Вольфовичу – ничего?!»
