Мы провели несколько часов в большом контейнере для перевозки авиагрузов, служившем залом ожидания для пассажиров PACTEC (справедливости ради надо сказать, что в этом «помещении» все же был кондиционер). А потом по шаткому трапу поднялись на борт двенадцатиместного двухмоторного самолета Beecraft. Он медленно вырулил на взлетную полосу, проехав выстроившиеся в ряд другие воздушные суда. Этот авиапарк красноречиво говорил о нынешнем экономическом и политическом кризисе Афганистана. Вот стоит на бетонной площадке аэробус «А-310», подаренный правительством Индии афганской авиакомпании «Ариана», потерявшей в смутные времена практически весь свой флот. Авиалайнер постепенно разваливается, потому что денег на обслуживание и покупку запчастей у афганцев нет. За ним «припарковано» несколько бело-голубых вертолетов, а также самолет, которым пользуется ООН и еще десяток международных гуманитарных миссий, организующих различные жизнеобеспечивающие операции. Около двух лет назад Совет безопасности ООН объявил, что рост насилия, активизировавшийся наркотрафик, крайняя нищета и недееспособность органов управления могут привести страну к полному развалу. Сейчас, в отсутствие нормального правительства, способного выполнять социальные обязательства перед гражданами и хоть как-то контролировать ситуацию в стране, благотворительные организации нередко берут на себя часть государственных функций: привозят медикаменты, чинят дороги, налаживают работу школ.
Самолет взлетел и набирал высоту, а я старался мысленно составить четкий план нынешней поездки. Прошло уже восемь месяцев со времени моего последнего визита, и за это время Сарфраз завершил строительство девяти школ в Вахане. Кроме того, активно шла работа еще над тремя проектами. На этот раз нужно будет проинспектировать несколько действующих школ, оплатить накопившиеся счета и обсудить новые планы. По прилете в Файзабад мы тут же направимся в Вахан и доедем до самого конца шоссе, упирающегося в деревню Сархад. Оттуда Сарфраз продолжит путь на восток верхом. Ему необходимо добраться до Бозаи-Гумбаза, где каменщики из долины Чарпурсон уже начали работу: они разбивали огромные глыбы на более мелкие части, из которых предстояло сделать фундамент школы для киргизов. Тем временем я, сделав все, что собирался в Бадахшане, вернусь в Кабул и оттуда улечу в Англию, где запланировано мое выступление перед большой аудиторией в лондонском культурном центре Asia House. А потом я отправлюсь вместе со своими детьми на Эдинбургский международный книжный фестиваль.
Таков был официальный план. Но была еще и тайная его версия. Она предполагала, что я посещу Бозаи-Гумбаз вместе с Сарфразом. Но при этом мне все равно надо было успеть в Лондон и Эдинбург.
На то, чтобы добраться из Кабула до самого дальнего конца Ваханского коридора, а также вернуться обратно в столицу, у меня было всего десять дней. Обернуться за это время было практически нереально, но мне так хотелось наконец побывать на Малом Памире! Я просто обязан был взглянуть своими глазами на то, как живут киргизы, познакомиться с ними поближе. Ведь именно благодаря им Институт Центральной Азии пришел в Афганистан.
Через час мы приземлились среди бурых холмов, окружающих Файзабад, на посадочную полосу из стальных решеток, построенную некогда советскими военными инженерами. Пробираясь к выходу, я взглянул в окно и увидел, что самолет окружен четырьмя зелеными пикапами Ford Ranger. В кузове каждого помещалось более десятка мужчин, вооруженных автоматами Калашникова.
* * *
Командир отряда, мужчина с черными густыми бровями и красивой, начинающей седеть бородкой, был не кто иной, как Вохид Хан, командир сил безопасности Восточного Бадахшана. Именно у него в доме осенью 2005 года, в ночь, когда в Бахараке начались беспорядки, я впервые повстречался с Абдул Рашид Ханом и подписал с ним соглашение о строительстве школы в Бозаи-Гумбазе. Сейчас Вохид Хану было сорок два года. Впервые он взялся за оружие в тринадцать, во время вторжения советских войск. Как и многие моджахеды, которым пришлось бросить учебу, чтобы отправиться на войну, он уважал образованных людей и считал строительство школ одним из главных признаков восстановления мирной жизни после тридцати лет вооруженных конфликтов. Он был страстным сторонником женского образования и верил, что школы для девочек просто необходимы его стране. Этого же мнения придерживались многие его соратники, в том числе и командхан Садхар Хан – один из наших ключевых сторонников в Вахане.
Узнав о нашем приезде, Вохид Хан поспешил из Бахарака в Файзабад, чтобы встретить нас с Сарфразом как почетных гостей и добрых друзей. Он также пригласил местных чиновников от образования, которые выразили горячее желание пообщаться с нами.
«Экипажи» зеленых пикапов с расширенным салоном и трехметровыми антеннами были вооружены до зубов: у них были гранатометы, а в кузове головной машины установлен пулемет калибра 12,7 мм. Сарфраз и я, привыкшие ездить на видавших виды микроавтобусах и полуразбитых «уазиках», были смущены таким эскортом.
Под бешеный рев мощных двигателей мы покинули Файзабад, оставляя за собой облако пыли. В кузове каждой машины сидело по три вооруженных бойца. Их лица были замотаны шарфами, защищающими от летящей из-под колес пыли и грязи. Приклады автоматов были плотно зажаты между колен. Всем водителям командир приказал жать на газ до отказа, то есть ехать с максимальной скоростью, которую допускают эти ужасные, никогда не знавшие асфальта дороги – примерно 70–80 километров в час. Для Вохид Хана было принципиально важно двигаться быстро: он и 320 его подчиненных отвечали за патрулирование пограничной территории протяженностью в 1300 километров.
В обширной области, где Вахан смыкается с Пакистаном, Таджикистаном и Китаем, сотрудники сил безопасности были единственными представителями власти. Поэтому их заботы не ограничивались лишь контролем границы. Пограничники нередко доставляли продукты в деревни, где люди зимой практически голодали, отвозили заболевших к врачу, чинили сломанные грузовики, возвращали владельцам заблудившихся верблюдов, решали споры между селянами.
Так, например, всего за две недели до нашей встречи людей Вахид Хана призвали на помощь во время трагедии, которая стала нашей первой большой потерей на пути к воплощению мечты киргизского племени.
Ранее, весной того же года, Сарфраз и местный маариф (чиновник, курирующий вопросы образования) после долгих поисков сумели наконец найти в Файзабаде двух владеющих киргизским языком учителей, которые согласились работать в Бозаи-Гумбазе. С ними оговорили все условия и организовали перевозку их семей со всеми вещами из столицы провинции в дальний угол Вахана, где мы собирались сначала открыть временную палаточную школу, пока не будет достроена каменная. Но на полпути к цели неподалеку от деревни Бабу-Тенги грузовик с двумя учителями, их женами и четырьмя детьми попал в страшную ловушку. В разгар летнего дня на одном из участков горной дороги началось активное таяние ледника. Чтобы поскорее миновать опасный участок, водитель решил с ходу форсировать реку Аксу, вода в которой стремительно поднималась. Увы, машина увязла посреди бурного потока. Пассажирам пришлось забраться на крышу кабины, откуда они с ужасом наблюдали, как вокруг кипит и пенится река. Так они просидели до вечера, с трудом удерживаясь, чтобы не упасть, и громко звали на помощь. Ночью шофера и одно из семейств в полном составе смыло поднявшимися волнами. Они утонули. Вторая семья умудрилась уцелеть: дрожа от страха и холода, они сидели в темноте на раскачивающемся в разные стороны грузовике. Вода доходила им до колен. Наутро о случившемся узнал Вохид Хан; вскоре примчались представители сил безопасности и кое-как вытащили машину и оставшихся в живых людей.
Одной из главных обязанностей Вохид Хана было поддержание в рабочем состоянии единственной в Вахане трассы – жизненно важной артерии, которую используют не только в военных целях, но и для доставки основных продуктов питания – муки, соли, растительного масла в самые отдаленные уголки Коридора в течение лета. Сделанные в теплое время года запасы помогают людям выжить в течение долгой, длящейся почти шесть месяцев зимы, когда все дороги завалены снегом. С теми, кто намеренно или случайно парализует движение по этому шоссе, Хан разбирался жестко. Как-то раз мы были свидетелями такого эпизода. Посреди дороги остановилась фура: рядом с ней сидел мужчина, возившийся со спустившим колесом. Сзади скопилось несколько автомобилей, которые терпеливо ждали, пока откроется проезд. В хвост этой очереди пристроились и мы. Командир отряда подошел к устранявшему поломку человеку.
– Ты водитель или механик? – отрывисто спросил он.
– Водитель, – ответил тот.
