Но весной 1903 года этот «полицейский социализм» еще представлял опасность. Однако с точки зрения Ленина, это создавало определенные преимущества над экономистами. Не являлись ли объединения Зубатова яркой демонстрацией того, что случается, если вы соглашаетесь со «стихийным» рабочим движением, ограниченными требованиями по улучшению условий труда и увеличению заработной платы? Это все равно что стегать кнутом дохлую лошадь, поскольку экономизм потерпел крах и на горизонте уже вырисовывается новая борьба. Весной Женева отметила новую историческую веху в истории русского социализма: сюда для выработки единства взглядов до открытия II съезда РСДРП, который должен был состояться летом, съехались делегаты съезда.
Этот очаровательный швейцарский город Ленин называл не иначе как «проклятая Женева». В то время его раздражение было вполне обоснованно: он совсем недавно оправился от болезни и уже был вынужден расходовать свои силы на бесконечные консультации, «лоббирование» и тому подобное с товарищами, живущими в Женеве и прибывающими из России. С бытовой точки зрения Ульяновы устроились в Женеве намного лучше, чем в Лондоне. Они занимали небольшой, но удобный дом. Приехавшая к ним мать Крупской освободила дочь от тяжелой домашней работы. В этом отношении Надежда ничем не отличалась от любой буржуазной домохозяйки. Она говорила, что не хочет занимать голову домашними хлопотами. Одним словом, ей нужны были слуги. Ульяновы жили намного обеспеченнее, чем большинство русских беженцев, которым приходилось зарабатывать на жизнь, работая официантами, грузчиками, водителями.
Ленин платил себе скромную зарплату из фонда «Искры», а все «доплаты» поступали из России, из семейного бюджета Ульяновых. Каким радостным событием (тут не обошлось без помощи из дома!) для Владимира Ильича и Надежды обернулась покупка велосипедов. С ребяческой гордостью Ленин демонстрировал товарищам велосипеды, превознося до небес щедрость матери и шурина. Подарок имел для него огромное значение и как символ любви и уважения со стороны Марии Александровны.
Для приезжего русского радикала Женева была теперь своего рода революционным Олимпом. Прогуливаясь по берегам озер, можно было встретить легендарных героев революционной истории, таких, как Лев Дейч или Вера Засулич. Четверть века назад Дейч являлся одним из участников «Чигиринского заговора», когда народники с помощью поддельных манифестов попытались убедить крестьян в том, что царь хочет, чтобы они поднялись на борьбу с аристократией и бюрократией. Он прошел тюрьмы и ссылки, совершал побеги. Вера Засулич! В дополнение к выстрелу в Трепова, принесшему ей заслуженную славу, в 1881 году она получила знаменитое письмо от Карла Маркса, в котором учитель согласился с тем, что у России должен быть собственный путь в социализм или Павел Аксельрод, который, по всей вероятности, был первым марксистом.
Но даже их слава бледнела на фоне Плеханова. Его имя пользовалось известностью не только в лагере русских социалистов, он был хорошо известен в Европе.
Владимир Ильич был бы неприятно удивлен, если бы узнал, что болгарские социалисты, получив брошюру «Что делать?», пришли к выводу, что автором является не кто иной, как Плеханов, скрывающийся под псевдонимом Ленин.[113]
Каждый вновь прибывший из России стремился встретиться с Георгием Валентиновичем, который теперь с большой осмотрительностью давал аудиенции. Но можно было отправиться в читальный зал публичной библиотеки и, если посчастливится, увидеть Плеханова, склонившегося над каким-нибудь теоретическим трактатом.
Те, кого удостаивали близким знакомством, испытывали смешанные чувства. Даже будущие враги Плеханова, явно проигрывавшего в сравнении с Лениным, были вынуждены признать, что Плеханов – настоящий мыслитель и великолепный собеседник. Если в беседе не затрагивались его слабые места, он блистал остроумием, сыпал анекдотами. Плеханов был культурным, высокообразованным человеком и чаще всего тащил приглянувшегося посетителя на концерт или в картинную галерею.
Мнение, сложившееся о нем и его методах, является свидетельством не столько его слабостей, сколько невероятной узости мышления тех большевиков, которые писали о нем. Так, один из них изображал Плеханова слишком «европеизированным» и погрязшим в личных отношениях. С Лениным, наоборот, каждый чувствовал себя «самим собой, настоящим русским». Но не будем заострять внимание на точности описания Ленина. Писавший воспоминания проигнорировал тот факт, что Плеханов был не только намного старше Ленина, но имел еще хроническое заболевание. Ему следовало беречь силы и время, и он был просто не в состоянии общаться с шумными русскими вдвое моложе его самого. В 1919 году Ленин с сожалением говорил: «Поскоблите русского коммуниста и вы обнаружите русского шовиниста». Одинаково ничтожны и невыносимы обвинения в том, что дочери Плеханова говорят по-французски лучше, чем по-русски (а как же иначе, если они никогда не жили в России!), что Плеханов всегда прекрасно одет, обувь сверкает и так далее и тому подобное. Как можно завидовать больному туберкулезом и тому, что после многих лет, прожитых в бедности, он смог наконец, благодаря докторской зарплате жены, обрести нормальные условия жизни. Русские социалисты (и это относится не только к будущим большевикам и советским лидерам) были особыми людьми. У этих идеалистов и энтузиастов отсутствовало чувство сострадания и понимания.
Возможно, главная причина кроется в юношеском ощущении, что революционером может быть только сильная личность. Эти люди, пережившие аресты и ссылки, «бежали» за своими знаменитыми лидерами практически так же, как сегодняшние подростки бегают за прославленными актерами театра и кино. Юношеская увлеченность, по всей видимости, сменялась горечью разочарования. Все помнят переживания Ленина, связанные с Плехановым. Теперь в Женеве товарищи не оставляли в покое своих трудолюбивых кумиров. Они обсуждали самые невероятные вопросы. Достойно ли классово сознательного социалиста увлечение цветами? Этот вопрос, по свидетельству очевидна, обсуждался в присутствии Ленина.[114]
Ну-ну, скажет фанатик, вы начинаете с любви к цветам, а в скором времени превратитесь в русского помещика, отдыхающего с французским романом в руках в гамаке, в то время как слуги работают в вашем саду! Каково же было изумление присутствующих, когда Ленин заявил, что революционер не только может, но и должен восторгаться красотой природы. Кавказский социалист спустя несколько лет вспоминал свой приезд к Ленину. Они с товарищем чуть не учинили драку, поспорив, кому из них Ленин оказал больше внимания!
Эта ребячливость, помноженная на «широкую русскую натуру», приводила к постоянным спорам. Если «цветочная» проблема грозила привести к идеологическому расколу, то можно себе вообразить, какой накал страстей вызвало обсуждение программы партии, будущего России и подобных вопросов. На съезде партии, вспоминал один из делегатов, он настолько обезумел от «предательства» товарища, что хотел его избить. Ленину потребовалось много времени, чтобы отговорить разбушевавшегося молодого человека, и под конец тот не выдержал и расплакался, как дитя.[115]
Партийные собрания, обсуждение самых важных проблем постоянно прерывались некоторыми участниками, сердито требующими, чтобы докладчик «взял свои слова обратно», или заявляющими, что в протокол следует внести особое мнение, или обвинительное заключение, или что-то еще. Спор о том, «кто первый начал» и кто кого обманул, положил начало разногласиям между Мартовым и Лениным. Давние друзья, храбро встречавшие все опасности борьбы за общие идеалы, походили сейчас на двух рассорившихся гимназистов, со смешной театральностью демонстрирующих взаимную неприязнь.
Если в 1903 году это были опасные, можно сказать, роковые игры, то в сталинской России требование «взять свои слова обратно» превратилось в страшную традицию публичного отречения. Во время «чисток» старые большевики были вынуждены отказываться от своего прошлого и признаваться в изменнических настроениях. Ребяческое желание навязать другому собственную волю переросло в устрашающий ритуал «чистки» и «промывки мозгов». Сегодня, когда мы наблюдаем, как коммунистические партии двух великих стран, осыпая друг друга оскорблениями, требуют извинений и признания вины, странно думать, что начало этому положили молодые люди, затевавшие споры в швейцарских кафе.
Ленин, являясь обязательным участником шумных споров, тем не менее подвергал суровой критике ставшую традицией русских радикалов любовь к бесконечным спорам и разногласиям. Мы знаем о нем вполне достаточно и уже не удивляемся кажущейся парадоксальности его поведения. Интеллигент по происхождению, он яростно ненавидел интеллигенцию; горячая вера в диктатуру пролетариата уживалась в нем с полнейшим скептицизмом в отношении способностей рядового рабочего. Весной и летом 1903 года до открытия II съезда РСДРП Ленин считал, что для установления партийной дисциплины ему необходимо придерживаться умеренной позиции (позиции золотой середины) в естественных, а вероятно, и желательных (жаркие споры свидетельствовали об энтузиазме и энергии молодых людей) спорах товарищей. Пусть на конференциях и съездах люди сколько душе угодно ругаются и обманывают друг друга. Но как только будет принято решение, партия должна будет выступить единым фронтом. Отличный компромисс! Правда, упущена одна малость: что, если он ошибается и большинство проголосует против Ленина?
