13 июля 2005 года, среда
В больницу так никто из жертв терактов и не поступил, и так как я остался без пациентов, то целую неделю почти ничего не делал.
23 июля 2005 года, суббота
На этих выходных у моего лучшего друга мальчишник, однако за какие-то четыре часа стало известно, что я не смогу на него прийти. Это было досадно по многим причинам, начиная с того факта, что из всех своих приятелей он пригласил только семерых самых близких, каждому из которых была заказана специальная футболка, и заканчивая тем, что теперь они не смогут поровну поделиться для игры в пейнтбол, а я ради этого дела раскошелился на гребаных четыреста фунтов.
Изначально я должен был в тот день работать, однако договорился с тремя людьми, организовав сложную замену (чтобы А вышел вместо меня, В вышел вместо А, С вышел вместо В и я вышел вместо С), так что затея изначально была сомнительная, подобно альтернативной сделке по купле-продаже квартиры с участием нескольких собственников. В последний же момент выяснилось, что у С (с которой я прежде толком знаком не был) возникли реальные или вымышленные проблемы с тем, на кого оставить одного из ее реальных или вымышленных детей. Так что теперь я вынужден быть в больнице, вместо того чтобы, наклюкавшись в зюзю текилой, скатываться с холма в прозрачном шаре.
Тем, кто далек от медицины[26], сложно понять, что договориться заранее об отгуле не так-то просто: график дежурств устанавливается лишь на два месяца вперед. Я заказал бутылку виски, которая была мне не по карману, – я так и слышу, как Элтон Джон говорит: «Полегче, давайте не будем сходить с ума», – и организовал ее доставку Рону домой вместе с моими заискивающими извинениями. Позже мы с ним организовали дополнительный мальчишник только для нас двоих – это было две недели спустя, когда я отработал свои ночные смены, а также те три дополнительные смены, взятые мной, чтобы компенсировать затраты на выходные, которые я пропустил.
29 июля 2005 года, пятница
Всю ночь меня не покидало чувство, будто у меня в лодке течь, а единственное, что у меня нашлось под рукой, чтобы вычерпывать хлещущую фонтаном воду, – это контактные линзы фигурок «Лего».
Со всем, из-за чего меня вызывают по пейджеру, мне приходится разбираться не менее пятнадцати минут, а вызовы приходят каждые пять минут, так что все как-то не совсем сходится. Старший интерн вместе с ординатором по горло заняты в отделении неотложной помощи, так что я первым делом занимаюсь пациентами с самыми серьезными проблемами, стараясь помягче отделаться от наседающих медсестер.
«Простите, но у меня полно пациентов с куда более серьезными проблемами», – говорил я им. «Честно сказать, мне понадобится еще часов шесть». Одни относились с пониманием, другие реагировали так, словно я им сказал: «Отвалите, я тут «Элли Макбил» смотрю».
Всю ночь я пробегал от одного пациента к другому: боли в груди, сепсис, мерцательная аритмия, приступ астмы – это было настоящее медицинское десятиборье, и каким-то чудом мне удалось его пережить.
В восемь утра одна из дежуривших ночью медсестер написала и вызвала меня, чтобы сказать, что я прекрасно со всем справился ночью, а также что я хороший маленький врач. Я готов проигнорировать тот факт, что «хороший маленький врач» звучит как один из персонажей детских книжек Энид Блайтон[27], так как уверен, что с тех пор, как получил диплом, впервые услышал в свой адрес что-то, хоть сколько-нибудь напоминающее похвалу. Не совсем понимая, что ей ответить, я, заикаясь, ее поблагодарил. Растерявшись, я случайно сказал ей на прощание: «Люблю тебя, пока». Это было вызвано отчасти усталостью, отчасти тем, что обычно я слышу что-то приятное только от Г., и мой мозг попросту дал сбой, а отчасти тем, что в тот момент я действительно искренне ее любил за столь теплые слова.
2. Старший интерн – первая должность
В августе 2005-го я стал старшим интерном. Понятно, что в иерархии я по-прежнему был еще в самом низу – в конце концов, врачом я проработал всего лишь год. Однако теперь в моей должности значилось «старший». Наверное, это было нужно для того, чтобы пациенты с большим доверием относились к 25-летнему, который собирается распороть им живот скальпелем. Кроме того, для меня это стало небольшим моральным стимулом, который был мне так нужен, чтобы не сигануть с крыши больницы вниз, когда я увидел график своих дежурств. Назвать это повышением, однако, было бы слишком громко – это происходит автоматически после года работы интерном, подобно тому, как добавляется звездочка на бейдже работника «Макдоналдса». Хотя, подозреваю, Рональд платит больше, чем трасты НСЗ[28].
Полагаю, теоретически может случиться такое, что ты провалишь первый год интернатуры и тебя попросят его повторить, но я ни разу не слышал, чтобы такое действительно случалось. К слову, среди моих друзей есть интерн, который переспал в ординаторской с одной пациенткой, и еще один, прописавший, зазевавшись, пенициллин вместо парацетамола пациенту с аллергией на пенициллин. Обоим это сошло с рук, так что одному богу известно, что нужно сделать, чтобы на самом деле провалиться.
Когда становишься старшим интерном, приходит пора решать, в какой области медицины получать специализацию.
Если выбираешь общую практику, то еще на пару лет остаешься в больнице, занимаясь неотложной помощью, внутренними болезнями и педиатрией, после чего устраиваешься в терапевтический кабинет, получив в довесок заплатки на локти и постоянно нахмуренные брови.
Если же решить продолжить работать в больнице, то существует множество разных дорог, по которым можно отправиться блуждать вслепую. Если видишь себя хирургом, то можно подписаться на все, что угодно, начиная от колоректальной или кардиоторакальной хирургии и заканчивая нейрохирургией или ортопедией.
Ортопедами становятся в основном игроки команды по регби мединститута – они почти только и делают, что пилят и ломают – и я подозреваю, что когда они подписываются на это, то просто ставят отпечаток своей смоченной чернилами ладони.
Для тех, кто боится испачкать руки, есть и ряд других направлений общей медицины, таких как гериатрия[29], кардиология, пульмонология или дерматология (мерзостей тут можно навидаться всяких, зато работа непыльная – экстренные случаи, из-за которых дерматолога могут разбудить посреди ночи, можно по пальцам одной облезшей руки с шелушащейся кожей посчитать). Кроме того, полно специальностей, не имеющих прямого отношения к хирургии или лечению болезней, таких как анестезиолог, рентгенолог или акушер-гинеколог.
Я остановил свой выбор на акушерстве и гинекологии – или «детки-письки», как мы ласково называли эту специализацию в мединституте. Моя бакалаврская диссертация была как раз на тему из этой области, так что у меня было некоторое преимущество, при условии, что люди задавали бы мне вопросы только о раннем прогнозе для новорожденных у матерей с антифосфолипидным синдромом, чего никто почему-то так ни разу и не сделал. Мне нравится, что в акушерстве изначальное количество пациентов в итоге удваивается, что является довольно неплохим показателем, если сравнивать с другими специальностями. (Как вам, гериатры?) Кроме того, я помнил, как один из ординаторов во время моей студенческой практики мне сказал, что выбрал акушерство и гинекологию попросту потому, что это просто. «В родильном отделении нужно делать всего буквально четыре вещи: кесарево сечение, принимать роды с помощью щипцов или вакуумного экстрактора, а также зашивать все то безобразие, что ты натворил»[30].
Мне также нравился тот факт, что это смесь общей медицины и хирургии. Работа интерном показала, что мне не стоит специализироваться ни в одной из этих областей. Так бы у меня появилась возможность работать в клинике лечения бесплодия или родильном отделении. Разве может быть более стоящее применение моих обретенных в процессе длительного обучения навыков, чем рождение детей и помощь парам, которые не в состоянии завести их самостоятельно? Разумеется, справляться с ситуациями, когда что-то идет не так – а прилет далеко не каждого аиста приводит к счастливой развязке, – было бы эмоционально тяжело. Однако за высокие взлеты приходится, к сожалению, порой платить ужасными падениями.
Ко всему прочему, дело было еще и в том, что одну за другой я по разным причинам отмел все остальные специальности. Эта слишком гнетущая. Эта слишком сложная. Эта слишком омерзительная. Акушерство и гинекология оказались единственной областью медицины, которая вызывала во мне подлинный интерес.
На деле же мне понадобились месяцы, чтобы окончательно собраться с мыслями, решиться и подать заявление. Думаю, колебался я по той простой причине, что последний раз принимал хоть сколько-нибудь значимое решение по поводу своей жизни, когда в 18 лет выбирал, в какой именно мединститут поступать. Но даже тогда главной причиной стала потрясающая картошка фри в студенческой столовой. В 25 лет мне впервые довелось сделать по-настоящему осознанный выбор в книге «Выбери себе приключение» своей жизни. Мне нужно было не только понять, как сделать выбор, но также и проследить за тем, чтобы он был правильным.
