В конце мая 1943 года боевики Дмитрия Клячковского – «Клима Савура» объявили волынским полякам, что они в течение 48 часов должны уйти с Волыни под страхом смерти. Тут же по польским семьям на Волыни пошли представители Армии Крайовой, говоря, что если польское население уйдет с Волыни, оно туда уже никогда не вернется, а через 48 часов его может и не убьют. Большинству волынских поляков, в общем то, уходить было некуда, и они остались дома.
Массовые атаки боевиков Клима Савура польских колоний на Волыни прошли в ночь на 30 июня и 12 июля. Кроме них в «акциях» участвовали все желающие мародеры, грабители и разбойники, боевики Мельника и Боровца. За преступления польских верхов перед украинским населением ответили ни в чем не повинные польские селяне, которых погибло от пятидесяти до семидесяти тысяч. В ответ боевики Армии Крайовой стали резать ни в чем не виновных украинских селян и перерезали их более двадцати пяти тысяч человек.
Польские националистические группировки отождествили ОУН и УПА со всем украинским населением, а украинские националистические группы сравняли сотрудничавших с фашистами поляков, называвших совсем не свою Западную Украину Малопольшей, со всем польским колониальным населением. Из многих возможных способов решения проблемы был выбран самый легкий и кровавый: бойня-резня безответного мирного населения с обеих сторон. В подобной ужасающей ситуации многие жители Волыни стали вести себя так, как подсказывал им инстинкт самосохранения.
Оставшихся без крова над головой поляков фашисты с удовольствием отправляли на принудительные работы в Германию. Сами гитлеровцы в Волынскую резню вмешивались только в тех районах, откуда в Германию вывозилось зерно нового урожая 1943 года, говоря и полякам и украинцам: «Вы хотите Сикорского, а вы хотите Бандеру. Ну и бейтесь между собой, мы никому помогать не будем».
К осени 1943 года польские отряды самообороны отстояли от убийств и мародеров польские колонии на Западной Волыни. В январе 1944 года, через шесть месяцев после начала Волынской резни, и Армия Крайова сформировала 27-ю Волынскую партизанскую дивизию то ли из 3000, то ли из 6000 человек, доложив в Лондоне о 10 000 солдат. Она начала погромы украинских сел, а оставшихся без крова над головой украинцев фашисты с удовольствием отправляли на принудительные работы в Германию.
10 августа 1943 года к населению Западной Украины в очередной раз обратился митрополит греко-католической церкви Андрей Шептицкий:
«Уже несколько раз я предостерегал всех верных о страшных последствиях нарушения пятой заповеди Божией, которая запрещает человекоубийство. Это преступление призывает на душу проклятие неба, а на теле оставляет пятно невинно пролитой крови, не стираемое даже покаянием. Я уже не раз предостерегал о злобе, национальной ненависти, партийных раздорах, желании отомстить врагам. Еще и еще раз напоминаю вам об этом».
ОУН (Б) в которой, наконец, Лебедя сменило коллективное руководство, официально заявила:
«Ни украинский народ, ни Организация ничего общего с этими массовыми убийствами не имеют. Это провокация Москвы и Берлина. Все самодеятельные акты террора – это чужая агентурная работа, с которой мы решительно боремся».
По инициативе ОУН(Б) и УПА 8 февраля 1944 года во Львове при венгерском посредничестве, прошли уже не первые переговоры Украинской Повстанческой Армии с польским эмиграционным правительством в Лондоне, на которых обе стороны пытались разработать методы, которые сделали бы невозможным дальнейшие убийства поляков и украинцев. Договориться не удалось, потому что Польша уперто стояла на том, что Западная Украина принадлежит ей навечно, а все, кому это не нравится, пусть катятся к чертовой матери. Возврата пилсудчиков на Галичину и Волынь местное население не хотело ни за что, и столкновения на Волыни шли до лета 1944 года до самого прихода Красной Армии, с удивлением увидевшей, как людское правосудие превращается в звериную месть, и как действует введенный еще в 1930 году Пилсудским омерзительный принцип коллективной ответственности невиновных за виновных.
Для ОУН (Б) борьба с польскими верхами и АК была третьим по значению фронтом, после большевиков и фашистов, но для Армии Крайовой война с ОУН стояла на первом месте. Польское правительство в Лондоне не раз приказывало своему подполью не лезть на рожон в войне. Третьего рейха и СССР, что бы после войны иметь больший вес в людях при новом международном переделе Европы, и сохранить Польшу в границах 1939 года. Когда эмиссары АК в мае 1943 года ходили по польским колониям на Волыни, убеждая население не выполнять ультиматум Клима Савура об уходе с Западной Украины за 48 часов, они прекрасно знали, сколько невинных людей из-за этого погибнет. Приказ лондонского правительства сохранить поляков на Волыни, чтобы было чем за них торговаться, был важнее горы их трупов. Когда немцы предлагали на особых условиях поставить в польских колониях свои гарнизоны, Армия Крайова угрожала инициаторам-полякам этого смертью за сотрудничество с нацистами.
Когда при подходе Восточного фронта к Польше Армия Крайова пыталась развернуть свои дивизии, чтобы реализовать план «Буря», оказалось что в них всего по 600–700 человек. Железнодорожные пути и мосты на границе Польши были взорваны после ухода по ним вермахта и остановили Красную Армию для их восстановления и ремонта.
Когда 20 июня РККА начала наступление на Галичину, 7 июля командующий Армией Крайовой Т. Бур-Комаровский получил из Лондона приказ срочно ворваться во Львов, «чтобы иметь козыри на переговорах с красными о принадлежности Западной Украины к Польше».
Вермахт держал фронт перед Львовом до 27 июля, но немецкая администрация ушла из столицы украинской Галичины еще 18 июля. Тем не менее, отряды Армии Крайовой так и не рискнули войти в пустой от властей Львов, который 28 июля был занят Красной Армией. Командование АК, находясь, кажется, в трезвом уме и твердой памяти, заявило командованию Первого Украинского фронта Ивана Конева, что Львов – польский город, что вызвало вполне справедливый хохот освобождавших столицу Галичины советских войск. Части АК на Галичине тут же были разоружены и расформированы, после чего ими занялось Главное управление контрразведки «Смерш».
Остальные части Армии Крайовой были собраны в районе Варшавы, где 1 августа 1944 года Т. Бур-Комаровский вроде бы получил какой-то нечеткий приказ президента польского правительства в изгнании Рачкевича и верховного главнокомандующего польскими войсками Сосновского поднять восстание в Варшаве: «Немец разбит и надо раньше большевиков захватить столицу».
Вроде бы «разведка АК» сообщила генералу Буру, что советские танки ворвались в варшавское предместье Прагу, и это была явная ложь. Почему-то Т. Бур-Комаровский проверять это не стал, хотя мог все выяснить за час, а сказал ложь представителю польского эмигрантского правительства в Варшаве Янковскому, получив в ответ «Начинайте».
В начале августа 1944 года три тысячи необученных повстанцев, у которого оружие было только у каждого десятого, атаковали 15000 опытных немецких солдат. Повстанцы не взяли ни одного важного стратегического пункта и жители Варшавы стали строить баррикады, чтобы не пропустить немецкие танки в район восстания, продолжавшегося 63 дня. За эти два месяца немцы превратили Старое Место и другие районы восстания в груды щебня и зверски расправились и со многими повстанцами и с гражданским населением.
14 сентября 1944 года части первого Белорусского фронта маршала К. Рокоссовского ворвались в Прагу, правобережную часть Варшавы. В ночь на 16 сентября Первая армия Войска Польского форсировала Вислу из Праги в районе восставшего района Чернякува, чтобы помочь повстанцам. Немцы бросили на нее все свои силы и 19 сентября танковые колоны вермахта сбросили части Войска Польского в Вислу. Повстанцы Т. Бур-Комаровского палец о палец не ударили и никакой помощи своим же полякам, но в советском Войске Польском не оказали, хотя объединение восставших с частями Первого Белорусского фронта, тем более польским, могли бы изменить ход Варшавского восстания.
К. Рокоссовский прекратил военную операцию, от которой смердело эмигрантскими политическими играми, а Сталин ответил Черчиллю, просившему помочь повстанцам: «Советское командование пришло к выводу, что оно должно отмежеваться от варшавской авантюры».
Немцы разнесли опорные точки восставших танками, набитыми взрывчаткой и 2 октября 1944 года граф и генерал Т. Бур-Комаровский от имени Армии Крайовой в штабе немецкого варшавского гарнизона подписал Акт о капитуляции. Погибло 250 000 жителей Варшавы и по приказу Гитлера специальные команды взрывали все левобережья польской столицы. Еще несколько месяцев некоторые офицеры варшавского гарнизона, которым командовал мастер антипартизанской войны генерал полиции Эрих фон Бах-Зелевски, лечили в госпиталях психические расстройства, вызванные участием в массовых казнях поляков.
