Многие годы ученики школы № 35 поселка Сероглазка Петропавловска-Камчатского под руководством Заслуженного учителя Российской Федерации Василий Илларионовича Заярнов вели в школьном клубе юных краеведов «Родина» поиск и сбор материалов об участниках десанта в 1945 года на остров Шумшу. Ребята встречались с ветеранами, вели с ними переписку, записывали их рассказы о последнем сражении Второй мировой войны.
Василий Илларионович, выйдя на пенсию, задумал издать книгу о результатах работы юных краеведов из петропавловской школы № 35.
Предлагаю вниманию читателей несколько воспоминаний ветеранов боев на Шумшу, собранных юными камчатскими краеведами.
Анатолий Журавлев:
«Здравствуйте, дорогие ребята!
Приятно было получить от вас письмо. Когда прочитал его, то сразу нахлынули воспоминания о тех временах. Спасибо вам, юные следопыты, за то, что решили воскресить память об операции «Курильский десант».
Мой год рождения – 1921-й. В 1940-м по комсомольскому набору был призван, начал военную службу в Камчатской военной флотилии, в 180-м артиллерийском гарнизоне (береговая оборона). Отучился в школе старшинского состава на командора. С началом Великой Отечественной войны на береговой батарее охранял Халактырский пляж. С 1944 года охранял вход в Авачинскую бухту на мысу Изменном, старшиной группы командоров. Отсюда и был включен в августе 1945-го в морскую десантную бригаду, в роту старшего лейтенанта Васильева, командиром пулеметного взвода, в котором было 32 бойца. У нас было 4 пулемета «Максим», но сразу оговорюсь – применить их в бою не пришлось.
На Шумшу мы высаживались на американском десантном судне № 524 (переданном Советскому Союзу по ленд-лизу – С.И.), которое при подходе к берегу 18 августа получило 20 попаданий и пробоин, загорелось, потеряло ход и затонуло. До берега было далеко. Кто остался жив, добирался вплавь.
При выходе на берег я располагал оружием: автомат ППШ, два диска с патронами и россыпью около 100 штук, револьвер «Наган», 4 гранаты РГД (они пригодились, когда при штурме высоты 171 отражали танковую атаку), 2 гранаты Ф-1, нож-штык от винтовки, каска, саперная лопатка, фляжка. Я, ребятки, перечислил все это для того, чтобы вы поняли: дно я почувствовал только метров за 100 от берега.
После группировки наших сил на берегу мы стали выполнять поставленную перед нашей морской бригадой задачу – захватить плацдарм 3–5 км, тем самым создать условия для высадки сухопутных войск. С боями мы продвигались вперед, вглубь острова, и стали штурмовать высоту 171.
Не описывая все детали, остановлюсь на главном. Перед танковой атакой японцев мы находились на середине высоты в траншеях, из которых выбили японцев. И, как сейчас помню, справа высоты вышли 10 танков, слева – еще 4, а у нас серьезного оружия против них нет. Но я ошибся. В нашей траншее оказались два пограничника с противотанковым ружьем, у них было всего 6 патронов. Фамилий их я не знаю – знакомиться некогда было. Скажу одно – все без исключения сражались самоотверженно, стойко держались за каждый метр, применяли и трофейное оружие. Здесь был повторен подвиг Александра Матросова: Виктор Вилков, который был в 300 метрах правее меня, бросился под танк. Был я свидетелем еще одного случая. Когда пограничники с противотанковым ружьем были убиты, один танк вышел прямо на нас. Пока мы связывали 4 гранаты вместе, один матрос, фамилии его я тоже не знаю, выбрался из траншеи и пополз навстречу танку, а потом бросился под него. Но граната его не сработала, танк двигался на нас. Когда он перевалил через нашу траншею, мы его подбили.
И еще один случай хочется подтвердить. Писатель Акшинский в своей книге «Курильский десант» написал о двух моряках – Дерзновенко и Смолине, которые устранили в японском танке неисправности и на нем пошли в атаку на японцев. И вот происходит такая картина. Когда танковая атака японцев была отбита, и только 4 танка противника с поля боя ушли целыми обратно, на самой высоте останавливается танк, до которого от нас было уже недалеко, открывается люк, из него высовывается наш матрос. Улыбаясь, он помахал нам бескозыркой, после чего закрыл люк, и танк скатился к подножию. Это придало нам сил и вдохновения. Мы сделали еще один бросок и выбили японцев из следующей траншеи.
А матрос, который бросился под танк, по великой случайности остался жив, была только раздроблена кисть руки. После танковой атаки мы его подобрали. Фамилии его тоже не знаю, он был из другой части.
Так, с тяжелейшими боями закончился первый день штурма высоты 171, которая была практически взята. Но нас оставалось совсем мало.
К рассвету следующего дня пришло большое подкрепление наших сухопутных войск и артиллерии, а потом японцы капитулировали. Численность нашей морской бригады составляла 1.200 человек, осталось нас живых только 120 человек. После боев мы прямо на месте, где сражались, сделали три братских могилы.
За участие в этой операции я был награжден орденом Красной Звезды.
С отцовскими и дедовскими пожеланиями, счастья и мирного вам неба!»
Владимир Ковалевский:
«Мы все рвались на Западный фронт, но пригодились здесь. После сообщения о том, что началась война с фашистской Германией, на нефтебазе, где я служил бойцом в охране, все собрались в конторе, взволнованно обсуждали событие. Некоторые тут же пошли в военкомат записываться добровольцами в армию.
Я получил повестку 8 июля 1941 года, был зачислен рядовым в 58-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион, на должность шофера. Базировались мы в районе Халактырки. Основные силы располагались по сопкам. В зенитной роте я находился во взводе, который обеспечивал воинские подразделения доставкой боепитания и продовольствия. Постоянно проводились учения и тренировки. В конце 1941-го принял под ответственность продовольственный склад. Пытался отказаться, мол, не понимаю работу «на весах». Сказали, что научим. Пришлось учиться.
Потом меня направили в 373-й стрелковый полк. В районе нынешнего микрорайона «Зазеркальный», в Петропавловске, и дальше укрепляли оборону побережья, постоянно проводили тренировочные учения, с нами часто беседовали политруки, проводили политинформации. Все рвались на Западный фронт, но командиры говорили, что берут туда отличников, самых дисциплинированных, комсомольцев. И вот из числа достойных сформировали маршевую роту, чтобы отправить на фронт. Попал в эту роту и я.
В рыбном порту Петропавловска нас погрузили на транспорт, где трюмы были оборудованы для перевозки людей. Стояли мы в порту около 2 суток. Все беспокоились, спрашивали – когда же повезут? Но приехал начальник команды и сообщил: «Всем выйти. Никуда не поедем. Мы нужны будем здесь!». Некоторые солдаты горячо протестовали, не хотели выходить на причал.
Собрали команду, попали в 138-й стрелковый полк, который в это время находился на учениях в Халактырке. Привел нас в полк Петр Иванович Шутов. Он приказал старшине накормить всех. Ночью весь полк вернулся в свое расположение. Командиром полка был Меркурьев, а Шутов – его заместитель по строевой части. Его все любили, называли «полевой майор». Он часто проводил занятия. Всегда крепко учил. Работали мы много – окопы, блиндажи делали и укрепляли капитально.
Отпускали иногда в увольнение в город, в Сероглазку. Сослуживцы всегда просили принести самосаду – с табаком было трудновато, а в Сероглазке некоторые выращивали его на своих огородах.
В июне-июле 1945 года из 138-го стрелкового полка сформировали взвод на службу на мысе Лопатка. От рыбного порта Петропавловска на сейнере мы прибыли к месту назначения. Одна рота, в которую входил наш взвод, располагалась на маяке. А весь полк – в 8 км в глубине мыса.
Командиром нашего взвода был Петр Лавров. Сопровождал нас майор Желанов, кажется, из 373-го стрелкового полка. Он приехал заместителем командира полка на мыс Лопатка.
С этого мыса был виден остров Шумшу. В хорошую погоду мы замечали на нем движение японцев. Взвод располагался рядом с дальнобойной береговой батареей, мы вели постоянное наблюдение за сушей, небом и морем. Когда узнали об объявлении войны Японии, поняли, что нам предстоит. К нам приезжали представители камчатского обкома и депутат Верховного Совета Попова. Провели в столовой торжественное собрание, и было сказано, что наша задача будет выполняться здесь.
12 августа наша батарея открыла огонь по острову Шумшу, била около часа. Японцы тоже начали стрелять по нашим позициям, в шахматном порядке. На второй день мы ночевали в окопах. В 4 часа ночи японский самолет, подобравшись незаметно, сбросил на наше расположение две бомбы. Мы открыли огонь, и он улетел в сторону Озерной, над морем.
Назревала необходимость десантной операции. Силы нашего десанта могли воспользоваться огневой поддержкой 945-й береговой батареи с мыса Лопатка. Ею командовал тогда старший лейтенант Семен Иванович Соколов. Было решено, что батарея с 15 августа каждую ночь будет обстреливать район предстоящей высадки наших десантников.
