Все эти факты широко известны сегодня, о них много писала либеральная пресса, в том числе и сам Э. Рязанов в своих мемуарах. Однако нигде не пишется о том, почему же этот фильм, вызвавший гнев таких высокопоставленных особ, все-таки вышел в прокат (даже премьера в Доме кино состоялась спустя три месяца после первой отмены) и собрал ни много ни мало 28 миллионов 500 тысяч зрителей. А ведь властям ничего не стоило отправить картину на «полку», как это стало, к примеру, с другим фильмом того времени – «Темой» Глеба Панфилова (картина выйдет на экраны только через семь лет, при Горбачеве). Выходит, власть, как бы она ни относилась к фильму Рязанова, не испугалась его острой сатирической направленности и разрешила ему выйти на широкий экран. Что лишний раз доказывало, что сатира в Советском Союзе все-таки была. Пусть куцая, но была.
Вот и следующий фильм Эльдара Рязанова, который он снял спустя год после «Гаража», – «О бедном гусаре замолвите слово», – где сатира приобрела уже не только социальный, но и политический оттенок (один образ жандармского офицера Мерзляева, в котором легко читался современный гэбист, чего стоит!), тоже благополучно добрался до экрана. Причем до телевизионного (фильм снимался по заказу ЦТ), который охватывал значительно большую аудиторию – практически всю страну, поскольку телевизоры к тому времени были в каждой второй семье.
В этой позиции Рязанова не было бы ничего удивительного (ведь он был сатириком), если бы не одно «но». Вся его (и таких же, как он, либералов-западников) деятельность по отображению в своих произведениях недостатков и пороков советской системы направлялась не любовью к своей родине, а исключительно… ненавистью к ней. Как пишет С. Кара-Мурза:
«СССР уже не мог уцелеть при номенклатуре образца 80-х, заключившей союз с Западом. Недовольство трудящихся было глухим, но устойчивым – на нем можно было паразитировать антисоветским идеологам. Не было понято предупреждение Ленина рабочим – бороться с Советским государством, но в то же время беречь его как зеницу ока. Убийственным выражением недовольства был бунт интеллигенции – «бессмысленный и беспощадный». Историческая вина интеллигенции в том, что она не сделала усилий, чтобы понять, против чего же она бунтует. Она легко приняла лозунги, подсунутые ей идеологами самой же номенклатуры. Так интеллигенция начала «целиться в коммунизм, а стрелять в Россию»…»
Отметим, что советская либеральная интеллигенция приняла на веру лозунги не только собственной номенклатуры, но и забугорных идеологов – ярых врагов России. Например, тот самый лозунг, в котором утверждалось, что СССР – это огромный концлагерь. В советский кинематограф его впервые протащили Григорий Козинцев (в «Гамлете») и Элем Климов (в «Добро пожаловать…»). Чуть позже к ним примкнул и Эльдар Рязанов: в его фильме «Вокзал для двоих» (1983) эта «фига» являлась взору зрителя в прологе и эпилоге. Она была настолько выпуклой, что принесла Рязанову еще большую славу в кругах либеральной интеллигенции. Сам режиссер уже в наши дни так объяснил смысл этой «фиги»: «У меня в фильме «Вокзал для двоих» герои бегут в тюрьму добровольно, сами. Этот эпизод для меня был очень важен. Это символ! Все мы бежали обратно в этот концлагерь. Все мы тогда были, в сущности, рабами…»
Не стоит думать, что высокие чиновники из Госкино не разглядели этой тайнописи Рязанова – не дураки там работали. Однако позволили оставить эту «фигу» в картине. Спрашивается, почему? Да потому, что либералы на закате брежневской эпохи (а «Вокзал для двоих» вышел на широкий экран сразу после смерти Брежнева – в январе 1983 года) были в фаворе как во властных структурах, так и в интеллигентской среде. Правда, впереди их уже ожидали нелегкие андроповские времена, но об этом речь пойдет чуть позже.
Итак, даже на закате брежневского правления, в эпоху самого «мрачного застоя» (как любят выражаться либералы), сатира в Советском Союзе была. Причем не только в кинематографе: к примеру, на эстраде в те годы творили Аркадий Райкин и Михаил Жванецкий, а остросоциальные и сатирические песни Владимира Высоцкого, несмотря на его смерть в июле 80-го, продолжали звучать чуть ли не из каждого окна. А вот куда эта самая сатира подевалась сегодня, в современной капиталистической и донельзя свободной России? И почему, к примеру, тот же Эльдар Рязанов не снимает больше картин, подобных «Гаражу» или «О бедном гусаре…»? Неужели потому, что пороков в нашем обществе стало меньше? Или боязно портить отношения с властью? Если последнее предположение верно, то возникает вопрос: почему же перед советской властью такой боязни не было? Не потому ли, что была она отнюдь не такая уж жестокая и страшная, каковой ее до сих пор рисуют господа либералы?
На том же пленуме Союза кинематографистов СССР в конце 80-го, о котором речь шла выше, Эльдар Александрович в своей речи произнес следующие слова: «Мне хотелось бы напомнить, что народ все видит, все знает, все помнит. Поэтому критерий совести должен быть главным… Критерий для художника – судьба народа, жизнь, отданная народу не на словах, а по сути… Нельзя жить от кампании к кампании. Есть одна забота – о состоянии души народа, его здоровье, о здоровье его желудка, о его одежде. И если все это не волнует художника, то какой же он художник! Он просто получатель денег!..»
Спору нет, замечательный спич выдал выдающийся режиссер. Только помнит ли он об этих словах сегодня? Почему, к примеру, он так яростно прятал «фиги» в своих картинах рубежа 70-х, обличая в них «советский концлагерь», и не делал этого в 90-х, когда Россия погрузилась в настоящий бандитский беспредел и когда на улицу выйти было просто страшно? Когда страну буквально раздирали на части олигархи, бандитские группировки и продажные менты вкупе с мошенниками различных мастей (начиная от рядовых наперсточников и заканчивая финансовыми пирамидами типа «МММ» или «Чара»). Почему, вместо того чтобы встать на защиту растоптанного и униженного народа (ведь, по Рязанову, критерий для художника один – судьба народа), великий режиссер превратился… в форменного лизоблюда и снял фильм про «дорогого Бориса Николаевича» (Ельцина). Это кино по своему пресмыкательству затмило даже кино про «дорогого Леонида Ильича» – например, фильм «Повесть о коммунисте» образца 1976 года.
Если авторы «Повести…» ограничились показом всего лишь служебной карьеры своего именитого героя, оставив его личную жизнь за кадром, то Рязанов пошел иным путем: его фильм был репортажем из… квартиры Ельцина на Осенней улице. Подобных опусов даже в пресловутые годы «культа личности» снимать не додумывались, а знаменитый режиссер сподобился!
И вновь приведу слова из речи режиссера, сказанные им на пленуме СК СССР в конце 80-го: «Подлинный художник должен различать интересы момента и глубинные интересы народа. Эти интересы не всегда совпадают. Интересы момента часто меняются, и художник не должен уподобляться флюгеру. Он не успевает за сиюминутностью. Глубинные интересы народа меняются медленнее, составляют подлинную жизнь нации. И настоящий художник должен чувствовать разницу…»
Вот читаю эти строчки и задаюсь невольным вопросом – когда же великий режиссер поступал по совести: когда вещал с трибуны пленума СК СССР или когда снимал Ельцина на его кухне на Осенней улице?
Но вернемся в начало 80-х.
Еще одним режиссером из разряда «живых» (по выражению Рязанова) был Элем Климов. В отличие от Рязанова тот уже давно доставлял головную боль высокому начальству, причем не только в Госкино, но и повыше – в ЦК КПСС. Как мы помним, один из его фильмов власти положили на «полку» («Агонию»), другой и вовсе закрыли («Убейте Гитлера!»). Однако у Климова имелось и множество сторонников как у себя на родине (в тех же названных ведомствах), так и за рубежом. Эти люди всячески поддерживали Климова и, в частности, делали все от них зависящее, чтобы помочь ему выпустить его «Агонию» на широкий экран. Причем лучше не на советский, а зарубежный, поскольку последнее сулило чиновникам из Госкино хорошие перспективы: поездки за границу, получение валюты и т.д. И плевать было этим чиновникам, что «Агония» могла стать действенным оружием для Запада в их идеологической борьбе с их же родиной: к тому времени предательство национальных интересов в среде советской элиты стало явлениям повсеместным. И не только в Госкино. Сошлюсь по этому поводу на слова двух политологов – М. Калашникова и С. Кугушева:
«Возникает в СССР и так называемая «электронная мафия», которой выгодно отставание России от Запада в области электроники. Потому что это дает повод к заграничным командировкам, к выбиванию «нефтяной» валюты из бюджета для закупок «лучших мировых образцов» электроники и их тупого копирования.
Появляется и «мафия», которой выгодно закупать зерно за доллары в Америке, поскольку это связано с поездками и взятками. Наблюдается позорнейший парадокс: страна теряет миллионы тонн собственного зерна из-за плохих дорог и недостроенной инфраструктуры села, но деньги страны идут не на приведение всего этого в порядок, а фермерам США…»
