Победитель не назван
Снова, как и четверть века назад, несмотря на присужденные премии, открытый конкурс на проект Дворца Советов на Ленинских горах не выявил проекта, который годился в качестве основы для дальнейшей разработки. И пусть далеко не идеальным был подвергнутый резкой (и лишь отчасти справедливой) критике старый проект Иофана, Гельфрейха и Щуко, тем не менее среди новых работ не нашлось ни одной, способной конкурировать с ним по мощи, выразительности, высокому пафосу архитектуры. История повторилась – как и в 1930-х годах, вслед за открытым последовал закрытый конкурс, объявленный в 1959 году Государственным комитетом при Совете министров СССР по делам строительства, Мосгорисполкомом и Союзом архитекторов СССР. Приглашение на участие получили авторы лучших проектов первого конкурса.
Итоги открытого конкурса показали, что из двух предложенных участков большинство конкурсантов выбрали ближайший к университетскому комплексу. Поэтому условия повторного конкурса требовали постановки Дворца именно на этом участке. Представляемые проекты должны были отвечать крутому повороту в советской архитектуре, произошедшему после Всесоюзного совещания советских строителей и решения ЦК КПСС и Совета министров СССР от 4 ноября 1955 года «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве».
В декабре 1959 года проекты, выполненные на закрытом конкурсе, были представлены на суд москвичей и гостей столицы в Центральном выставочном зале[216].
Президиум правления Московского отделения Союза архитекторов СССР сформировал комиссию общественных референтов, в которую вошли архитекторы А.А. Аркин, А.Б. Борецкий, Б.С. Виленский, В.Д. Голли, М.М. Дзисько, И. Заков, Н.Н. Звегильский, А.Г. Рочегов, Н.Б. Соколов, П.Г. Стенюшин, К.Т. Топуридзе, Ю.С. Яралов. Комиссия внимательно изучила все проекты и сформулировала свои выводы в докладе, представленном на общественном обсуждении конкурсных проектов, проходившем в течение трех дней в Центральном доме архитектора.
Даже беглое знакомство с представленными проектами показало, что под влиянием высокой оценки, данной проекту А.В. Власова, практически все участники закрытого конкурса, пытаясь достичь слияния интерьеров Дворца с окружающей средой, предложили полное остекление фасадов. Это вполне отвечало духу новой архитектуры, но привнесло определенное однообразие. Проекты Дворца Советов различались объемно-пространственным решением, однако походили друг на друга обработкой фасадов.
Проект Дворца Советов. Арх. А. Власов, В. Давиденко, А. Меерсон, инж. Н. Левонтин. Макет
Проект Дворца Советов. Арх. К. Иванов, М. Константинов, В. Косаржевский, В. Лебедев, Н. Миловидов, С. Ожегов, Ю. Ранинский, инж. Ю. Дыховичный. Макет расположения здания на генеральном плане
Среди близких по духу работ вновь выделялся проект, представленный бригадой А.В. Власова (в ее состав помимо руководителя входили архитекторы В.П. Давиденко, А.Д. Меерсон и инженер Н. Левонтин). Идею, выдвинутую в первом конкурсе, – свободное размещение залов в объединяющем их открытом наружу пространстве – архитекторы довели до максимальной ясности и, пожалуй, даже до парадоксальности. Весь внутренний объем Дворца Власов и его соратники представили в виде грандиозного зимнего сада. Разработка этой идеи привела к острому, совершенно новому предложению раскрыть образ Дворца Советов как здания, где нет интерьера в обычном понимании этого слова.
Однако доведенное до предела стремление расчистить пространство под зимний сад с исключительно рекреационным назначением привело к тому, что основные функции здания оказались в загоне. Это выразилось в разбросанности, удаленности помещений, обслуживающих залы, их нечетком разграничении, сложности ориентации в «тропическом лесу».
Немудрено, что революционный проект вызвал самый бурный обмен мнениями среди обсуждавших конкурсные проекты архитекторов.
Из выступления А. Власова: «Мы плохо помним то указание товарища Н.С. Хрущева, которое он сделал на последнем совещании по строительству, сказав, что задачи перестройки заключаются не только в сокращении архитектурных излишеств, а прежде всего в том, чтобы изменить принципиальную направленность советской архитектуры и довести это дело до конца».
Из выступления П. Александрова: «Проект А. Власова в виде дворца-сада с расположенными внутри объемами залов – это большой шаг вперед в советской архитектуре, шаг вперед по сравнению с вертикальными композициями, которые предлагались ранее. Этот проект задал тон проектам второго тура. К сожалению, внутреннее пространство здания как-то измельчено переходами, зелеными двориками. В этом отношении композиция проекта И. Ловейко, Б. Рубаненко и других, быть может, более правильна».
Из выступления В. Лебедева: «Проект А.В. Власова, Давиденко, Меерсона и инженера Н. Левонтина сделан мастерски, но от цветов исходит слишком экзотический аромат, непонятно увлечение кактусами и пальмами. А конструкция – банальна. Это то самое структурное плато, которое сейчас в моде за рубежом. Мне кажется, что здание по этому проекту может быть выстроено где угодно – в Южной Америке, в Африке, во Франции, в Москве, в Баку, – но в нем не найден еще образ Дворца Советов».
Из выступления Г. Шемякина: «Когда появляется подлинно новое, то всегда находятся лица, которые пытаются его скомпрометировать, стараются найти самые оскорбительные клички, потому что новое идет против устаревших идей и традиций. Таким было выступление архитектора В. Лебедева… Одна из идей коммунистического общества заключается в том, чтобы превратить наши города в города-сады, всю Землю – в цветущий сад»[217].
Да, идея бригады А.В. Власова была оригинальна и интересна. И все-таки спроектированное здание не могло стать Дворцом Советов. Зимний сад – отличное место для отдыха и прогулок, но помещения Дворца предназначались прежде всего для напряженной и плодотворной умственной работы. А о какой работе может идти речь, если вокруг экзотические растения изливают усыпляющие ароматы, с веток свисают яркие плоды, а над головой весело поют птицы?
И для своей второй функции – проведения торжественных мероприятий – дворец-сад подходил не самым лучшим образом. Представьте героя труда или войны, прибывшего в Москву для получения заслуженной награды. Вместо парадных залов, своим обликом соответствующих торжественности минуты, поднимающих настроение, он оказывается в расслабляющем и располагающем к сонной дремоте саду, а вручение «Золотой Звезды» производится в тени пальмы под свист канареек.
Второй по количеству положительных отзывов стала работа бригады под руководством И.И. Ловейко, в состав которой входили Б.Р. Рубаненко, Я.Б. Белопольский, Р.Н. Гвоздев, А.П. Корабельников, инженеры В. Климов, М. Артемьев. В проектировании также участвовали Ю. Попов и В. Локтев. Характерной чертой проекта стало расположение внутренних помещений. Вместо того чтобы поместить большой зал заседаний в центр композиции, как это было сделано в большинстве других проектов, И. Ловейко и его сотрудники сдвинули большой зал в одно крыло, а в другом разместили оба малых зала. Сближение малых залов предоставляло возможность объединить обслуживающие их помещения. Все три зала решались простыми и удобными амфитеатрами.
Середину здания занимал зал В.И. Ленина с охватывающими его с трех сторон трибунами. Зал мог играть роль фойе для залов заседаний, служить для проведения торжественных церемоний, банкетов, балов. Некоторым отзвуком этой идеи стал впоследствии банкетный зал Кремлевского дворца съездов.
Однако внутренняя асимметрия вступала в противоречие со строго симметричными фасадами. Поскольку стены Дворца предполагались практически полностью остекленными, несоответствие внутренней структуры и внешнего облика просматривалось бы весьма четко.
Остался верен себе старейшина советских архитекторов И.В. Жолтовский. Его проект в наибольшей степени сохранил «классичность». По замыслу бригады Жолтовского Дворец Советов решался компактным, квадратным в плане объемом. Внутренняя организация здания была строго симметричной, ее центром являлся открытый дворик. Главным мотивом оформления фасадов служили ряды упрощенных по форме колонн.
Похожим и несколько более скучным получился проект архитекторов П.В. Абросимова, Н.В. Баранова, П.П. Зиновьева, В.В. Лебедева, И. Стужина, А.А. Левенштейна при участии Т. Виноградовой. Их работа напоминала современное театральное здание в каком-либо крупном городе.
Генеральный план всего пространственного комплекса нового центра в общем и проблему согласования Дворца с высотным зданием МГУ в частности наиболее удачно решила группа авторов в составе архитекторов К.А. Иванова, М.П. Константинова, В.И. Косаржевского, В.А. Лебедева, Н.П. Миловидова, С.С. Ожегова, Ю.В. Ранинского и инженера Ю.А. Дыховичного. Авторы сознательно растянули фронт здания (450 метров), горизонтальность которого поддерживалась огромной вытянутой площадью для демонстраций, дополнительными объемами в торцах здания и контрастными вертикалями сооружений на кромке площади. Подчеркнуто длинная горизонталь вступала в резкий контраст с мощной вертикалью университета, ни в чем не уступая ей. Столь сильно растянуть здание при сохранении заданного объема авторы проекта смогли за счет включения в план здания двух просторных внутренних двориков. Это привело к значительному удлинению сообщений между основными помещениями, наличию длинных переходов.
